Варламов нашел место, где был вход в барак, и стал доской разгребать крошево штукатурки и всякий мусор. Ломая ногти, вытаскивал кирпичи, до хруста в спине ворочал балки. Слава богу, здесь не было бетонных плит! Он кашлял от пыли и, хотя сбросил куртку, рубашка промокла от пота. Когда присел на корточки, чтобы передохнуть, вдруг понял, что выкрикивает ругательства.
Им овладело отчаяние: если крыша обрушилась на постель Сацуки, ее раздавило. Он стал на колени и полез в дыру, которую только что освободил. Стены бывшей прихожей наклонились друг к другу, образовав что-то вроде шалаша. За ним было темное пространство, потолок комнаты осел до полуметра от пола. Возможно, задержал наполовину раздавленный шкаф.
Варламов пополз внутрь, не задумываясь, что и его может раздавить. Чихая от пыли, продвинулся метра на два, и вдруг наткнулся рукой на что-то мягкое. Пощупал — ткань, и как будто человеческое тело. Сацуки!
Ей повезло. То ли спала на полу, как принято в Японии, то ли при ударе скатилась на пол. Над диваном свободного места практически не осталось.
Было слышно прерывистое дыхание, но когда Варламов позвал хриплым голосом, Сацуки не отозвалась. Пришлось вытаскивать ее за ноги, безжалостно разрывая кимоно. Конечно, это было рискованно: возможно, сломаны ребра или что-то еще, но вдруг окончательно рухнет потолок? Голени девушки были шершавыми от пыли, пару раз она застонала. Все-таки Варламов вытащил ее на улицу и уложил на свою куртку.
Ветер леденил потную спину, кружил столбы пыли над руинами. Не было слышно ни одного человеческого голоса. Легкое одеяние Сацуки было изорвано, так что Варламов неловко отвел глаза от белеющих бедер. Девушка дышала, и нужды в искусственном дыхании не было. Вместо этого Варламов стал хлестать ее по щекам, чтобы скорее привести в чувство. Вдруг опять начнутся толчки!
Тело Сацуки выгнулось, она закашлялась и взметнула руки к лицу. По лбу проходила кровавая ссадина — возможно получила, когда вытаскивал. Варламов перехватил ее кисти.
— Не надо, нужно промыть водой.
— Что это было? — просипела Сацуки. — Грохот, удар…
— Землетрясение, — тоже хрипло ответил Варламов. — В Японии часто бывают. Я вытащил тебя из барака, он в руинах.
— Спасибо, — пробормотала Сацуки. И добавила дрожащим голосом: — Мне холодно.
Варламов огляделся, но утепленная куртка осталась под развалинами. Тогда он помог Сацуки встать, усадил на балку и накинул на плечи свою изодранную (в который раз!) кожанку.
— Холодно, холодно… — стучала зубами Сацуки.
Поколебавшись, Варламов сел рядом, обнял Сацуки и попытался накрыть плотнее. Девушка прижалась к нему, вся дрожа. Все же от ее тела исходило тепло, и Варламов сам немного согрелся.
— Надо отыскать уцелевшее здание, — сказал он. — Или разжечь костер. Утром должна прийти помощь.
Он огляделся: досок вокруг хватает, но нужен хотя бы навес. И вода.
Поглядел на море — дома напротив рухнули, и теперь ничто не загораживало вида…
Моря не было!
Корабли лежали на боку, словно раскиданные ребенком игрушки, а дальше тянулось грязно-серое пространство.
Варламов с недоумением глядел на странную картину, и вдруг пришло воспоминание, к чему это бывает…
— Наверх! — закричал он и вздернул Сацуки на ноги. — Надо бежать в холмы! Может прийти цунами.
Прямо вверх не пройти — скалы и непролазные заросли березки. Оставалось бежать по улице, а потом по дороге на холм. Но после первого же шага Сацуки зарыдала:
— Ноги!
Действительно, она была босиком, а улица усыпана мусором и битым стеклом. Не было времени искать сапоги под грудой развалин, Варламов подхватил девушку на руки и попытался бежать. Сразу пришлось перейти на быстрый шаг: Сацуки была не особенно тяжела, но бежать с таким грузом было невозможно. Варламов тяжело дышал, вдобавок девушка обхватила за шею, и ее тело давило на грудь.
Варламов покосился в сторону моря.
И прибавил шаг.
Стеклянистая полоска появилась вдали!
