Через минуту на меня навалилась целая груда тел. С трудом я активировал Руну «Аура Страха».
Толпа, только что представлявшая собой бурное море недовольства, застыла на месте. Навалившиеся мужики слезли с меня и попятились. Я встал и распрямился, с меня стекал чёрный то ли пар, то ли дым. Так работала Аура Страха, так выглядел Аюкан.
Воздух стал словно тяжёлым, наполненным незримой силой, даруемой Звёздной Кровью, и рабочие один за другим начали пятиться и отступать, их глаза расширились от страха и трепета. Камни, которые бросали с таким гневным рвением, теперь лежали забытыми под их ногами. Я проверил своё оружие. Револьвер и меч были на своих местах, но для них ещё не время… Я сделал ещё одну попытку, обратившись к толпе.
— Товарищи, — начал я снова, мой голос был ровным, несмотря на хаос, произошедший всего несколько минут назад. — Я не желаю ни насилия, ни кровопролития. Но вы должны понимать, враг, с которым мы сталкиваемся, не похож ни на кого другого. Всадники — не просто обычные люди — это коварные сосуды злобы, которая стремится поглотить всех нас.
Я не был уверен, что они поняли мои слова, но на площади воцарилась тишина, на страх, вызванный рунным заклинанием, наложилось серьёзность моей речи.
— В Расколотой Пустоши, — продолжал я, — я лично встретился с ужасами, от которых вас защищают легионы. Имаго-Мать была существом, рождённым самой Тьмой. Это абсолютное Зло. Этот мрак поглотит всех и каждого, если мы с вами не сплотимся.
Снова пошедший было по морю людей ропот и начавший усиливаться, теперь сменился мрачной тишиной. Я видел, как сомнение в их глазах уступило место страху.
— Пусть ваша забастовка станет свидетельством вашей силы, — сказал я, теперь мой голос стал мягче, — но пусть она также будет примером единства. Ибо, стоя вместе, мы больше, чем рабочие, больше, чем воины — мы — крепость против наступающей орды, пришедшей из ледяного мрака.
Рабочие безмолвствовали.
— Товарищи, — закончил я, — давайте создадим союз между нашим легионом и рабочим движением Манаана. Только защищая и отстаивая права друг друга, мы отстоим вместе всё, что нам дорого и важно.
Люди в толпе переглядывались и мялись. Затем из задних рядов, куда не доставала Аура Страха, раздался голос, преисполненный гнева:
— Да что вы его слушаете? Кто привёл дигов в Манаан? Он! Кто этими тварями из катакомб хочет заменить вас на заводе? Это чтобы вас без работы оставить!!!
— Это не так! — прокричал я в ответ.
— Бейте его! — снова прозвучал призыв к ясному и понятному действию.
Последние крохи надежды исчезли решить это конфликт мирно. Снова в меня полетели оскорбления и камни. На этот раз ситуация отличалась тем, что первые рядов десять не решались ко мне приблизиться. Но я не собирался им допускать второго нападения. Нападение на легионера равносильно нападению на весь Аркадон.
В одно мгновение рубчатая деревянная рукоять моего «Головореза» легла мне в ладонь. Грохот выстрела эхом прокатился по площади промышленного района. Всё, чего я собирался добиться, так это остудить горячие головы, но получил совершенно обратный эффект. Передние ряды передо мной с паническими криками, не помня себя от ужаса из-за заклинания Аюкана, и подстёгнутые страшным выстрелом бросились бежать прочь.
Практически в тот же миг произошло ещё одно событие. Меня словно ткнули раскалённым прутом в верхнюю часть груди. Слух зафиксировал грохот. Ещё не понимая, что случилось, я оглянулся, чтобы увидеть вспышку на плоской крыше. В тот же миг с меня сорвало форменную шляпу, я запоздало услышал жужжание пули. На одних рефлексах не задумываясь, я прицелился из револьвера, прикинув, что за пятьдесят метров попаду, задержал дыхание и мягко нажал на спуск. Грохнул ещё один выстрел. Через парапет повисло тело, вниз полетела винтовка и с глухим лязгом упала вниз.
— Убива-а-ают! — пронеслись над толпой панические крики. — Спаси-и-ите!
И уже вся масса людей на площади заволновалась и пришла в движение. Одни из задних рядов пытались пробраться с кулаками, камнями и палками ко мне, другие же, наоборот, в панике бежали на выход. Человеческое море заволновалось, забурлило, послышались крики боли и отчаянья. Я понял — это кричали упавшие рабочие, которых сейчас топтали их же товарищи.
— Всем стоять! — рявкнул я и пальнул ещё раз в воздух.
Куда там! Голос мой потонул в общей какофонии, а выстрел только добавил ещё больше паники, хотя казалось, что больше уже некуда. Как же, злой Восходящий убивает простых трудяг из литейной. Спасайся кто может!
Я покачнулся. Из-за того что вокруг творилось непонятное, не сразу обратил внимание на своё ранение. Пришла боль. Стрелок попал мне аккурат под левую ключицу. Правой рукой нащупал входное отверстие и понял, если ничего не делать — истеку кровью. Как пить дать, истеку, несмотря на то, что организм мой намного выносливее и крепче обычного, но он всё ещё человеческий. Открыл Скрижаль и использовал на себя Малое Исцеление. Всё равно надо было перевязаться…
В воздухе всё ещё висел едкий запах пороха, смешанный с землистым ароматом пыли, поднятой ногами паникующей толпы.
Стоя среди хаоса, воплей, с простреленной грудью и тяжёлым сердцем от постигшей мою затею неудачи, я не мог не размышлять о том, что я сделал не так. Рабочие, которые несколько мгновений назад были образом солидарности и сплочённости, теперь превратились в толпу, их коллективный голос затонул в крике отчаяния.
Картина, развернувшаяся передо мной во всей красе, представляла собой мрачное полотно человеческих эмоций: лица, искажённые ужасом, выкачанные в панике глаза и трясущиеся руки, отталкивающие своих же товарищей. Толпа превратилась в неуправляемое стадо.
Я сжимал свою рану, и боль служила ярким напоминанием о последствиях моих действий. Пуля нашла свою цель, жестокий поворот судьбы позволил мне осознать реальность момента. Моё исцеляющее заклинание давало облегчение, но оно действовало не мгновенно. Рана продолжала тревожить меня.
Превозмогая боль, я побрёл за упавшей с крыши винтовкой стрелка, размышляя над философским вопросом, который преследовал меня с самого начала: действительно ли можно договориться с замордованными работягами или сытый голодному не товарищ?
Забастовка, сгоревший форт, нападение диверсантов, мой фионтар, предложение Акилы, обманутые заводские рабочие — меня никак не оставляло ощущение, что это всё события, связанные в какую-то грязную закулисную игру. Но, вот беда, ощущения — это недостаточно прочный фундамент для принятия решений, от которых зависит не только моя жизнь, но и жизни бойцов двух центурий.
Ещё больше паники и давки добавил паровой танк, хищно поводящий стволом у ворот на заводскую территорию. Толпа рассосалась, оставив после себя убитых,