Я спросила о Прилучье и получила ответ, что жителей в посёлке всего двести человек. Промышляют в основном охотой. Причём пользуются моими земляками. Я про оружие. В Лебяжьем – оружейный завод. Задумалась, как можно в такой глухомани вырасти интеллектуалом. Оказалось, что Ладный совсем недалеко, дети из Прилучья ездят туда в школу.
Двести человек! Это же дома по пальцам пересчитать. Ну, допустим, по пальцам не меня одной. Конечно, для чего им там светомобили? В таком посёлке легко с жителями другого конца без сотового поболтать. Не выходя из дома. И световоз мимо курсирует.
Добрыня поинтересовался, как я жила, пока не приехала в Великоград. Я коротко обрисовала. Никогда не знаю, что о себе рассказывать. Помню, как-то, классе в пятом, учительница родного языка задала писать автобиографию. Она хотела объяснить нам, что это такое, но стоило ограничиться определением. Какую автобиографию можно написать в двенадцать лет? Обычно представитель этого литературного жанра содержит сведения о том, как автор родился, учился, женился, работал, работал, добился… а мы тогда что писали – родился и вот… учусь. Мне задание таким глупым показалось. Дала себе возможность развлечься и написала, что появилась на свет восемьсот лет назад. Участвовала во многих войнах и прочее. Перечислила несколько исторических событий. Зато моя автобиография получилась самой длинной. Только учительнице не понравилось…
В общем, не нашла я, что рассказать Добрыне. Не про школу же. Да и почему я должна откровенничать, а он – нет? Беседа выходила сухой и пресной. Я подумала, что мы можем стать интереснее друг другу, если не будем ничего скрывать. То есть он и так знает обо мне слишком… Короче, когда мы шли через мост, я остановилась и в лоб спросила:
– Кто ты?
Добрыня вновь улыбнулся. На щеках появились ямочки.
– По-моему, ты догадываешься.
Откуда он знает, что у меня на уме? Или у него манера поведения такая – изображать из себя всеведущего?
– Ты не можешь знать о моих догадках.
– Я знаю.
Ха-ха!
Мне совсем не смешно.
– Что ты ещё про меня знаешь?
– Что с тобой происходит после заката. Что ты испытываешь.
– Некрасиво влезать в душу другого, – медленно и негромко вымолвила я.
– Я не влезаю, – он тоже заговорил тихо-тихо. – Просто я видел такое много раз. Сам проходил. И ещё я слышу эмоции так же, как запахи. Ярко.
Я отвернулась. Отошла к краю моста. Облокотилась на каменный парапет. Внизу умиротворяюще журчала вода. Помедлив, Добрыня подошёл и встал рядом.
– Это временно, – начал он (ох, лучше б не начинал!), – пройдёт.
– Когда? – громче, чем хотелось, вскричала я. Не знаю, через что он там проходил, но мне каждый день проходить противно.
Добрыня пожал плечами.
Здорово! Всё он знает, кроме того, что действительно важно.
Я не желала продолжать прогулку. Но почему-то стояла. Ждала, чего он ещё скажет.
– У нас живёт девушка с телом паука, только голова человечья. Вот уже пятнадцать лет. По сравнению с некоторыми тебе просто повезло.
Почему они все меня успокаивают? Вадим Ростиславович, Власта, этот? Да, я помню, сама говорила: «Всегда найдутся люди, кому хуже, чем мне». Но это же не значит, что я должна радоваться невзгодам. Принимать их как данность рано или поздно приходится. Однако до такого я ещё не созрела.
– Я замёрзла. Пойду домой, – резко бросила я, развернулась и сделала несколько шагов.
– Добряна! – услышала окрик.
– И слушай в следующий раз эмоции кого-нибудь другого, – обернувшись, крикнула я и пошла прочь.
В доброе расположение воротилась быстро. Ещё не дойдя до общежития. Я отходчивая. Взвилась, по сути, на пустом месте. Да и не обязан малознакомый человек проявлять чуткость. И вообще плохого он точно ничего не хотел сказать.
Зараза!
Ну не бежать же мне теперь к нему извиняться! Не объяснять же, что у меня просто дни гормонального идиотизма, когда я всех ненавижу! Тьфу ты!
Да наплевать!
Нет. Не наплевать. Видеть его не хочу!
Глава XV
На ступеньках общежитского крыльца стоял Здравко.
– Ты здесь откуда? – огорошилась я.
– Добряна, ты мне так нужна! Так нужна!
Звучит, как дифирамб.
– Что произошло?
– Добряна, спасай! Срочно нужно десять гривен.
Я почувствовала, как мои глаза круглеют.
– Ты мыла объелся? Где я возьму такие деньги?
– Добряна, – Здравко бухнулся на колени. Прямо там, на крыльце. Глаза мои стали ещё круглее. – Меня головы лишат. Срочно нужно. Шестнадцать гривен через двадцать минут отдавать. Шесть я уже нашёл. То есть у меня были. Домой съездить не успеваю. Выручи, а? Должен буду.
