7-м часу утра прошли Боко-Тигрис; и хотя тогда прилив сделался нам противным, но взамен подул свежий ветер, при помощи коего мы шли более 3 узлов в час. В 1 часу пополудни подошли уже так близко, что в подзорные трубы наши увидели разбойничью флотилию на расстоянии пушечного выстрела от корабля «Азия», также заметили мы, что приближение наше привело пиратов в большое замешательство. Я тотчас дал сигнал: «Спускаться на неприятеля». Они тогда стояли на якоре, но мы еще не успели подойти к ним на расстояние наших выстрелов, как они уже подняли якоря и пустились в бегство в беспорядке, несмотря на то что сила их простиралась до 70 ионок. Мы пустили им вслед несколько ядер и усугубили их бегство, ибо они и весла и паруса употребили для своей ретирады, почему я оставил гнаться за ними, чтоб подать помощь кораблю; но они уже не смели более показаться.
Капитан Вильямсон не знал, чем доказать нам свою признательность за скорую и деятельную помощь в его гибельном положении. Мы тотчас приступили к делу для облегчения сколь возможно корабля, а как в тот же день два крейсера высокопочтенной[75] Ост-Индской компании бросили якоря свои на рейде, то мы перегрузили на них все наличные деньги, 400 000 пиастров (2 000 000 рублей), уложенные в 400 бочонках или ящиках. Потом приказал я двум из ботов своих вымерить глубину и нашел, что дорога, по коей корабль пришел, была самая мелкая и дальняя и что глубочайшая и ближайшая дорога была на четыре или пять румбов на правом галсе. Капитан же Вильямсон и его подчиненные желали, чтоб я отбуксировал корабль кормою вперед по той же дороге, по коей он пришел, но я не согласился, во-первых, потому что расстояние было дальше и вода мельче, а во-вторых, чтоб тем не повредить руля. Они полагали, что нет возможности поворотить корабль кругом, когда он уже вошел в ил на такую глубину; но я думал иначе, по причине жидкости ила, и остался при своем мнении, отвечая за успех. Наконец, мое мнение восторжествовало, и я тотчас приказал завести два якоря вперед прямо перед носом и один поближе на правой стороне прямо против кремболя. Первые два навивали, а последний тянули воротом, у коего я заставил работать кафров. Только по навитии 15 сажен каната корабль тронулся, и я с удовольствием увидел, что он, стоя прямо, двигался; почему я велел кафрам сильнее работать воротом. Часа через два канаты, бывшие прямо перед носом, уже оказались одним румбом и более на левом галсе; почему надобно было их снова завести. И я приказал бросить оные на два румба правее, а кафры так исправно ворочали, что в два часа канаты опять очутились на левой стороне. Продолжая таким образом, к вечеру другого дня корабль был поворочен и стоял носом прямо против того места, куда я предполагал вести оный; почему мы завели все якоря вперед и тянулись буксиром таким образом. В седьмой же день корабль уже плыл по Боко-Тигрис без всякого затруднения, к величайшему изумлению большой толпы китайцев, пришедших нарочно смотреть на сию операцию. Мы протянули корабль на расстояние 16 канатов, каждый во 120 сажен, что составляет 11 520 футов, или около 4 верст. Кафры были сильные, здоровые работники, которые могли ворочать рычаги в самый палящий зной; европейские же матросы работали только по ночам и вечерам. Корабль «Азия» был застрахован в главных страховых компаниях Северо-Американских Штатов с лишком за 4 000 000 рублей, следовательно, спасение оного было для них весьма важно и возбудило в них чувства признательности к тому, кто принимал столь деятельное участие в избавлении оного. Что до меня касается, я не имел другой побудительной причины, кроме желания помочь человеку, который, будучи в гибельном положении, требовал моего содействия, и следовательно, я не ожидал никакого вознаграждения. Однако ж в следующее лето страховые компании из Нью-Йорка, Филадельфии и Балтимора прислали мне в Кантон превосходную серебряную вазу с надписью ценою в 1000 пиастров (5000 рублей); вазу сию я привез сухим путем из Камчатки, и оная поныне находится у меня, в Санкт-Петербурге. Хотя она изготовлена в Филадельфии, но знатоки считают, что работа оной есть одно из превосходнейших и классических произведений в серебре, когда-либо в Европе виденных. Следующее описание происшествий может дать понятие, сколь твердо китайское правительство всегда придерживается принятых оным с давнего времени правил и поведения в отношении иностранцев, и в особенности англичан, коим оно весьма завидует, но вместе с тем и опасается, не дозволяя им воспользоваться ни малейшею торговою выгодою, если можно оной воспрепятствовать.
В течение многих лет я считался британским агентом или комиссаром и снабжал индийский флот припасами и пр., особенно же во время командования сира Эдварда Пеллю (Pellew), известного ныне под именем лорда Эксмоута, который, как я впоследствии узнал, был всегда мною доволен. Преемником его был адмирал Браян-Дрюри, родом ирландец, отличный морской офицер, сделавшийся потом известен своим мужеством, и имя коего давно внесено в список славы храбрых мужей Великобритании. К несчастию, он был весьма горячего характера и не мог сносить остановок и проволочек китайского правительства, коего рассуждения бывают тем медленнее, чем дело важнее. Сим оно давало ему довольно причин к неудовольствию. Нетерпеливость же его произвела явную ссору, которая в одно время приняла весьма важный вид, и если бы адмирал был столь же упрям, сколько китайцы, то неизбежно возгорелась бы между Англиею и Китаем война. Английская Ост-Индская компания получила сведение, что Бонапарт намеревается отправить сильный флот в Батавию, а оттуда снарядить экспедицию и завладеть островами и крепостями Макао: исполнением такого предприятия он имел бы возможность содержать большую морскую силу в Китайском море и истребить совершенно всю английскую торговлю в тех странах. Если принять в рассуждение, что Бонапарт в то время был в самых тесных дружеских связях с Голландиею, равно и то, сколь удобно можно послать экспедицию из Батавии в Макао, откуда можно перейти, при попутном ветре, в 10 дней, то мы не будем удивляться, что английское правительство было встревожено и старалось всеми мерами препятствовать предприятию, назначенному для уничтожения торговли ее с Китаем. Посему тотчас было сделано предложение португальскому правительству и получено от оного обещание, что немедленно отправлено будет, через гойского (из Гоа. — В. М.) вицероя, приказание макаоскому губернатору о принятии известного числа английских войск, кои должны были прибыть из Индии для усиления гарнизона в Макао, дабы удобнее