Зачем-то еще раз прошу прощения:
— Извини.
— За что?
— Не знаю. Как-то все не радужно начинается. Должно было быть по-другому.
— Вань, — она задирает голову, чтобы посмотреть мне в глаза, — ты такой дурак иногда, честное слово. У тебя на поле реально голова лучше работает.
Я озадаченно хмурюсь, пытаясь понять ее.
А Геля тем временем молниеносно перестраивается, хватает меня за руку и тянет вверх по ступеням:
— Пойдем! Ребята уже зашли, я даже не заметила!
Рассмеявшись не к месту, я поддаюсь и торопливо поднимаюсь за ней ко входу в школу. Геля оборачивается на меня, взметнув светлыми волосами, и я алчно ловлю эту картинку, стараясь отложить ее в памяти.
С какого класса она этого ждала, с седьмого? Что там говорила Абрикосова? И почему именно с седьмого? Я нравился Геле и раньше?
У дверей задерживаюсь, чтобы поздороваться за руку с дядей Сережей. Он улыбается и говорит:
— Радостные такие. Молодцы.
— Спасибо, дядь Сереж. Стараемся.
Хотя, конечно, ни фига мы не стараемся, само как-то выходит. Оглядываю холл, нахожу глазами ребят. Геля и Арина держатся за руки, трындят о чем-то, перебивая друг друга. Классные у них отношения, как-то интуитивно это чувствуется. Это не просто подружка моей девушки, к которым я уже привык. Они, хоть и дурачатся постоянно, явно являются чем-то большим. Им бы больше подошло слово «друзья», чем «подруги», как будто у первого больше смысла, а у второго — легкомысленности.
Подхожу к ним, и Геля начинает сразу в карьер:
— Вань, а что там насчет вечеринки?
Я резко выпаливаю:
— Геля, нет.
И понимаю, что Богдан вторит мне такими же словами. Мы переглядываемся, и в этот момент я чувствую, что все недопонимания исчезают. Сейчас у нас одна цель, которая моментально нас объединяет. Нам нужно уберечь Гелю, которая почему-то намертво вцепилась в эту идиотскую тусовку.
— Что значит «нет»?
Я беру ее за руку и говорю гораздо мягче:
— Это не вечеринка. Давай будем считать, что это мероприятие, которое нам с Богданом нужно посетить по необходимости.
— По какой, блин, необходимости? — голос Гели становится выше, и я понимаю, что она возмущена. — Из-за Димы?
Богдан озадаченно хмурится:
— Какого Димы?
— Тараса.
— А, да, — Субботин смеется, — никто при мне давно не называл его по имени. Да, из-за Тараса. Из-за Димы.
— В чем проблема, я не понимаю.
Внутри зарождается легкое раздражение из-за этой ситуации. Не понимаю, почему получилось так, что эта тупая пьянка станет проблемой. Даже не так. Я знал изначально, что это будет проблемой. Но то, что это зацепит Гелю по какой-то причине — совершенно неожиданно.
— Ты можешь, пожалуйста, просто нас послушать? — говорю, сдвинув брови. — Твой брат и твой парень просят тебя не приходить.
Субботина почему-то фыркает и испуганно зажимает рот рукой. Смотрит на меня, прижимая ладонь к лицу. Глаза большие, в них — удивление.
— Что такое?
Богдан улыбается и пару раз хлопает меня ладонью по плечу:
— Она просто не была уверена, что ты — ее парень.
— В смысле? — чувствую, как губы растягивает дурацкая улыбка.
Заставляю Гелю повернуться ко мне и вопросительно смотрю ей в глаза, которые она старается спрятать. Когда она наконец поднимает взгляд, я понимаю, насколько это было для нее важно.
— Серьезно?
Она пожимает плечами:
— Ты не спрашивал, мне нужно было догадаться?
Моя улыбка становится еще более шальной. Но сдерживать ее не хочется.
Говорю:
— Это же я безмозглый футболист, ты должна быть умнее, Котенок.
