ты сам развязал, выхолил и взлелеял, и ты же скормил ей своего любимого ребенка, – отрезал Ралус и вышел из тронного зала.
Мы с Рэллой переглянулись и бросились следом.
Мы долго не могли найти его. Ни у тронного зала, ни в соседних комнатах, ни в гулких пустых коридорах…
– Наверное, он вышел в сад, – сказала Рэлла и побежала туда, забыв обо мне.
Ралуса рвало. Он согнулся пополам над клумбой, и растерянный садовник похлопывал его по спине. Рэлла кивнула садовнику, и он убежал куда-то, но скоро вернулся, неся кувшин с водой и полотенце. Следом за ним пришла Виса и тут же застыла за спиной Рэллы.
Ралус умылся и повернулся к нам. Сначала он встал на одно колено перед сестрой и обнял ее за талию.
– Рэлла! Я так скучал по тебе!
– И я по тебе, братик. – Она засмеялась нежным серебристым смехом, а потом посмотрела на меня. Взгляд ее был долгим, пристальным, вопрошающим, я не отвела глаза.
Ралус вскочил на ноги, обнял меня, но лицо его не было радостным, наоборот, оно выражало не просто тревогу, а почти ужас, какой-то дикий страх.
– Уна, как ты сюда попала? Тебя все-таки схватили?
Я помотала головой, а Рэлла рассмеялась:
– Эта невероятная девочка пришла сюда следом за тобой. Говорит, она шла и шла, даже ночью, пока вы отдыхали, а потом… – Рэлла повернулась ко мне. – Что ты там сделала? Я так и не поняла.
– Я нырнула в озеро Тун, – пробормотала я и увидела, как у Ралуса глаза на лоб полезли.
– Рэлла, отец ни в коем случае не должен узнать о ней. Это самое главное.
Она смотрела на него долго и пристально, потом спросила:
– О чем вы говорили с ним?
– Разве ты не знаешь? Мне показалось, я видел твое белое платье на нашем любимом месте.
– Я хочу, чтобы ты ответил.
– Он предложил мне вернуться.
– И занять его место.
– Я никогда не буду на его месте! – вспыхнул Ралус, но тут же сник. – Но вообще, да. Он сказал, что я должен стать Ронулом. Что больше некому.
Рэлла хмыкнула.
– Я напомнил ему о тебе.
Рэлла дернула головой, и Виса тут же зажала ей уши своими руками.
– Не хочу ничего слышать.
Ралус бережно убрал руки Висы и поцеловал Рэллу в лоб.
– Ты знаешь, как мне противно все это, сестренка. Ты знаешь меня лучше всех, ты хранишь все мои тайны. И ты знаешь, что меньше всего я хочу сидеть на его троне.
– Но?
– Но он не оставил мне выбора. Как мне по-другому спасти острова?
– Наивный Ралус! – горько воскликнула Рэлла. – Ты думаешь, тебе позволят?
– Мне – нет. Но это будет его последний указ. Снять проклятие с островов, разрешить торговать с ними, признать их независимость.
– То есть признать свое поражение? Он ни за что не согласится!
– Точно настолько же «ни за что», насколько я ни за что не сяду на его трон.
На следующий день во дворце был устроен пышный бал по поводу возвращения принца Ронула с поля боя. Да, битву при Солебе он проиграл, но впереди еще вся война, не будем строги к молодому полководцу. Я видела заплаканные и тщательно припудренные лица придворных дам и понимала, что во многих домах столицы сейчас горят поминальные свечи, но те, кто оплакивают сыновей, не вернувшихся из боя, вынуждены танцевать и веселиться на балу у императора. Император празднует возвращение сына! Радоваться всем! Завтра будете стенать над могилами!
Все поздравляли Ралуса с возвращением, называя его чужим именем, а одна женщина с красными глазами вдруг выкрикнула ему в лицо:
– Ты отправил нашего мальчика на верную смерть! Ты вернулся, а он остался там!
Ее тут же увели прочь, но она долго еще что-то кричала. Я слышала, потому что тихонько пробралась на балкон, где сидели музыканты, и разглядывала всех. Музыканты ни слова мне не сказали, только самый главный молча кивнул, как будто это было обычным делом – любопытные девочки, проникшие тайком на королевский бал.
Во дворце
Дворец императора Вандербута стоял на высоком холме, и из его окон был виден весь город, огромный прекрасный город. Когда мы скитались с Ралусом, покинув дом Травника в лесу, мы видели немало городов, больших и маленьких, грязных, мрачных и уютных, веселых. Но такой величественный город я видела впервые. Меня не выпускали за ворота дворца, да я и сама бы не пошла, боясь заблудиться, зато каждое утро я вставала у окна и смотрела, как он просыпается. Утро – самое тихое, самое любимое мое время. Время, когда я могла побыть одна.
Огромный дворец был похож на многорукое существо, готовое каждый миг до тебя дотянуться и схватить. Мне было велено тенью ходить за Рэллой, иногда заменяя Вису, чтобы та отдохнула, и я расчесывала густые длинные волосы принцессы, умывала ее. Для всех это было естественно, ведь Виса стареет. Императору и советникам я так и была представлена: новая помощница Рэллы, которую надо обучить, подготовить. Так меня называли, и хоть и шептались за моей спиной, но никто, даже император, не задавал прямого вопроса. Император часто смотрел на меня пристально и жадно, будто знал, кто я на самом деле. Я пряталась в своей комнате, но и там меня не оставляли надолго: Рэлла была уверена, что за мной надо приглядывать и не давать мне скучать.
Скучать! Какое странное слово! Я никогда его раньше не слышала, я вообще не понимала, что оно значит, и наконец спросила у Рэллы. Она удивилась, но попыталась объяснить и этим привела меня в смятение. Скука – то, чего я никогда не испытывала, ни разу в жизни. Да и когда было скучать, если вокруг меня все время что-то происходило? Бушевало море, летели на юг, а потом обратно птицы, росла трава, зрели ягоды, грелись на солнце тюлени, плескалась рыба, шли киты… А старик? Я могла весь день наблюдать за его лицом и точными, скупыми движениями. А мысли? Разве их мало в моей голове? Иногда и дня не хватает, чтобы все передумать! Когда же мне было скучать? Потом старик умер, и я тоже чуть не умерла, но за это мне подарили огромный мир, он оказался больше, чем бесконечный океан, и всей моей жизни не хватит, чтобы изучить его!
Мне бы хотелось, чтобы Рэлла поменьше тревожилась обо мне, чтобы у меня было время побыть одной, в своей тишине, чтобы все, что я успела увидеть, услышать, потрогать, почувствовать и узнать с