Я фыркаю:
— Ты так ласково называешь наш подставной аккаунт.
— Да без разницы.
Что-то в тоне Арины заставляет меня напрячься, а все внутри неприятно холодеет. Я подаюсь вперед и спрашиваю:
— И что там?
— Тут Зайцева, по ходу, на вечеринку едет. Видимо, ту самую. Я бы еще подумала, рассказывать ли тебе об этом, но эта дрянь тебя тегнула.
Я медленно беру телефон и просматриваю фото и видео, на которых меня отметила Алена. На всех — легендарная тройка одинаковых с лица. Отправляют поцелуйчики в камеру ярко накрашенными губами — «Девочки идут тусоваться, код красный». Поют в такси под популярный бабский трек — «Надеюсь, водитель нас не высадит!». Смотрят в кадр, склонив головы так, что фонарь красиво подсвечивает хайлайтер на скулах — «Едем отмечать день рождения целой футбольной команды». Завершает парад контента короткая гифка, где Алена опускает камеру на свое декольте, затем возвращает к лицу и подмигивает. Задеревенев, я минимум десять раз прослеживаю этот путь — сиськи, взмах ресниц, сиськи, взмах ресниц, сиськи…ну вы поняли.
— Где розовая подводка? — говорю охрипшим голосом, отложив наконец телефон.
Арина быстро отыскивает лайнер и подает мне. Останавливается напротив:
— Гель, ты понимаешь же, что она тебя провоцирует? Даже не скрывается.
— Понимаю, — завершаю двойную стрелку, дополняя ту, что уже нарисовала, линией сверху подвижного века, — и собираюсь с удовольствием поддаться на провокацию.
— Ну, что ж, тогда пусть спаниели выкусят. Придется реально одолжить у тебя платье, — и Абрикосова распахивает дверцы шкафа. — У тебя есть хоть одно?
— Ты сейчас офигеешь, но даже два есть. Вон висят скраю.
— Может, тогда наденем оба?
Через сорок минут, дождавшись ухода папы, мы вызываем такси. На Арине дерзкое платье в пайетках, на мне короткое черное с белым воротничком и манжетами. Подруга с тугими кудряшками, я — с красивыми естественными волнами.
— Наверное, мне и правда не обязательно было вытягивать волосы утюжком каждый день, — говорю, глядя на себя в зеркало.
Эту девчонку я первый раз вижу. Пока не знаю, насколько она мне нравится. Но у нас будет пара часов, чтобы познакомиться друг с другом. Геля и Геля версия два-ноль.
Решительно выдыхаю, взмокшими ладонями кладу в сумочку телефон, беру ключи и подталкиваю Аринку к выходу.
Она оборачивается и с улыбкой берет меня за плечи:
— Суббота, пообещай мне, что мы сегодня хотя бы проведем классный вечер.
— Сделаю все возможное, — зеркалю ее улыбку, не обращая внимания на неприятное вязкое чувство в грудной клетке.
— Будет незабываемо?
Киваю, как будто действительно знаю, о чем говорю:
— Головокружительно. Как в кино. Ай промис.
Абрикосова коротко взвизгивает, ловко перестраиваясь в режим девчонки, которая собралась на классную вечеринку, и чмокает меня в щеку.
— Тогда погнали!
Глава 45
Мы спускаемся вниз, садимся в такси и первое время молчим. Я просто смотрю в окно на здания и деревья, уже покрытые тонким одеялом сумерек. У меня внутри все заходится от волнения и страха. Если честно, я сама до конца не понимаю, зачем еду. Нет, то, что меня откровенно спровоцировали, я осознаю. Но вот конкретно — зачем? Что я там сделаю? Скандал устрою? За волосы ее оттаскаю? Буду выяснять, почему она там, а мне было запрещено даже думать о том, чтобы приехать? Что скажут Бо и Ваня, когда нас увидят, я даже предполагать не хочу. Злюсь на них очень сильно. Если бы не они, этой ситуации вообще бы не было. А если бы Ваня не выбирал для отношений таких мерзопакостных девиц, все вообще было бы идеально. Даже его предыдущие нравились мне больше, чем Алена. Что это, дурной вкус или дурная голова? Или ему вообще все равно, кто с ним? И поэтому мы теперь встречаемся? Просто потому что я оказалась рядом в определенный момент.
Встряхиваю головой и поворачиваюсь к Арине:
— Что?
— Я спросила, ты адрес по геотегу посмотрела?
