— И что с ним теперь делать?
— Для начала передёрнуть затвор, полагаю. Хотя я не видела, как ты делаешь это в первый раз… — Она задумалась, — Или ты думал, что оно взведено?
Честно говоря, я понятия не имел, о чём она говорила. Легко вообразить общую канву применения этой штуковины: направляешь дыркой во врага и дёргаешь за крючок. Всё остальное — излишнее переусложнение, на которое горазды земные мастера.
— Ты хотел меня убить, — теперь в голосе девушки звенели обвинительные нотки.
— Я целился в ногу.
— Ты пытался прострелить мне ногу.
На это я кивнул. Собственно, именно это я только что и сообщил. Ничего удивительного: многие люди, испытывая стресс, начинали проговаривать по десять раз одно и то же.
— За что?
— Когда мы встречались в последний раз, это кончилось тем, что ты, перепачканная в своей блевотине, улеглась в обнимку с беззубым товарищем. Если это не стоит мести, тогда я теряюсь в догадках, что нужно для того, чтобы заставить тебя захотеть прикончить меня.
Ну, если уж держаться правды, то я догадывался, что привело инквизиторшу сюда вовсе не желание распотрошить меня за былые обиды. Любой сложил бы два и два. Но это не отменяло того, что, во-первых, я хотел поглядеть, что случится с ногой, в которую попадёт пуля, а во-вторых, было бы неправильно позволять инквизиторше чувствовать себя как дома в моём (и неважно, что думала на этот счёт Фаниэль) жилище. И к тому же теперь девушка растеряла спокойствие; хоть она и храбрилась снаружи, в ней крепла опаска. Это и ледяной пик страха, когда я навел на неё ружьё, уже служило достаточным основанием напасть.
Девушка отвернула ворот кофты, показав знакомую брошь.
— Надеюсь, ты не попробуешь избавиться от меня при помощи магии.
Я пожал плечами и плюхнулся в живое кресло — сложную комбинацию из стволов, листьев и корневищ нескольких деревьев, которая существовала благодаря эльфийской магии. Кресло недовольно заёрзало.
— Ты ждёшь Фаниэль, — произнёс я и указал на диван, приглашая девушку присесть.
Она недоверчиво покосилась на меня, но, поколебавшись, приглашение приняла.
— Верно. И…
— Это был не вопрос, — заметил я, — Я Атананиэль, но ты можешь звать меня Атаном. С ударением на первом слоге.
— Я читала досье Фаниэль, так что в курсе, что у неё есть племянник. Не так уж сложно догадаться, кто ты, — суховато сообщила она.
— Инквизиторское?
На миг девушка замерла. Взглянула на меня по-новому. Ещё бы, я ведь почти открытым текстом заявил, что понимаю: она здесь не по делам церкви.
— В нём таких подробностей нет. Оно и твоё имя не включает… не включало. После известных событий курия навела справки.
Мы помолчали, пока она не сообразила.
— Я Ванда.
— Приятно познакомиться. Из твоих слов я понял, что тётушка не приглашала тебя сюда… или, по крайней мере, не знает, что ты пришла. Получается, ты самовольно проникла на чужую собственность. Чего ты ждала, если не пули? Ещё могу треснуть тебя по голове.
— У вас дверь открыта нараспашку. Настоящий проходной двор.
— Это не повод заваливаться незваным гостям.
Ванда фыркнула.
— Мне не привыкать. Я и в Манхэттен попала… не по официальным каналам.
— Стыдно хвастаться тем, что нарушаешь закон.
— Когда служишь двум хозяевам, быстро запоминаешь, что стыд — это роскошь. Зачастую непозволительная.
И она метнула в меня острый взгляд. Быстро сложила пальцы особым образом.
Тогда-то я вновь утвердился в мысли, что всякое тайное общество непременно страдает от своей таинственности. Нельзя же просто взять и заявить: вот он, он и она служат нам. Нет, нужно общаться недомолвками, лишать участников полной информации и заставлять их искать единомышленников при помощи глупых ритуалов.
Ничего удивительного, что Ванда подумала, будто я могу принадлежать к ним. Едва ли с ней делились полным списком участников. А я к тому же был довольно близким родственником Фаниэль, которая точно занималась подковёрной ерундой. И делал соответствующие намёки.