Видать, его сильно припёрло. Даже отыскал, где я живу.
Мимо прошли незнакомые девчонки и расхохотались, глядя на нас.
– Встань! – прошипела я, – конечно, будешь. – Я собралась расспросить, что, собственно, произошло, но… И надо же было попасться на глаза Пересвету! Он вышел из дверей общежития. Увидел, как Здравко поднимается с колен. Окинул внимательным взглядом его долговязую фигуру.
– Добряна, пожалуйста!
Я знаю, что Здравко живёт приблизительно в часе езды от «У Владимира». Тоже в общежитии. Он учится на счетовода. И выплата его меньше, чем у меня. Гривны четыре. Академия вообще лучше всех оплачивает жизнь своих подопечных. Правда, по Великоградским меркам да и по меркам Лебяжьего – это сущие мелочи.
Кому же умудрился задолжать этот лопух, что так боится? Головы лишат. Тоже мне. Кто станет с твоей головой возиться из-за шестнадцати-то гривен?
Я посмотрела вслед Пересвету, который направился к ларцу, и проговорила:
– Здравко, у меня нет десяти гривен. Но я знаю, у кого занять. Когда вернёшь?
– Через два дня. В пятницу, – выпалил тот. – Чтоб в Новый год с долгами не входить. Плохая примета.
– А в долгах, в принципе, ничего хорошего нет, – я потащила его за собой, договорилась на вахте, что Здравко – мой гость всего на несколько минут, и мы поднялись на десятый.
В 1003 Ратмир пребывал в одиночестве и в прекрасном расположении духа. Ах да! У них сегодня со Златкой свидание.
– Дубинина нет, – заявил он, едва завидев меня.
– Я к тебе.
– Что-то повеяло опустошением карманов.
Я помялась возле порога. Здравко точно так же мялся на лестнице. Только он ещё и за свою голову переживал. А мне какое дело до его головы? Зачем я здесь?
– Десять гривен.
– Твою мать, Добряна!
Деньги Ратмир всё-таки дал. Под честное слово, что к вечеру пятницы они вернутся в его карман.
Глава XVI
В четверг утром мы встретились с Дубининым в коридоре Академии.
– У меня новость, – начал братец и сразу добавил: – Однозначно плохая.
– Давай, – напряглась я.
– Матушка собирается приехать на следующие выходные.
Ой! Действительно плохо. Мама Милорада обычно останавливается в Великограде дня на три-четыре и ночует у нас в 1407. Смущают её Ратмир с Пересветом. Во всяком случае, она так говорит. А вот Лучезара не смущает. Когда матушка приезжала осенью, то замечательно проводила время с Чародейкой в обсуждении сериалов.
– Ну, я сказал, что ты приболела, а Лучезара съехала, – продолжал отчитываться Дубинин. – А то мама по ведьме скучает. Уж не знаю почему…
– И? – тревожное ощущение во мне выросло именно потому, что Милорад продолжал отчитываться. Обычно он просто ставит в известность о скорейшем приходе чего-то и мы вместе решаем, как выпутаться. А тут стоит, рассусоливает.
– В общем, я сообщил, что ты под небольшим заклятием, тревожить тебя нельзя и всё такое.
– Дубинин, ты обещал! – не сдержала я всей полноты голоса.
– А что оставалось делать?
– Врать!
– Я не умею врать. И потом, ты всегда сама твердила, что врать нехорошо.
– Нехорошо станет нам, когда…
– Да подожди! Я сказал ей, мол, нет ничего страшного, ты просто спишь постоянно. Только не в хрустальном гробу, как она сразу подумала. Помнишь тот фильм? А вполне в обычном. Ну, в кровати у себя, и тревожить тебя нельзя никаким образом. Тут только одна зацепочка. Ты со своей мамой и так редко созваниваешься, а теперь вообще не звони. Я звонить буду. Насочиняю что-нибудь. А то моя узнает. И не нервничай. Моя твоей не расскажет.
– Про тебя я то же самое думала, – позаламывать что ли горестно руки? Ух, вот навалилось-то! Милорадовская мама непременно захочет на меня глянуть. Лежу я, видите ли, в гробу. В обычном. Меня по логике поцелуй излечить должен. Если б это только работало, я бы уже начала искать носителя того самого поцелуя.
– Ну прости, – я видела, что Дубинину и самому неприятно. Как на него злиться?
– Короче, сегодня она снова позвонила. Говорит, что прочитала в умной книжке про целебный источник. Вода из него лечит любую колдовскую дрянь. Правда, далеко, сто с лишним вёрст от Святогорода. Знаю я её умные книжки. Скорее всего, бред престарелого барана. Но она сильно-сильно хотела мне об этом сообщить.