Глава 43
В столовую на завтрак мы заходим втроем. Я первый, Бава и Зуй отстают на полшага. Веду головой чуть в сторону. Немного влево, затем вправо. Отстраненно понимаю, что все на нас смотрят. Как будто мы в подростковом кино, да? Мои губы растягиваются в легкой улыбке. Конечно, это внимание приятно, но не всегда уместно. Сейчас же я постараюсь использовать его в своих интересах. С парнями я договорился заранее, так что стройным шагом мы идем в дальний угол столовой, туда, где уже сидят попугайчики Субботины и их Абрикос. Я усаживаюсь рядом с Гелей и оставляю у нее на губах быстрый поцелуй. Смотреть по сторонам не нужно, я и так знаю, что все это видят. Значит, все в курсе, что мы с Гелей теперь вместе. Может быть, кто-то решит, что это слишком быстро после моего расставания, но, если честно, мне все равно. Оправдываться смысла нет, не вставать же на стульчик, чтобы объясниться. Парни садятся рядом, подгребая себе соседние стулья.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Как дела? — жизнерадостно интересуется Бавинов.
При этом он останавливает заинтересованный взгляд на Арине. Наверное, это просто не самый его удачный месяц. Потому что Абрикосова, конечно, отвечает улыбкой, но вот Богдан этому совсем не рад. Достаточно хорошо его знаю, чтобы заметить, как его верхняя губа агрессивно дергается, а плечи напрягаются. Ох, Андрюха, вечно ты лезешь туда, куда не нужно.
— М-м-м, все классно! — Геля неестественно выпрямляет спину и улыбается. — А вы как, ребят? Выглядите уставшими. Не знаю уж, связано ли это с тем, что нам не нужно сдавать экзамены в этом году…
Она делает вид, что задумывается, возводя взгляд кверху и постукивая себя указательным пальцем по щеке. Я смеюсь, глажу ее по плечу.
Говорю:
— Не, сто процентов это никак не связано.
Зуев стонет:
— Я бы поспорил. На химии мне сто процентов жопа!
— Ты сдаешь химию?
— А то! Будущий врач, вырежу тебе аппендицит.
— Ага, — хмыкает Бава, — звучит как угроза. Всем вырежешь, даже если они не попросят.
— Эй! Что за намеки?
— Расслабься, будущий врач, шучу. Думаешь, это реально твое призвание?
— Бава, не лезь в душу, это не твое.
Андрей хмыкает:
— Да вот именно, что не мое. Скорее твое. Это ж ты у на своей проницательностью до печенок доберешься без скальпеля.
— Отвали, — Зуй толкает друга, но улыбается.
— Может, тебе тогда на психолога пойти? — вдруг говорит Геля.
Такое ощущение, что никто от нее это не ожидал. Может, потому что ребята привыкли к моим, недалеким в плане ума, девчонкам, и в компании их скорее терпели. В диалог девушки обычно не впрягались, либо просто скучали, сидя рядом со мной, либо уводили разговор в безопасное для себя поле.
Геля же реакции не замечает, продолжает говорить, глядя в бок, в окно. Большим пальцем задумчиво поглаживает кружку с чаем.
— Ну, не обязательно быть чуваком, который загоняет про Фрейда на семейной терапии. Ну, это я грубо! — будто спохватываясь, поясняет. — Есть же психиатрия. Или можно стать психологом-криминалистом. Короче, там куча специализаций, тоже будешь врачом, но и для проницательности место найдется.
Мы все ненадолго притихаем, и Геля смущенно добавляет:
— Прикол же?
— Прикол, — моментально отвечаю я, понимая, что Зуев запальчиво мне вторит.
Богдан хмыкает и скрывается за кружкой. Он, хоть и старается ради сестры, явно еще не отошел до конца. Злится на меня и, соответственно, на моих друзей тоже. Доверять на мне торопится. Будто мои отношения с Гелей вдруг обнулили годы нашего с ним общения.
Абрикосова, как обычно, беспечно начинает болтать, поддерживая подругу:
— А что? Я тоже думаю, круто! Я сериал смотрела, обожаю его, «мыслить как преступник». Там такие как раз маньяков ловят.
— Ага, — ухмыляется Зуй, — я тоже смотрел. Стану гениальным профайлером. Ну, либо задротом, который знает все детективные сериалы.
— Ага, только сдай химию, а то в задроты не примут, там большой конкурс на место, — говорит Богдан, устремляя на него взгляд исподлобья.
Я не совсем понимаю, шутит он или дерзит, но Субботин вдруг улыбается. Так, как он умеет. Искренне, светло, обезоруживающе.
И напряжение тут же спадает.
И тут Бавинов наклоняется над столом и говорит:
— Слушайте, я один чувствую, что меня прямо сейчас проклинают?