— И поесть, — напомнил ему Джеффри.
20
На следующий день семейство было в пути пару часов, когда Корделия вдруг запрокинула голову и принюхалась.
— Солью пахнет, — сообщила она.
— Значит, мы недалеко от моря, — заключила ее мать. — Магнус, слетай вперед, погляди, увидишь ли воду.
Магнус свечкой поднялся на тысячу футов, как будто сразу поймал восходящий тепловой поток воздуха. Вскоре послышался его мысленный голос:
— О мама! Какое грандиозное зрелище! Сколько воды, и как широко и ровно она раскинулась, до самого края света!
— Хватит лирики, — усмехнулся Род. — Это всего-навсего горизонт.
— Да, но кто знает, что лежит за горизонтом?
— За ним — тоже вода, и ты это прекрасно знаешь, — ответил Род, но не на шутку встревожился. Магнус был недалек от того возраста, когда пускаются в странствия. Долго ли осталось ждать того дня, когда старший сын уйдет из дома?
— Далеко ли до побережья, сынок? — спросила Гвен.
— Миль двадцать, мама. Пешком пару дней топать придется.
— А по пути ничего интересного не отмечается? — полюбопытствовал Род.
— Болотца и солончаки тебя очень интересуют?
— Да нет, не очень. Но, как говорится, придется перевернуть все камешки и под каждый заглянуть, — вздохнул Род. — Спускайся, сынок, посмотрим, какие сюрпризы заготовил для нас этот приморский ландшафт.
Сюрпризы начались почти сразу же. Вскоре Гэллоуглассы вышли на проселочную дорогу, а когда впереди показались заросли кустарника на границе солончаковой пустоши, то заметили впереди несколько путников, а впереди них — еще несколько.
Род нахмурился.
— Что такое? Процессия?
— Ага, — кивнул Грегори. — И позади нас тоже кто-то идет, папочка.
Род обернулся и увидел на дороге ярдах в ста горстку людей.
— Однако мы становимся популярны.
— Или солончаки, — возразила Гвен.
— А почему с этими взрослыми только совсем маленькие детишки? — спросила Корделия.
— Интересный момент. — Шаги Рода стали шире. — Давайте спросим у кого-нибудь.
Довольно скоро они догнали тех, кто шел впереди — двоих мужчин, двух женщин лет сорока, еще одну женщину лет шестидесяти и троих ребятишек.
— Куда путь держите? — полюбопытствовал Род, но люди продолжали шагать вперед так, словно не расслышали вопроса. Роду стало обидно, но он сдержался и уже был готов повторить вопрос, когда заговорил Векс:
— У них на головах повязки, Род. К тому же рок-музыка так грохочет, что они могли не услышать тебя.
— Ясно, спасибо за подсказку.
Род протянул руку и потрогал одного из крестьян за плечо. Тот рванулся вперед, словно бегун, услышавший команду «Старт!», но заметил Гвен и детей. Тогда он немного расслабился, но на Магнуса и Корделию глянул опасливо — даже, пожалуй, враждебно.
В голове у Рода зазвучали их голоса.
— Что с ним такое, папочка? Чего он так боится?
— Нас, сестренка, — ответил девочке Магнус. — Но с чего бы ему бояться юноши и девочки?
— Давайте спросим. — Род указал на ухо крестьянина и громко, членораздельно проговорил: — Ты слышишь нас?
Крестьянин сдвинул брови, помотал головой, потом стянул с нее повязку, вынул из уха восковую пробку и болезненно скривился.
— О-о — о-о! Какой шум! Надеюсь, вы, ваша милость, меня не просто так заставили затычку из уха вынуть?
— Вот хотел узнать, для чего так много народа идет к солончакам, — сказал Род, стараясь перекричать музыку.
— Да для того самого, чтобы уйти подальше от грохота этого треклятого, чтоб ему пусто было, — ответил крестьянин. — Пойдемте с нами, только больше у меня ничего не выпытывайте, покуда мы не найдем прибежища, ладно?
Сказав это, он все же не отвернулся. «Наверное, принял меня за помещика средней руки», — решил Род и, хотя его снедало любопытство, сказал:
— Ладно, договорились.
Крестьянин благодарно улыбнулся, вставил в ухо затычку, поправил повязку, обвел всех Гэллоуглассов добродушным взглядом и продолжил путь к солончаковой пустоши.
— Неужели они вправду от музыки спасаются? — вытаращила глаза Корделия.
— Очень может быть, — ответила ей Гвен. — Я бы не стала этому дивиться. Какая это музыка? Визг, писк и грохот!
— Да нет же, мамочка! Музыка красивая! Ну… вернее, не то чтобы красивая, конечно… Но привлекательная. К ней так и тянет!
