— Да что вы такое говорите вообще! — даже возмутился Захаров. — И в мыслях такого не держали!
Ага, как же. Если и не держали, то аккурат по озвученным сестрой причинам — молчать о произошедшем нельзя ради собственного блага и блага деревенских, а если попытаются заставить нас замолчать тем или иным способом… Ну, тогда тут точно вскоре появится Райнхард и оставит на месте Ныроба дымящийся котлован.
— На самом деле, — продолжил староста, — мы у вас совета и хотели попросить. Как быть-то, ваше благородие? Надо же всю эту ситуацию как-то разрешить…
— Говорите всё как есть, — ответил я. — Это единственный совет, что могу дать. Что традиции старые храните — это даже хорошо, за это вас никто не упрекнёт. Что весть послали о нападении и нам помогали — тоже хорошо. Если надо — даже поручимся своим словом. А о могильниках Древних… Лучше расскажите, пока ещё кто-нибудь чего не выкопал опасного.
— Всегда найдётся тот, кто решит, сможет совладать с древней силой…
— Конгрегация тысячи лет занимается подобной дрянью, — заметила Хильда. — Уж они-то лучше других знают, что есть книги, которые не стоит читать; вещи, которые не стоит трогать… Ну и всё в таком духе.
Староста задумчиво пожевал.
— Что ж, возможно, вы и правы… Надо обсудить это на сходе. А вы уже не обидьте — погостите ещё денёк в наших краях.
— Можно даже и пару дней, — усмехнулся я. — Только гонца в Чердынь пошлите — пускай присылают сюда дружинников и экзорцистов, там как раз до сих пор их отряд работает.
— Добро, — кивнул Захаров. — Так и сделаем.
Я повернулся к Хильде и слегка кивнул ей. Сестра немного подумала, но затем повесила дробовик на плечо.
— Пошли посмотрим, что с урядником.
Мы подошли к телу конвойного. Теперь уже было отчётливо видно, что его изрядно покорёжило проклятьем, просто под одеждой этого было особо незаметно, но изменения уже, кажется, носили необратимый характер. Такое никакими молитвами или святой водой уже не убрать…
Двое деревенских тем временем подошли к валяющемуся на земле вещмешку.
— Стойте! — едва успел я их остановить. Конечно, хрен знает, что у них тут за фамильные навыки по работе с проклятыми артефактами, но вот так запросто я бы соваться всё равно не стал. — Лучше бы это не трогать.
— Вам — правда лучше бы не трогать, но у нас есть защита на такой случай, — сказал Захаров.
Ага, конечно. В последний раз я такое слышал в своей прошлой-будущей жизни во время вспышки чумы в Ост-Африке. Тот полковник колониальных войск до последнего был уверен, что это у него не бубоны, а просто волдыри от укусов москитов…
Впрочем, вещмешок деревенские открывали аккуратно и с помощью копий, то есть банально распотрошили с расстояния, чтобы осмотреть содержимое.
Внутри оказалась замотанная в измазанную маслом тряпицу небольшая статуэтка в виде женской фигуры, сделанная из серебристого металла. Не просто грубый корявый идол, кое-как отлитый неизвестными дикарями, а практически произведение искусства, ничуть не уступающее лучшим образцам Древнего Рима и Греции. И я бы сказал, что даже стилем немного напоминает…
Спустя пару секунд я понял — тряпица был испачкана вовсе не маслом.
Статуэтка обильно истекала ферромагической жидкостью, хотя, как это вообще было возможно, я просто-напросто не понимал. Там внутри неё, что — резервуар какой-то спрятан, что ли? Или что? Или она постоянно создаёт какую-то магическую активность, которая вызывает появление харза? Кстати, фонила статуэтка уже довольно знакомо — примерно такую сигнатуру я и засекал на борту корабля.
А ещё по какой-то причине она была поразительно похожа внешне на…
— Это Сорни Най, — сказал Захаров. — Золотая баба, как её часто называют.
— Не очень-то она и золотая, — хмыкнула сестра. — И, кажется, это же какой-то прям большой идол должен быть, разве нет?
