Я содрогнулся от ужаса, и в моей крови вскипел гнев. Мне также было стыдно, что я относился к лошадям так прохладно. Какой же я избалованный и неблагодарный мерзавец.
Соберись, — напомнил себе я. — Соберись!
Я спрашивал себя, где теперь находятся Бехир и его люди. Где его сын? Все, что я понимал, так это то, что твари собираются нас перестрелять. В этом я нисколько не сомневался. Эти самозванцы в солдатской форме сами были всего лишь животными, еще более чудовищными, чем подконтрольные им пустоты. Твари имели мозг, а значит, могли рассуждать. Но они использовали эту творческую возможность для разрушения мира. Для того чтобы превращать живые существа в трупы. И все ради чего? Ради того, чтобы они самимогли прожить чуть дольше? Чтобы заручиться еще большей властью над окружающим миром и обитающими в нем существами, до которых им не было дела.
Мне было безумно жаль бессмысленно убитых лошадей.
Но теперь они собирались пустить в расход нас. Они явно вели нас в поле, с тем чтобы допросить, а затем выбросить наши тела в канаву. И если Хью оказался достаточно глуп, чтобы пойти за нами… если пчела, летающая взад-вперед вдоль нашей вереницы, указывала на то, что он близко, его ожидало то же самое.
«Господи, спаси!» — взмолился я.
* * *
Мертвые лошади остались далеко позади, когда солдаты приказали нам свернуть на узкую проселочную дорогу, почти тропу всего лишь в несколько футов шириной. Солдатам, сопровождавшим нас на джипе, пришлось припарковать машину и конвоировать нас дальше пешком. Теперь один шел впереди, а два позади. По обе стороны от нас бушевали заросли трав и цветов, над которыми поднимался неумолчный гул насекомых.
Это было очень красивое место для смерти.
Спустя какое-то время вдалеке завиднелась хижина под соломенной крышей, стоявшая на краю поля. Вот здесь они это и сделают, — подумал я. — Здесь они нас и убьют.
Когда мы подошли ближе, открылась дверь, и из хижины вышел военный. Он был одет иначе, чем наши конвоиры. Вместо каски у него на голове красовалась офицерская фуражка с черным козырьком, и вместо винтовки он был вооружен револьвером, в данный момент находившимся в кобуре.
Этот явно был здесь за старшего.
Он стоял посреди тропы, наблюдая за нашим приближением с ослепительной белозубой улыбкой.
— Наконец-то мы встретились! — воскликнул он. — Вы заставили нас побегать, но я не сомневался в том, что в конце концов мы вас поймаем. Это был всего лишь вопрос времени!
У него было пухлое мальчишеское лицо и редкие волосы, такие светлые, почти белые. Казалось, его распирает какое-то странное перевозбуждение. Но, глядя на него, я видел перед собой омерзительное чудовище. Животное. Убийца.
— Входите, входите, — нараспев произнес офицер, открывая дверь хижины. — Вас уже ждут друзья.
Солдаты втолкнули нас внутрь, но я успел заметить на рубашке главного ярлык с фамилией: УАЙТ. Как цвет.
Мистер Уайт.«Может, это шутка такая?» — подумал я. Все в нем казалось фальшивым, а больше всего это имя. [2]
Нас затолкали в угол хижины, единственная комната которой, напрочь лишенная мебели, оказалась заполненной народом. Бехир и его люди сидели на полу, прислонившись спинами к стене. Было видно, что с ними обошлись ужасно. Их тела были покрыты кровоподтеками и ранами, и они горбились, как люди, признавшие свое поражение. Но кое-кого, включая сына Бехира, здесь не хватало. Пленных охраняли два солдата, что означало, что весь конвой, включая мистера Уайта и тех тварей, которые доставили нас сюда, составляет шесть человек.
Бехир встретился со мной взглядом и мрачно кивнул. Его щеки были покрыты фиолетовыми кровоподтеками.
— Простите, — одними губами произнес он.
Мистер Уайт заметил, что мы переглядываемся, и подскочил к Бехиру.
— Ага! Вы узнаете этих детей?
— Нет, — ответил Бехир, глядя в пол.
— Нет? — Мистер Уайт притворился изумленным. — Но вы извиняетесь перед этим юношей. Вы должны его знать, если только у вас нет привычки извиняться перед незнакомцами.
— Это не те, кого вы ищете, — произнес Бехир.
— А я считаю иначе, — заявил мистер Уайт. — Я уверен, что это именноте дети, которых мы уже давно ищем. Более того, я уверен, что прошлую ночь они провели в вашем таборе.
— Я вам уже сказал, что вижу их впервые.
Мистер Уайт поцокал языком, как строгая школьная училка.
— Цыган, ты помнишь, что я пообещал сделать, если узнаю, что ты мне лжешь? — Он вытащил из-за пояса нож и прижал его к щеке Бехира. — Вот именно. Я пообещал вырезать твой лживый язык и скормить его своей собаке. А я всегда исполняю обещания.
Бехир встретился взглядом с остекленевшими глазами мистера Уайта. Он не моргая в упор смотрел на него. Секунды тянулись невыносимо долго. Я не сводил глаз с ножа. Наконец мистер Уайт криво улыбнулся и выпрямился.
— Но, — бодрым голосом заявил он, — всему свое время. — Он обернулся к солдатам, которые привели нас сюда. — У кого из вас птица?
Солдаты переглянулись. Сначала покачал головой один, затем второй.
— Мы ее не видели, — ответил тот из них, который взял нас в плен на станции.
Улыбка сползла с лица мистера Уайта. Он встал на колени рядом с Бехиром.
— Ты говорил мне, что у них была птица, — прошипел он.
Бехир пожал плечами.
— У птиц есть крылья. Они прилетают и улетают.
Мистер Уайт быстро присел и ткнул Бехира ножом в бедро. Хладнокровно и молниеносно вонзил лезвие в ногу цыгана и тут же выхватил его. Бехир взвыл от неожиданости и боли и упал на бок, прижимая ладонь к ране, из которой уже хлестала кровь.
Гораций потерял сознание и по стене соскользнул на пол. Оливия ахнула и закрыла глаза.
— Ты солгал мне уже дважды, — произнес мистер Уайт, вытирая лезвие ножа носовым платком.
Все остальные стиснули зубы и прикусили языки, но я видел, что Эмма уже замышляет месть. Она сцепила руки за спиной и начала незаметно их разогревать.
Мистер Уайт бросил платок на пол, сунул кинжал обратно в ножны и, поднявшись на ноги, обернулся к нам. Он почти улыбался, а его глаза были широко раскрыты.
— Где ваша птица? — ровным голосом поинтересовался он, вопросительно приподняв брови.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});