Он поравнялся с ангаром, где прятались от дрона. Пот стекал по спине, Варламова шатало. Сацуки завизжала, и он глянул в сторону моря. Водяная стена, увенчанная белым гребнем, надвигалась на бухту. Нарастал грозный шум.
Варламов свернул на дорогу. Подъем был пологий, но колени Варламова подгибались, и пришлось умерить шаг. Не успеют!
Вот и заросли березки, из них торчит ржавая башня.
Танк!
Варламов резко свернул, и Сацуки снова завизжала, когда стал продираться сквозь корявые ветви. Все же добрался и закинул Сацуки на броню.
Шум перешел в неимоверный грохот. Варламов оглянулся.
Клокочущая стена воды вырастала на глазах. Она подхватила брошенные суда, и как тараном ударила ими в берег.
Варламов мигом оказался на башне и, откинув полуоткрытый люк, спустил туда ноги. Больно ободрался при этом, но потянул на себя Сацуки. Ее ночное одеяние за что-то зацепилось и окончательно расползлось в клочья. Варламов подхватил девушку в охапку, и оба упали на какие-то железки. Он тут же вскочил, нащупал на крышке люка рукоятку и рванул ее вниз…
Рукоятку вырвало из руки, и Варламов полетел прямо на бедную Сацуки. Если та и завизжала, ничего не было слышно из-за невероятного грохота. Танк качнуло, будто в многотонную махину ударил снаряд. Словно война, для которой приготовили эти танки, докатилась наконец сюда. Сверху хлынула ледяная вода, беглецы мигом промокли. Стальной корпус вибрировал, но сопротивлялся чудовищному напору волны.
— Вдохни и задержи дыхание! — крикнул Варламов в ухо Сацуки.
Услышала ли она его? Сам Варламов глубоко вдохнул и зажал уши. В тот же миг башня наполнилась доверху, а грохот перешел в глухой скрежет — вода тащила вокруг корпуса камни.
Неимоверный холод стискивает тело. В ушах звенит, а перед глазами плавают огненные круги. И вдруг освобождение — уровень воды спадает, можно дышать, а потом она выливается через какие-то дыры наружу. Слышен рев, словно удаляется недовольный зверь.
Торопливо дыша — вдруг еще одна волна, — Варламов потряс за плечи Сацуки. Из ее рта вырвался водяной фонтан прямо ему в лицо, Сацуки закашляла и забилась в судорогах. Не зная, что делать, Варламов стискивал ее в объятиях, и постепенно тело девушки немного успокоилось. Она только хныкала, не переставая дрожать.
Вторая волна не пришла, рева не стало слышно, и Варламов рискнул выглянуть. Вокруг навалило бурелома, по дороге с шумом стекали ручьи. Море ходило ходуном, но другой волны цунами не было видно. Луна лила печальный свет на белую дорогу и руины поселка.
Не было ни ветерка, и Варламов решил вызволить Сацуки из танка: слишком холодно было на мокром железе. Девушку пришлось вытаскивать, да и на земле ноги не держали ее — упала на бурелом у танковой гусеницы. Хотя руки Варламова отчаянно болели, он набрал веток и устроил Сацуки повыше от мокрой земли.
— Смотри! — у Сацуки стучали зубы, она вытянула руку к дороге. По ней, шатаясь, поднималось какое-то четвероногое. Когда подошло ближе, оказалось, что это медведь, хотя сейчас он больше походил на мокрую кошку-переростка. Видимо, волна утащила его в море, но благодаря своей медвежьей силе он выплыл. Проходя мимо, медведь поглядел на людей и жалобно рявкнул. Сацуки рассмеялась, но смех перешел в икоту. Варламов похлопал ее по мокрой спине.
Что же делать? У него тоже зуб на зуб не попадал. Они спаслись от волны, но скоро замерзнут насмерть. Казалось, мокрая одежда уже обледеневает. Он в отчаянии огляделся.
Странно, из ложбины по ту сторону дороги поднимается словно дым. Кто-то разжег костер?
Варламов снова поднял Сацуки, она тряслась от холода и плакала. Шатаясь, понес сквозь заросли и через дорогу.
Из ложбины поднимается не дым, а пар. По ней стекает грязевой поток, наполовину затопив кусты. Но главное, от него веет теплом! Видимо, это вода из горячих ключей, смешанная с грязью. Наверное, землетрясение разрушило ту природную ванну, а может, вскрыло и другие источники.