— Да. Но пришлось еще пробить, где Бо сейчас. Мы друг за другом не следим, но прогу специальную поставили. Ну, на случай, если кто-то из нас попадет в реальные неприятности.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Абрикосова беззвучно смеется:
— Вероятно, это тот самый случай?
— Да ладно тебе. А если бы Зайцева нас разводила? А так хотя бы знаем, что едем действительно туда, куда нужно.
— Расскажешь Богдану?
— Что подсмотрела за ним? Ни за что. У нас на этот счет есть определенные правила, мне и так фигово, что я их нарушила.
— Ладно, не парься. Я тебя не сдам. Жвачку? — Арина достает из кармана кожанки ярко-розовую упаковку.
Я морщу нос:
— Она такая сладкая, что одна пастилка может диабет спровоцировать.
— Не слаще тебя в этом платье, — подмигивает подруга, и мы заливаемся звонким хохотом.
Водитель бросает на нас взгляд в зеркало заднего вида. Сначала думаю, что он недоволен, но по морщинкам вокруг глаз понимаю, что он сам улыбается.
Арина закидывает в рот жвачку и протягивает мне свой наушник:
— Послушаешь со мной подкаст?
— Какой?
— Геля, бери, что дают! Выбирает еще сидит.
Я придвигаюсь чуть ближе к подруге и, когда между нами натягиваются проводки, думаю о том, что в этом есть своя романтика. Мы связаны сейчас не только общим звуком, но и вот так, осязаемо. Отклонишься чуть сильнее — и выдернешь наушник у соседа, поэтому приходится подстраиваться под движения друг друга. Мне это нравится.
Так, под умиротворяющие голоса ведущих подкаста, которые разбирают книги с точки зрения психологии, мы покидаем город и въезжаем в коттеджный поселок. Он похож на тот, где дача у Громовых. Дома большие, заборы высокие, территории ухоженные — все кричит о состоятельности их владельцев. Но без налета слишком уж явного пафоса, поселок не охраняется.
Машина мягко ползет по асфальту, делает несколько поворотов, которые я безрезультатно зачем-то пытаюсь запомнить, и тормозит около трехэтажного дома с темным фасадом. То, что мы по адресу, понимаем сразу. Воздух наполнен громкой техно музыкой, радостными воплями и улюлюканием.
Когда мы выходим из машины, и таксист отъезжает, я тут же теряюсь. Чувствую себя уязвимой и непривычно голой. Вечерний воздух неприятно холодит колени, а налетевший ветерок раздувает широкую юбку. Оттормозив ее рукой, я кутаюсь в свою объемную джинсовку. Платья у меня были, а вот колготок не нашлось.
— Как мы зайдем? — спрашиваю у Арины.
Она приподнимает брови и делает взмах рукой в направлении кованой калитки:
— Через дверь?
— Нас не приглашали же, вдруг не пустят? А если там закрыто?
Оставшиеся вопросы озвучить не успеваю, Абрикосова уже устремляется ко входу и дергает ручку. Та легко подается.
Арина говорит:
— Прошу, мадам!
Я оглядываюсь через плечо, будто у меня есть последний шанс сбежать. Но слишком хорошо знаю, что его нет, мы ведь уже приехали. Так что, вдохнув поглубже, я захожу.
На территории не так много людей, только компания парней курит чуть поодаль, склонив головы вниз. На нас они внимания не обращают, и мы идем сразу в дом. Поднимаемся по длинной изогнутой лестнице, минуем площадку перед крыльцом, открываем дверь и ныряем в атмосферу безбашенного движа. Там темно, но все помещение подсвечено ультрафиолетом и неоновыми надписями на стенах.
Длинная барная стойка заполнена бутылками и стаканами, народу просто тьма. Многие танцуют, кто-то просто разговаривает, а парочки, которых тут очень много, целуются так откровенно, что мне неловко даже смотреть на них. Одну из таких я случайно задеваю плечом и говорю:
— Извините!
Им, конечно, все равно. Я смотрю на Арину и скашиваю губы в сторону, округлив глаза, изображая крайнюю степень неловкости.
Говорю ей:
— Сомневаюсь, что они сюда вместе пришли.
Она безразлично пожимает плечами и качает головой в такт громкого бита из колонок. Я одергиваю короткое платье, хотя юбка широкая, движение лишено смысла, только говорит о моей нервозности. Что теперь? Бегать по дому в поисках Зайцевой, надеясь, что она не рядом с Ваней? Или выискивать Громова и уповать на то, что он не взбесится из-за моего приезда?