школы Грифа выскользнул из руки главного винодела Олимпа. Гермес, брезгливо сморщившись, отпрянул от края, будто опасался свалиться на арену и очутиться среди несчастных смертных, обреченных на Джасуровскую компанию.
Наши противники тоже замерли, причем с такими рожами, точно им кол куда надо вогнали.
— Хочу жра-аааать! — простонал, как зомби, мой желейный медведь божок Джасура.
Майка взвизгнула, отскочив в сторону от парочки шустро проползающих мимо нее частиц его тела.
— Ты что, охренел⁈ — крикнула она, оборачиваясь ко мне с таким… хтоническим ужасом на лице, как, впрочем, и заказывала. — Ты что сотворил-то, Даня!!!
— А я тебе говорил, — прошипел Берн. — Я предупреждал! Но я же дебил-первогодок, верно? Нахрена такого слушать?
— Ты реально хочешь сейчас поговорить об этом⁈ — испепеляющим взглядом полоснула его Майка, пытаясь унять дрожь в голосе.
— Жрать… Обнимать… Жрать… Убивать… — бормотало между тем мое созданье, двинувшись на наших остолбеневших врагов. — Хочу любви!!! — проревел он вдруг на всю арену — и бросился всеми своими телесами, в том числе и отсоединившимися фрагментами, прямо на противников!
Валерка выронил меч из рук.
С испуганным и почти жалобным воплем вся наша оппозиция бросилась наутек. А Джасура помчался за ними, продолжая выкрикивать свои пугающие желания — которые, в общем-то, были моими собственными, бессознательными и вовсе не такими ужасающими, как это могло бы показаться на первый взгляд.
Даже недокоты, вздыбив шерсть и поднимая пыль, как лихие скакуны, метнулись в разные стороны и забились под бортики арены.
И, честно говоря, уж кто-кто, а я их осудить не мог. Потому что отлично помнил, как сам уносил ноги в похожей ситуации.
Майя схватила меня за грудки.
— Ты мне скажи, он — настоящий⁈
— Я тебе Великий Змей, что ли, богов плодить?.. — оторопело проговорил я. — Само собой, он копия!
— Да мне плевать на первородность! Копии твоих собак и жрут, и гадят не хуже своих прототипов. Так что отвечай: этот умеет гадить, то есть проклинать, как оригинал?..
— Жра-ааать! — орал между тем на всю столицу мой трясущийся, как студень, Джасура, сделав круг за своими жертвами и опять приближаясь к нам. — Убивать!..
— А мне почем знать⁈ Ты просила страхолюдину, чтобы все с перепугу обделались? Получи и распишись! — выпалил я в ответ, и, выхватив меч, рванул навстречу нашим противникам, ополоумевшим с перепугу.
Первого ветродуя я уложил, просто плашмя долбанув его мечом по лбу. Свеженький ассасин попытался было вступиться за него, но тут на него напрыгнула стайка бегающих недокриперов мейд бай Джасура, и бедняге пришлось отскочить в сторону, защищая свою честь.
Я тоже отпрыгнул ближе к краю, пропуская объединенный отряд воинов, преследуемых Джасурой.
— Жра-ааать! — стонал тот, начиная двигаться все быстрей.
— Да похрену, что он там умеет, давай сначала победим, а там разберемся! — заявил тут Берн Майке и побежал догонять делегацию. — Даня, я с тобой!
Глава 14
Про Джасуру, честь и бесчестье
Думаю, я не ошибусь, если скажу, что столица еще никогда не видела такого боя на своей арене, как в этот раз.
«Парящий Гриф» определенно вошел в историю — и тем, как разнес защитный купол, и повреждением трибун. Ну и призывом смертоносного божества. Или, верней, его копии.
Конечно, хотелось бы все это закончить как-нибудь эпично, чтобы волосы развивались и мечи сияли в руках, как и положено в героических преданиях.
Но, к сожалению, у нас так не получалось. Вся финалочка свелась к «бей-беги». Наши противники, теряя силы, убегали от Джасуры, время от времени пытаясь швырнуть в нашу сторону вместе с проклятиями и ругательствами какой-нибудь совершенно чудовищный конструкт. Но как сосредоточиться на атаке, если ты уносишь ноги от божества смертельной горячки, который не только хочет тебя убить, но и просто хочет полсотней своих частиц, рассыпанных по арене?
Мы сначала гнались следом за ними, швыряя вслед всякое-разное. Потом сообразили, что, собственно говоря, можно особо и не бегать — достаточно рассредоточиться и просто ждать, когда противники окажутся под ударом. Один из ветродуев попытался проигнорировать Джасуру — видимо, он решил, что божество не может быть настоящим, и, следовательно, представляет собой, по сути, лишь огромное пугало.
Как же он ошибался.
Овечка-то хоть была клонированной, но все ж таки оставалась овечкой! От тридцатисекундного объятия Джасуры-2 ветродуй моментально покрылся пунцовой сыпью, на испуганном лице расцвели гнойные язвы. Потом наш призванный красавчик продолжил свой марафон, время от времени выкрикивая что-то в духе: «Жрать!» или «Убивать!», а мы бросились отбивать беднягу у Джасур-младших, распинывая их в разные стороны.
Тогда-то мы услышали первый смешок на трибунах.
Изначальный ужас у зрителей слегка поулегся, и самые бесшабашные среди них начали видеть комичную сторону происходящего.
Зато нашим противникам было не до смеха! Широко распахнутыми от неподдельного ужаса глазами танцор выкрикнул:
— Я готов сдаться! Только отзовите ЭТО!
— Так ложись! — крикнула ему Майя.
— Издеваешься⁈ — сорвался на тонкий голос танцор. — Да я даже мертвый бегать буду!!!
Уже более уверенный смешок слетел с трибун.
— Сражайся до последнего! — прогремел над ареной голос магистра Леона. — Или хочешь опозорить себя, как воин⁈
— Уж лучше как воин, чем как мужчина!.. — возразил ему ученик.
— Эй, мы не будем ничего отзывать, пока вы все не ляжете, — безапелляционно заявила Майка, стряхивая со своего сапога желейный кусочек Джасуры. Тот с недовольным попискиванием отрастил себе пару крохотных ножек и побежал сливаться с ближайшим крупным куском. — А то вы тут же быстренько переобуетесь, и мы вернемся к тому, с чего начинали.
— Нужно признать общее поражение, — пропыхтел ассасин. — Пока мы еще можем сделать это, не уронив человеческого достоинства.
Майя пожала плечами.
— Ну что же, обсудите этот вопрос. А так — мы в любой момент готовы остановить бой. Только примите общее решение, одно на всех.
Наши противники начали шумно спорить, обсуждая варианты решения под уже вполне себе слышимых хохот зрителей. Мы не вмешивались, чтобы не отвлекать. Да и устали все уже прилично. Так что мы просто в наглую уселись в центре арены на пятиминутку отдыха.
Берн выглядел счастливым, Майка ликовала.
И только я был мрачнее тучи.
— Ты чего такой недовольный? — вполголоса спросила меня Майя.
— Вообще-то я еще никогда и ничего не отзывал обратно, — ответил я. — И не уверен, что это у меня получится.
Девушка изменилась в лице.
— Ты сейчас пошутил? — почти угрожающе спросила она. — Ты же вроде собирался отработать этот момент с Лилит!
— И когда же, интересно, у меня столько времени свободного было? Пока я в коме лежал, или когда меня богиня в гости позвала?.. — огрызнулся я.
— Погоди-ка. То есть