мне пришлось вцепиться ему в волосы, чтобы не упасть) и стал разглядывать молодое поваленное деревце. Его вывороченные корни торчали, как огромная ладонь со множеством пальцев. Джангли оторвал от ствола лишние корни, оставив только один, обломил деревце наполовину и сказал:
– Возьми это с собой.
– Зачем?
– Тебе нужна прялка. Лучше сделать ее из дерева, выросшего в этом лесу.
– Почему?
Джангли не ответил, сопел и чистил ствол от земли и мха.
И только когда мы уже вышли из леса на широкую дорогу, Джангли сказал:
– У той спящей на груди лежала деревянная дощечка. Там было написано твое имя.
– Что?!
– «Возвратись в лесной чертог, Уналас». Похоже на твое имя, верно?
Я не ответила.
Все наше путешествие промелькнуло за один день – Джангли и правда очень быстро ходил. Утром мы были еще в Хофоларии, а на закате он опустил меня на землю со словами:
– Дальше я идти не могу. За этой рощей начинается город, мне туда нельзя. Но это тот город, который тебе нужен. Прощай.
Он развернулся и как-то сразу исчез, будто растворился в воздухе. Я опять осталась одна: поблекший мешок Паты и кусок дерева, которое должно стать прялкой, – вот мои спутники. Я не знала, где я и в какую сторону идти, но я слышала большой город совсем рядом. Он гремел и ворчал, переваривая сотни жизней, и я пошла на его голос.
Часть третья
Дети императора
У Судьбы всегда два сжатых кулака, ибо в ее руках нити тех дорог, одну из которых тебе предстоит избрать. Вопрос только в том, какую руку ты выберешь…
Бьярне Ройтер. Кольцо принца Файсала
Все мы рождаемся и умираем с одной и той же невысказанной просьбой на губах: «Любите меня, пожалуйста, как можно сильнее!»
Макс Фрай. Сладкие грезы Гравви
Безрукая принцесса
Это была светлая тихая роща. Я прислушалась к деревьям и узнала, что они молоды, нежны и почти беспамятны. Здесь редко бывали люди, которые могли бы поделиться своими переживаниями, но все они знали какую-то Рэллу, которая приходила сюда каждый день, знали и любили.
Медленно темнело. Я подумала, что придется мне ночевать под этими деревьями и что в хэл-марском лесу мне было бы уютнее и безопаснее, чем здесь. Я чувствовала себя будто раздетой, и уснуть никак не получалось. В сумерках деревья зашелестели, здороваясь с кем-то. Я поднялась и увидела, что между стволов идет молодая женщина с черными волосами, уложенными в сложную прическу. На женщине было странное платье с длинными рукавами, скрывавшими руки, и я сначала не поняла, что это не рукава длинные, это руки короткие. Точнее – рук у нее нет, они заканчивались ниже локтя.
Я охнула, и женщина обернулась, заметила меня. Она приподняла бровь и подошла совсем близко, разглядывала меня, будто я диковинный цветок, потом спросила:
– Кто ты и как здесь оказалась?
Голос послушался меня не сразу. Да и как ответить на ее вопрос? Я не знаю точно, кто я, и рассказывать, как я здесь оказалась, не хочу. Но взгляд ее черных глаз требовал ответа, и я пробормотала негромко самое главное о себе:
– Я – Уна. Я ищу Ралуса.
Глаза безрукой женщины распахнулись, будто хотели проглотить меня, спрятать от всего мира в своей черной глубине.
– Откуда ты знаешь Ралуса? Кто ты? С чего ты взяла, что он здесь?
Я почесала белый шрам – новую метку озера Тун. Я шла за Ралусом через всю Империю. Я знаю, что он здесь, потому что его вели имперские стражники. Так я ей и ответила.
– Пойдем, – сказала безрукая женщина. – Не бойся меня, я не причиню тебе вреда.
И я пошла за ней к городу, таща деревце из хэл-марского леса.
Город без крепостных стен и ворот, он впустил нас, поздних путников, и не задал ни одного вопроса. Безрукая женщина тоже молчала, но бросала на меня пронзительные, острые, как иглы, взгляды, будто пыталась разгадать. Дорога забирала вверх, и скоро мы поднялись на холм, на котором стоял дворец с тремя башнями. Я не видела ничего величественнее в своей жизни. Огромные полукруглые окна, высокие двери, балконы и галереи. Мы вошли в сад, окружавший дворец, и навстречу нам выбежала женщина в простом сером платье. Она поклонилась безрукой и уставилась на меня, будто я призрак.
– Это Виса, моя помощница. Она не может говорить, зато заменяет мне руки. Виса, – и безрукая женщина повела головой.
Помощница тут же бросилась к ней, поправила ее прическу и почесала шею. Смотрела при этом она только на меня. Мне стало ужасно жалко обеих.
– Пойдем, – сказала безрукая женщина. – В моей комнате мы сможем спокойно все обсудить. Виса, принеси нам поесть. Если отец спросит, скажи, что я… а впрочем, он не спросит!
Мы вошли во дворец, Виса со всех ног кинулась куда-то по широкому коридору. Во дворце царила суета, будто произошло грандиозное событие. Безрукая женщина остановила одну из служанок и спросила:
– Что случилось?
– Его Высочество вернулись!
– А, ясно.
Она не обрадовалась и не огорчилась, будто уже знала об этом. Безрукой женщине все кланялись, и я спросила:
– Вы королева?
Она невесело усмехнулась:
– Всего лишь принцесса, и ты моя гостья, и тебе нечего здесь бояться.
Я не боялась, но мне нужно было найти Ралуса или хотя бы узнать, что с ним, а безрукая женщина увлекла меня вверх по лестнице, сказав:
– Пока Виса готовит нам ужин, пойдем-ка мы послушаем, о чем они говорят. А то как-то странно, что не звучат фанфары и не бьют колокола. Не к добру.
Мы нырнули в какой-то узкий коридор, а из него еще в один, поднялись по трем лестницам и вышли на внутренний балкон, опоясывающий огромный зал. Его стены кричали о величии и славе, об унижении одних и гордыне других.
На огромном троне сидел тщедушный старичок в черном камзоле. Он был лысый, худой и весь скрючившийся, будто его мучила непроходящая боль. Сухонькой рукой он теребил какую-то железную пластинку, висевшую у него на шее.
Я смотрела на него и видела в его лице искаженные черты безрукой принцессы, и Ралуса, который стоял сейчас перед троном, и даже будто бы свои. Именно так я поняла, что передо мной – император Вандербут.
Мы с безрукой принцессой спрятались за колонной и одинаково напряженно прислушались к разговору, который происходил внизу.