некоторых вещей из груза по просьбе капитана, который был болен.
Корабль сей принадлежал богатому парсийскому коммерческому дому[68], один из хозяев коего, именем Хормаджи, был в сие время в Кантоне. Он старался продать обгорелое, под водою находящееся судно с аукциона, но не мог найти покупщика. Все опасались иметь дело с вещью, находящеюся под водою и подлежащею власти китайского правительства, которое могло воспрепятствовать спасению оной. Хормаджи в отчаянии приехал в Вампоа и усиленно просил меня купить судно, давая мне самые священные обещания, что он достанет через китайскую компанию покровительство и дозволение от Хоппу и вицероя употреблять при сем сколько угодно китайских работников и что ни один из морских мандаринов или других местных начальников в дело сие мешаться или препятствовать оному не будет. «Одним словом, — прибавил он, — все будет делано от моего имени, а я объявлю, что вы мой агент; пожалуйте, дайте мне 12 000 пиастров, и корабль, со всем к нему принадлежащим, будет ваш».
Вследствие такового обещания я купил оный; все же знакомые мои, смеясь надо мною, говорили, что никогда не достану его из-под воды; многие даже предлагали мне биться об заклад, и я выиграл их деньги. Через 24 часа по заключении условий о сей покупке Хормаджи принес мне чоп, или дозволение, и я тотчас начал работу. Осмотрев свою покупку, я нашел, что один бок еще совершенно цел и что во время отлива и маловодия порты верхнего дека видны; нижние же порты были заделаны, когда судно грузили. Сначала я нанял двух китайских водолазов, которые, спустясь, заткнули прорубленные отверстия пенькою и забили листовым свинцом; сам же между тем с рабочими заколотил порты верхнего дека кожею и замазал внутри синею глиною, которая в Кантоне, хотя мягка, но в воде не распускается и оной противостоит. Другие нанятые мною восемь работников действовали своими цепными деревянными насосами, кои хотя так устроены, что выбрасывают воду только под углом 45°, но по настоящему положению на боку судна могли удобно выкачивать оную. К сим я приобщил те корабельные насосы, которые оставались еще целы. Когда же вода была на убыли, я укрепил снаружи вокруг корабля острыми ершевидными гвоздями особый трос[69], к коему привязал ряд пустых бочек, и тотчас, когда следующий отлив оставил сухое место для рабочих, приказал начать действовать насосами; через восемь же часов после сего корабль уже всплыл и стал на якорях. Хотя в нем еще оставалось большое количество воды, но оная была драгоценна, потому что часть груза составлял сахар в мешках, который весь растаял, и остававшаяся вода сделалась совершенно сладкою; почему китайцы охотно покупали оную для приготовления рому. Главный мой китайский работник, весьма сметливый и проворный парень, производил сию продажу и, сложив весь остаток груза в одну кучу, приискал покупщиков. Корабельные мачты, срубленные во время пожара, упали со всеми снастями близ корабля на дно: мне много труда стоило достать их оттуда и больше, нежели самый корабль. Как бы то ни было, но я, при помощи одного приказчика и китайского компрадора, в три месяца совершенно окончил дело сие, продав все, кроме пушек, за 21 000 пиастров. Во все время я жил на острове Вампоа, распоряжаясь сам всеми работами; и должен сказать, что ни разу не мог пожаловаться на притеснение от мандаринов или других мелких начальников и свободно ездил туда и сюда во всякое время дня и ночи.
Из сего должно заключить, что иногда можно положиться на обещания их правительства; тем более что в настоящем случае они бы легко могли найти разные предлоги, чтоб остановить и помешать исполнению моего предприятия; напротив того, я не имел ни малейших притеснений или придирок и даже оставался на острове несколько времени по истечении срока моему дозволению, когда только я получил официальное объявление, что срок пребывания моего там кончился. По сим уважениям мы должны заключить, что таковое поведение правительства означало, что оно хотело оказать снисходительность и великодушие к иностранцу, потерпевшему великое несчастие, так как оно всегда полагало, что я только агент и работаю для Хормаджи, на имя которого последовало дозволение, и, вероятно, строгие приказания о сем даны были от вицероя мелким мандаринам, ибо вообще они весьма беспокойны и большие взяточники, чему я ежечасно был свидетелем во все время моего в тех странах пребывания. Ничто столько не удивляло меня, как крайняя беспечность и леность некоторых мандаринов: они литерально (буквально. — В. М.) ничего не делают, разве только едят, пьют, спят, курят трубку и играют в карты. Впрочем, если им заплатить хорошо, то они с возможною хитростью помогают обманывать правительство, способствуя всеми мерами провозу контрабанды. При сих случаях они показывают удивительную, непостижимую деятельность, которая сделала бы честь службе несравненно благороднейшей. Взяточная система так хорошо устроена и всем известна в Китае, что народ не считает сего бесчестным и говорит о взятках мандаринов точно так же, как и о другом каком-либо налоге правительства. Однажды перевозчик требовал с меня двойной цены, говоря, что он должен заплатить мандарину. «Не плати, — отвечал я, — пусть правительство содержит своих слуг». — «Да ведь и им надобно жить, а у правительства так много голодных ртов, что нельзя всем давать большое жалованье. Мне бы все равно, потому что я, заставляя седоков платить столько, чтоб достало и на мандарина, который иногда, однако ж, требует вдвое, и тогда мне досадно, потому что у меня есть жена и дети». — «Ты малой сметливый», — сказал я, давая ему требуемую сумму, и действительно, он у всякой будки принужден был платить; зато я спокойно ехал, заплатив два или три рубля лишних.
В начале сих замечаний[70] упоминал я о числе и силе морских разбойников на берегах Китая, а как мне случалось самому много раз иметь с ними дело, то я не излишним считаю рассказать здесь случившиеся со мною происшествия, которые могут показаться занимательными моим читателям.
Морские разбойники, или, как их там европейцы называют, ладроны, сделались в одно время столь страшны своим числом, что если бы они были так же храбры и предприимчивы, как многочисленны, то могли бы совершенно уничтожить всю иностранную торговлю в Кантоне и даже завладеть четырьмя богатейшими областями Китая; к счастию, у них недоставало сих качеств. В 1806 году мне удалось принять деятельное участие в спасении от плена одного богатого американского купеческого корабля, называемого «Катахуальпа», под командою шкипера Стерджеса, который вез