Мистер Уайт бросил платок на пол, сунул кинжал обратно в ножны и, поднявшись на ноги, обернулся к нам. Он почти улыбался, а его глаза были широко раскрыты.
— Где ваша птица? — ровным голосом поинтересовался он, вопросительно приподняв брови.
Чем дружелюбнее он держался, тем сильнее тряслись у меня поджилки.
— Она улетела, — горько отозвалась Эмма. — Все было именно так, как сказал вам этот человек.
Лучше бы она ничего не говорила. Теперь я боялся, что он изберет объектом мести именно ее.
Мистер Уайт шагнул к Эмме и произнес:
— У нее было повреждено крыло. Еще вчера она была у вас. Она не могла улететь. — Он откашлялся. — Я повторяю свой вопрос.
— Она умерла, — вмешался я, — и мы бросили ее в реку.
Я надеялся, что мне удастся переключить его внимание на себя, и он забудет о том, что Эмма вообще раскрывала рот.
Мистер Уайт вздохнул. Его правая рука скользнула по кобуре пистолета, задержалась на рукояти ножа и наконец опустилась на медную пряжку ремня. Он понизил голос, как будто то, что он собирался произнести, предназначалось только для моих ушей.
— Я понял, в чем наша проблема. Вы считаете, что честностью со мной ничего не добиться и мы убьем вас в любом случае, что бы вы ни говорили. Вам следует знать, что это не так. Тем не менее честности ради я должен сообщить вам следующее: не следовало заставлять нас преследовать вас. Это было ошибкой. Все было бы гораздо проще, а теперь все очень разгневаны.Посудите сами, вы отняли у нас столько бесценного времени.
Он ткнул пальцем в сторону солдат.
— Видите этих людей? Им очень хочется причинить вам боль. Но я способен взглянуть на ситуацию с вашей точки зрения. Я прекрасно понимаю, почему вы убегали. Мы действительно очень страшные. Наша первая встреча на борту моей подводной лодки, к сожалению, оказалась совершенно недружелюбной. Более того, ваши имбрины десятилетиями отравляли вас лживой информацией о нас. Поэтому в вашем бегстве не было ничего удивительного или неожиданного. В свете всего вышесказанного я готов сделать для вас то, что мне самому кажется очень выгодным предложением. Если вы не хотите, чтобы мы делали вам больно, вы немедленно отведете нас к птице. В благодарность мы отправим вас в очень комфортабельное заведение, где за вами будут хорошо ухаживать. Вас будут каждый день кормить, у каждого будет собственная постель… Одним словом, ограничения будут минимальными, особенно по сравнению с этой дурацкой петлей, в которой вы все эти годы прятались.
Мистер Уайт посмотрел на своих людей и захохотал.
— Вы можете себе представить, что они провели последние семьдесят лет — я не ошибся? — на крохотном острове, снова и снова проживая один и тот же день? Ничего худшего я и представить себе не могу. Какой лагерь с этим сравнится? Было бы гораздо умнее сотрудничать с нами! — Он пожал плечами и снова обернулся к нам. — Но вами овладела гордость, адская гордость. Подумать только, ведь все эти годы мы могли бы вместе работать на общее благо!
— Работать вместе с вами? — уточнила Эмма. — Вы на нас охотились! Подсылали к нам чудовищ, которые должны были нас убивать!
О, черт, — думал я. — Помолчи, прошу тебя.
Мистер Белая Тварь смотрел на нас с деланой грустью.
— Чудовищ? — спросил он. — Как обидно! Ведь вы говорите обо мне,знаете ли! Обо мне и обо всех моих людях до того, как мы эволюционировали. Но я попытаюсь не принимать ваших оскорблений близко к сердцу. Подростки редко бывают привлекательными, независимо от вида. — Он громко захлопал в ладоши, заставив меня вздрогнуть. — Ну а теперь за дело!
Он медленно обвел нас ледяным взглядом, как будто в поисках того из нас, кого будет легко сломать. Кто проявит слабость? Кто расскажет ему, где находится мисс Сапсан?
Наконец он сосредоточил все свое внимание на Горации. Тот уже пришел в себя, но продолжал дрожать, скорчившись на полу. Мистер Уайт решительно шагнул к нему. От звука его шагов Гораций съежился еще больше.
— Встань, мальчик.
Гораций не шелохнулся.
— Кто-нибудь, поднимите его, живо.
Солдат грубо дернул Горация за руку. Паренек сгорбился перед мистером Уайтом, уткнувшись взглядом в пол.
— Как тебя зовут, мальчик?
— Го-го-Гораций…
— Что ж, Гораций, ты кажешься мне человеком, не лишенным здравого смысла. Так что именно тебея предоставлю право выбора…
Гораций робко приподнял голову.
— Выбора?..
Мистер Уайт снова извлек кинжал и ткнул им в сторону цыган.
— Ты выберешь, кого из этих людей я убью первым. Разумеется, если ты не захочешь сказать мне, где находится ваша имбрина. В этом случае никто не умрет.
Гораций плотно зажмурил глаза, как будто пытаясь просто исчезнуть.
— Или же, — продолжал мистер Уайт, — если ты сам никого не захочешь выбрать, я с удовольствием выберу кого-то для тебя.Тебя это больше устроит?
— Нет!
— Тогда скажи мне! — взревел мистер Уайт, оскалив сверкающие белые зубы.
— Ничего не говорите им, syndrigasti! — закричал Бехир.
Один из солдат ударил его ногой в живот, и цыган, застонав, умолк.
Мистер Уайт протянул руку и схватил Горация за подбородок, пытаясь заставить его посмотреть прямо в его ужасные пустые глаза.
— Ты ведь скажешь мне, верно? Ты мне скажешь, а я не причиню тебе вреда.
— Да, — пробормотал Гораций, не открывая глаз.
— Чтода?
Гораций судорожно вздохнул.
— Да, я вам скажу.
— Не смей! — закричала Эмма.
О боже, — подумал я. — Он ее выдаст. Он слишком слаб. Надо было оставить его в зверинце.
— Ш-ш-ш, — прошипел ему в ухо мистер Уайт. — Не слушай их. А теперь продолжай, сынок. Скажи мне, где эта птица?
— Она в ящике, — ответил Гораций.
Мистер Уайт сдвинул брови.
— В ящике? В каком ящике?
— В том же ящике, в котором была всегда, — упорствовал Гораций.
Офицер затряс Горация за нижнюю челюсть и заорал:
— В каком ящике?!
Гораций попытался что-то сказать, но тут же закрыл рот. Он судорожно сглотнул и выпрямился. Затем, широко открыв глаза, он пристально посмотрел в глаза твари.
— В ящике для панталон вашей матушки, — отчетливо произнес он и плюнул прямо в лицо мистеру Уайту.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});