— Нет-нет, — покачал головой я, — предпочитаю наблюдать со стороны.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Если бы клинки были способны на смущение, я бы поручился, что Ванда смутилась. А так она испытала лишь лёгкую досаду.
Интересно, предписывал ли их кодекс убивать тех, кто разгадал страшную тайну? Если да, лучше не поворачиваться к Ванде спиной.
Хотя я и не собирался.
— Фаниэль должна была ждать меня, — заговорила Ванда после паузы, — Это обговаривали с ней совсем…
Возможно, они беседовали с версией тётушки, которая только что отведала особых грибов. Хоть я бы не стал отказывать Фаниэль в профессионализме, однако мне довелось на своей шкуре узнать, что с планированием времени дела у неё обстояли плохо.
Так мы и перебрасывались взглядами, пока Ванда вновь не заговорила. Честно, не ожидал от неё склонности к болтовне.
— Та девушка, которую я видела в академии… Твоя сестра?
— Да.
— А вы правда?..
Этот вопрос мог задать лишь тот, кто никогда не встречался с эльфами вживую. Как я и подозревал, Ванда не была знакома с Фаниэль. У них намечалась сугубо деловая встреча.
— Да.
Она зябко передёрнула плечами.
— Не суди, да не судим будешь, — наставительно сказал я.
— Так мыслят одни дураки, — хмыкнула Ванда, — Евангелие от Матвея гласит: да пресечёт греховные деяния клинок в руках праведника, ибо мера людская не сравнится с карой от Господа Непрощающего, когда сойдёт Он с креста, чтобы огнём и мечом наказать отступников. Инквизиция спасает еретиков от участи много страшнее.
— А как Евангелие относится к тем, кто работает с эльфами?
— Плохо, — признала она и пощупала рукав кофты, где, как я подозревал, прятался потайной нож.
Потому я и недолюбливал разумных, причастных к религиям. Они обладали раздражающей особенностью плеваться книжными наставлениями по любому поводу. К счастью, более углублённое знакомство с местными суевериями миновало меня — в гостиную вошла Фаниэль. Она слегка покачивалась, из-за чего я предположил, что она находилась в середине какого-то обряда, когда её нагнало воспоминание о встрече.
Глаза тётушки, впрочем, оставались ясными, и ясность их не портилась даже расширенными зрачками.
Ванда подскочила, опять продемонстрировала на пальцах какой-то сложный узел. Тётушка посмотрела на меня, нахмурилась, но ответила на приветствие.
— Fiat Lux et Lux fit[7], — произнесла Ванда, и Фаниэль нетерпеливо качнула головой.
— Да-да, свет…
На последних шагах неверные ноги подвели её, и она плюхнулась на диван через спинку вниз головой. Юбка задралась, обнажая стройные голени, но тётушку это ничуть не смутило. Всё ещё вниз головой она спросила:
— Нани, что ты тут забыл? Я же говорила, чтобы вы все погуляли где-нибудь до вечера.
— Мне ты этого не говорила.
— Разве? — искренне изумилась тётушка, сдувая ленточки, которые свалились ей на лоб.
Я напряг память, но в нашей утренней болтовне не было ничего похожего. Что отнюдь не означало, что если бы такая просьба действительно имелась, то я бы выполнил её.
Меж тем тётушка перевалилась с живота на спину и вытянула руки, ловя духов, которые закружились возле неё. Не самое разумное поведение даже с моей точки зрения. Бедная Ванда же пребывала в глубокой задумчивости — вероятно, переосмысляла, зачем заявилась сюда.
— Будь серьёзнее, — одёрнул Фаниэль я, — К тебе пришла коллега.
— Коллега, говоришь… — повторила она и сползла на пол. Поднялась, отряхнулась и села на диван. Ванда опустилась на его краешек — подальше от эльфийки.
— Покажи символ, — трезвым голосом потребовала та у Ванды, и та, недоумевая, отвернула ворот.
— Ты таскаешь его ТАК?! — недобро изумилась Фаниэль, — Это не очень-то скрытно, знаешь ли. То есть… конечно, если делать из знака негатор… — Она приложила ладонь ко лбу, сосредотачиваясь, — В империи все знают?