— А я бы сказал, что это от нее так и тянет стошнить, — буркнул себе под нос Род. — Семейство, в путь. Если впереди нас ждет тишина, то я готов поспешить в это благословенное место.
— Ладно, — со вздохом кивнул Магнус.
— Магнус, — обратился к нему Векс немного погодя, — тебе обязательно идти вприпрыжку?
— А я разве иду вприпрыжку? — удивился юноша.
— Именно вприпрыжку, — повторил Векс. — Между главными, широкими шагами ты делаешь мелкие дополнительные.
— А что в этом плохого? — обиделся Магнус. — Просто музыка подгоняет, заставляет двигаться быстрее.
— Ну хорошо, если уж ты не можешь иначе… — Конь по-роботски вздохнул и зашагал позади семейства Гэллоуглассов, вспоминая об Уилле Кемпе[35], который протанцевал от Лондона до побережья, за девять дней ни разу не сбившись на нормальный шаг.
По обе стороны от дороги появились болотца, потом — небольшие пруды, а еще через некоторое время семейство Гэллоуглассов и путники-крестьяне оказались посреди низеньких кустарников. Тут крестьяне остановились и начали потихоньку избавляться от повязок на головах и затычек в ушах — поначалу медленно и опасливо, но потом все быстрее и быстрее, с облегченными вздохами.
— А вправду ли они были нужны, эти тряпки и затычки? — спросил у матери десятилетний мальчик.
— Тебе-то, может, и не нужны, малыш, — ответила мать, — а уж мне точно.
— Но нам совсем не хотелось, чтобы ты слушал этот жуткий вой и грохот, как твои братец и сестрица, — объяснил мальчику отец.
— Какой же это грохот? — удивился мальчуган. — Здесь я слышу только красивые напевы!
Так оно и было. Музыка звучала нежная, очень мелодичная и настолько тихая, что поначалу Род на нее и внимания не обратил, пока не остановился и не прислушался. Мелодии отличались изысканностью, а бас и ударные ушли на дальний план, перестали доминировать.
— Верно, звуки тут приятные, — согласился другой крестьянин. — Здесь заросли кустов и тростника заглушают трескотню той музыки, что заполонила всю округу. К тому же и здешние напевы помогают.
— Источник музыки где-то впереди, — заметил Магнус.
— Пойдем туда, — сказал один из крестьян. — Уж очень хочется дать настоящий отдых ушам.
Все снова тронулись в путь, но теперь дорога стала намного уже, поэтому Гэллоуглассы пропустили крестьян вперед.
— Муж мой, — сказала Гвен, — поговорил бы ты с этими людьми да узнал, зачем они пришли сюда.
— Это можно, — кивнул Род, — но, по-моему, все и так ясно. — Он немного ускорил шаг и вскоре поравнялся с крестьянами. — Если можно, почтенный, — обратился он к одному из них, — хотелось бы спросить кое о чем.
— Отчего же нельзя, милорд! Спрашивайте, конечно.
— Ну вот, к примеру: как вы узнали об этом месте?
— Вести о нем пролетели по всем деревням и крестьянским усадьбам, — ответила жена крестьянина, — где люди изнемогли от шума, терзающего их уже не один месяц.
«Стало быть, уже больше двух месяцев», — интерпретировал Род для себя ответ женщины.
— И все это время вам приходилось жить и трудиться при этом грохоте?
— Да, и с каждым днем треклятая музыка гремела все громче и громче, — ответил крестьянин. — Сосед сказал нам, что укрыться от шума можно здесь, в прибрежных зарослях, но у нас поля были засеяны, хотелось дождаться уборки урожая.
— Но у нас так ужасно разболелись головы, — добавила его супруга, — что терпеть не стало сил. Тогда мы залепили уши воском да повязали тряпками, чтобы затычки не вываливались, а все-таки громкая музыка не давала нам покоя.
— Вышел я на пастбище и начал спотыкаться, — вступил в разговор другой крестьянин. — Иду за плугом и едва на ногах держусь.
— Словом, никаких силушек больше не осталось терпеть это издевательство, — сказала его жена, — вот мы и бросили все и пошли сюда.
— Пока у нас других детей не увели[36], — невесело проговорила жена первого крестьянина.
— Увели детей? — ахнула Корделия. — Да кто бы только смог вытворить такое?
— Музыка и вытворила, девонька, — вздохнул первый крестьянин. — Так полюбили ее наши старшенькие, что ушли за нею.
— Как же это? — спросила Корделия, однако она уже начала догадываться о том, что произошло. Вспомнила о встреченных по пути детях и подростках.