— Сорни Най изображали не раз: её статуй — множество, а это просто одна из них. А «сорни» на языке вогулов означает не только золото, но и солнечный блеск. По легенде её волосы были именно такого цвета.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Блондинка то бишь, — резюмировала девушка.
— Слушай, а она ведь на тебя похожа, — произнёс я. — Ну или ты на неё.
— Ну… чего только не бывает в жизни, — философски ответила Хильда, пожимая плечами. — Так это выходит и есть тот проклятый артефакт, с которого всё и началось? Или дело в том медальоне?
— Точнее скажут только экзорцисты, как сюда прибудут. Хотя, как по мне — что то дрянь, что это дрянь.
— Как думаешь — что вообще произошло?
— Ну… — я ненадолго задумался. — Первое, что приходит на ум — урядник сотоварищи нашли где-то в верховьях Колвы… могильник, верно? Разграбили его, погрузили проклятые артефакты на баржу и начали сплавляться вниз. Я бы предположил, что сгрузили они их где-то рядом с арестантами. По дороге кого-то из них зацепило проклятьем, а, может, и топляка никакого не было, а был какой-то… инцидент на борту. Пристали около деревни, решили подремонтировать, а заодно избавиться от проклятого… Но что-то пошло не так.
— Ага, — ухмыльнулась Хильда. — А пошло не так примерно ВСЁ.
Глава 16
Ничто не длится вечно — у всего есть своё начало и конец.
И как только короткое северное лето подошло к концу, пришла пора отправляться в Москву.
Насколько были жаркими и богатыми на события июнь и май, настолько же спокойными оказались июль и август, даже несмотря на то, что на них обычно приходился пик активности гейстов. Однако всё это было сущей рутиной — мы время от времени проводили рейды, раза три поучаствовали в облаве на сильных тварей, а всё остальное время посвящали учёбе и тренировкам.
Никаких больше террористов, одержимых, проклятых и прочей подобной дряни. В кои-то веки можно спокойно посидеть и поучиться наукам и магии.
За неполные три месяца нам удалось дойти до твёрдого восьмого ранга, хотя на самом деле мы сейчас были даже сильнее. Увы, но текущие методы распознавания ещё не могли адекватно оценить не только размер и плотность клетки, но и уровень её эффективности. В любом случае, официальный экзамен на владение новым рангом мы даже сдавать не стали — всё равно в Академии его пришлось бы подтверждать заново. Москва не верила не только слезам, как в поговорке, но и рангам, что были присуждены в родных княжествах. Что, в общем-то, было вполне разумно — мало ли что там запишут по соображениям престижа или чтобы пыль в глаза пустить? А учебные классы будут формировать в том числе и по силе, собирая самых способных в одном классе, середнячков в другом, а слабых и едва прошедших ценз — в третьем.
Впрочем, официальный восьмой ранг для шестнадцати лет в любом случае был превосходным вариантом. Нормой даже среди боевых кланов считался вообще девятый, как был у Хильды и Вилли до того, как в дело включился я.
Подтянули и физическую форму, и знания по разным предметам — от банального чистописания и литературы до истории, алгебры и химии. Так что я теперь был железно уверен, что не сдать вступительные испытания в Академию мы просто-напросто не сможем.
Главное — не просто их сдать, а сдать блестяще. В идеале хотелось бы войти в первую десятку учеников Академии на курсе — это гарантировало хорошую практику во время учёбы и тёпленькие места службы после неё…
Теперь всё зависит от нас.
Чемоданы собраны, оружие упаковано, теперь осталось только сесть в поезд и через двое суток мы окажемся в Москве. Поедем не одни, хотя и без официальных сопровождающих — после того, как Райнхард собственной рукой вписал меня в качестве первого наследника клана Винтер, я вполне мог путешествовать один. И фактически мог считаться опекуном кузин на время проживания в Москве.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
К тому же, никого другого с нами особо послать и не получалось… Близких родичей у нас не было, с князем мы в родстве даже самом дальнем — не состояли, так что и никого из своей многочисленной родни он к нам приставить не мог.
Нет, ну вообще-то мог, конечно… Но было бы уже немного оскорбительным для клана. Учитывая, что мы нынче считались вполне самостоятельными личностями, опорой и защитой княжеской власти, то такой ход сразу понизил бы нас в глазах других дворян.