присоединится к нам, но всегда ест очень быстро: он любит приветствовать клиентов.
Нам невысокий и круглый, ему где-то за пятьдесят, лицо у него пухлое, как булочка, все черты расположены точно по центру, так что кажется, что плоти больше, чем самого лица. Когда он смеется, а это случается часто, он напоминает мне новорожденного: щечки переливаются, глаза как маленькие жучки, рот открыт в беззастенчивом ликовании. Его косичка ему соответствует: толстая, густая, жизнерадостная. Когда я вижу, как она болтается по его спине, я понимаю, почему он тот, кто имеет дело с людьми. Кажется, он, с его искренней натурой и бесконечным весельем, мог бы продать кому угодно что угодно. Всегда уступчивый, всегда стремящийся угодить.
Лам другой. Он на целую голову выше Нама, что делает его великаном с резкими чертами лица, и в круглых очках. Его косичка касается пола. Наставник Ван однажды сказал мне, что мужчины с длинными косами уважают свое тело и тело своих предков, и поэтому я знаю, что Лам должен быть порядочным человеком. Он двигается быстро, мало говорит и еще меньше улыбается. Он напоминает мне деревянную флейту, прямую и ровную, и такую тонкую, что ветер может ее сдуть.
Вместе они составляют странную пару. Но они хорошо работают деловыми партнерами уже много лет и дают мне то, что я ценю больше всего: возможность быть анонимной, работать в тишине и существовать без лишних вопросов. Взамен я даю им то же самое, позволяя их истории оставаться для меня загадкой. Чем больше узнаю, рассуждаю я, тем легче мне будет привязаться. Я хорошо научилась этому у Ласточки.
С тех пор как большинство китайцев уехали, дела в «Большом магазине Пирса» идут не очень хорошо. Нам и Лам настроены оптимистично. Особенно Нам, который всегда думает о лучшем. То ли по несчастью, то ли по их собственной вине магазин находится на той же улице, где расположен единственный другой универсальный магазин в Пирсе. Магазин «Товары Фостера» существует почти столько же, сколько сам город, и его клиенты ему верны. Весь город Пирс ему верен. Но Нам и Лам уверены, что мы сможем привлечь больше клиентов, поэтому они снижают цены и заказывают оптом. «Упорство и труд все перетрут», – часто повторяет Лам. Это одна из его поговорок.
Клиенты, которые все еще к нам приходят, в основном китайцы. Они не родились здесь, а приехали из провинции Гуандун в надежде на золото и работу, и в поисках денег, которые однажды привезут своим семьям. «Ты напоминаешь мне моего сына», – говорит мне один из них, и его карие глаза наполняются слезами. «Ты напоминаешь мне обо всем», – хочу ответить я. Это детская правда. Он напоминает мне о том, чего я не знала, что может исчезнуть, – чувство, что ты находишься там, где должен быть. Есть разница между тем, чтобы быть новичком в городе и оказаться в мире, который не похож на тебя, который каждое мгновение напоминает о твоей инаковости. Вот что для меня Айдахо. И вот, когда наши китайские покупатели приходят за просом и зеленым луком, покупают лакрицу и корицу, я с нежностью наблюдаю за ними, следя за их движениями. «Я скучаю по тебе, а я ведь даже не знаю тебя», – хочу я сказать шахтеру, прачке, слуге. Но всегда сдерживаю себя от сближения, вспоминая ту ночь в гостинице в Бойсе, ту боль между ног и слезы.
Те немногие белые покупатели, которые заходят в наш магазин, ведут себя воровато и тихо. Они ведут себя так, словно делают что-то дурное, находясь здесь. Они никогда не остаются подолгу. Поскольку их так мало, я даю им прозвища и истории. Одна женщина носит черное и покупает только корень имбиря. Я называю ее вдовой. Группа школьников, которые стоят возле магазина, толкаясь и смеясь, каждый подначивает другого войти внутрь. Того, кто наконец это сделает, я называю солдатом. Этих покупателей недостаточно, чтобы магазин работал вечно, но Нам и Лам пока не беспокоятся – у них есть план привлечь больше белых покупателей, представив те же товары, что в «Товарах Фостера». Я тоже не беспокоюсь. Что происходит с магазином, с покупателями, с Намом и Ламом, для меня неважно. Дни проходят, не оставляя следа, как будто меня вырвали, убрали и оставили наблюдать со стороны. Я иероглиф «потерянный», 迷, зернышко риса, идущее в никуда. Когда я говорю, рот шевелится, но я далеко. Когда я подметаю, руки ощущают воду океана, а не ручку метлы. Мое тело может быть здесь, в Пирсе, но мое сердце ищет Чжифу.
Сэмюэл солгал. Айдахо не ближе к Китаю, потому что Айдахо не граничит с океаном. Здесь нет кораблей, которые могут вернуть меня домой. Есть только земля, гора, долина. Повторить. Так много земли и так много зелени. Когда, оправившись от насилия седого мужчины, я спросила первого встречного, может ли он указать мне, в какой стороне доки, он рассмеялся мне в лицо. И тогда я поняла то, что должна была знать все это время.
Когда Нам и Лам ссорятся из-за магазина и оплакивают погоду, я киваю и бормочу что-то в знак согласия, считая, что этого достаточно. Я думаю о матери, отце, бабушке, наставнике Ване и школе каллиграфии. До того момента, как я приехала в Пирс и нашла магазин, моя жизнь разделилась на две части: до похищения и после. Теперь есть третий надлом, новая возможность: возвращение. Вот где прячется мое счастье, и когда снег, холод и кошмары моего прошлого угрожают меня раздавить, я думаю о своем будущем, о том, как снова увижу свою семью, о том, как вернусь на учебу к наставнику Вану и тоже стану мастером каллиграфии. В этом будущем я цельная, довольная и здоровая. В этом будущем я в мире с собой.
3
Это история о том, как мальчик стал мужчиной.
Я изменилась, когда оставила Сэмюэла в Бойсе той ночью. Когда я снова вышла на улицу, а за спиной остался черный зияющий зев лестницы гостиницы, меня захватила новая реальность. Я оказалась в городе, которого не знала, и меня только что осквернили самым немыслимым образом. Никто не помешает другим мужчинам сделать то, что сделал седой. Я была слишком маленькой. Передо мной прошла тень – патрульный или какой-то пьяница, ковыляющий домой, – и когда он повернулся, чтобы посмотреть на меня, я поняла, что никогда больше не буду в полной безопасности – точно не так.
Я