3. Рост потребностей шел по всем слоям. Уже в 1991 г. доля владеющих холодильником среди относительно «бедных» была выше, чем за 20 лет до этого эта доля была среди «богатых».
4. В каждое из десятилетий в личном владении был свой набор вещей, дифференцирующих людей. В 70-е гг. этими наиболее резко дифференцирующими элементами были «холодильник», «стиральная машина», «хрусталь», «музыкальные инструменты» и «телевизор». В 80-е к части из них прибавилась «мягкая мебель», «ковры» и «пылесос». В 90-е возникают «автомашина» и «фотоаппаратура» (и лидируют). А в 1997 г. показался еще один товар – «телефон», который не вошел в сквозной список, но по проверке в базе данных он достиг 100 % наличия в слоях «богатых» и полного отсутствия в слоях бедных.
5. Самое главное: исследование Панкратовой подтверждает, что развитая многодетная семья является основой благополучия общества, позволяя оптимально функционировать рынку товаров и услуг. Последний без развития своих живых агентов с неизбежностью приходит к самоуничтожению и к «гениальной» идее клонирования. В целом за 20 лет достаток на селе, исходя из списка в 18 товаров длительного пользования, вырос в 1,6 раза. Если брать число детей у сельчан по каждой пятилетней когорте, то у людей 1922 – 27 гг. рождений среднее число детей было в 1997 г. 3,375, а вот у людей когорт 1963 – 67 и 1968 – 72 гг. рождения, фактически заканчивающих процесс замещения поколений, эти средние составляют соответственно 1,687 и 1,144 ребенка на семью. Наиболее резко упала норма детности сельских жителей, родившихся в период коллективизации и в 30-е гг. до запрещения абортов. Их «фертильный возраст» длился с 1940 г. до 1971 г., начало активности первой из когорт падает на послевоенное время. Характерно, что с отменой запрета на аборты в 1955 г., у когорты селян 1938 – 1942 гг. рождения, вступающей в период замещения поколений в 1956 г., средняя возрастает. Именно здесь, в когорте рождения 1938 – 42 гг. темп падения детности несколько задержался. В последующей когорте 1943 – 1947 г. темп сокращения числа детей, рождение которых приходится на 1963 – 83 гг., резко возрос, а затем относительно стабилизировался. В конце 80-х темп падения норм детности приобретает обвальный характер, сопоставимый с падением в группах крестьян, родившихся в период коллективизации и массовых репрессий. В целом же по этому исследованию число детей у когорт, начавших рожать в перестройку, по отношению к детям когорты, родившейся в начале НЭПа, упало почти втрое (в 2,9499 – 3,375 против 1,144). Итак, покогортный анализ приводит к получению обратной связи между детностью и достатком. Обратная связь между ростом образования, потребностей и детностью давно стала общим местом. Но мы далеки здесь от утверждения, что рост благосостояния прямо приводит к снижению рождаемости. Скорее наоборот. Именно в этом «гвоздь» современного мирового социального устройства. Но между двумя предметными рядами лежит реальная семантика общества, вытекающая из его образа жизни и не прослеживаемая в явных рядах открыто функционирующего в этот момент в обществе сознания. Норма малодетности прикрыта доминирующими превращенными формами, выдаваемыми за оперативный ряд ценностей. Она скрыта. Но от этого она не менее реальна и грозна, чем радостная болтовня с телеэкрана о повышении рождаемости у отдельно взятой женщины в кой-каком регионе или экономические выкрутасы. В целом возникает некий стереотип сознания, не высказываемый нигде явно, но кристаллизующийся в нормах малодетной и однодетной семьи и принимающий максималистскую форму отказа от детей – отчуждения от любого воспроизводства жизни в виде сокращенного, нормального или расширенного продолжения рода. При этом последняя из указанных форм – отказ от детей – не так уж малочисленна. По переписи 1979 г. число женщин, состоявших в браке и не родивших ни одного ребенка, достигала в каждой когорте до 14 % (при норме первичного бесплодия около 4 %). Дисбаланс обмена в разделении труда при данном общественном устройстве приводит к кристаллизации норм оперативного, а не фундаментального воспроизводства населения. Они предполагают минимизацию степени передачи генетических свойств рода в одном ребенке. Может быть, ему повезет больше, и линия жизни не прекратится, но сейчас речь идет о физическом выживании собственного поколения и не об условиях его выживания, а об отсутствии перспективы условий. Если у животных сокращению популяции предшествует сокращение поля среды обитания, то у человека среда обитания – это социум с сужающимся или расширяющимся ареалом полей обмена активностью. И два обвальных падения нормы детности у когорт, рожденных в период коллективизации и далее, при предшествующей высокой рождаемости, и обвальное падение нормы у когорт, подошедших к процессу замещения поколений в перестройку после некоторого повышения рождаемости, говорят о том, что демографическое поведение предопределяется теми формами сознания, которые видят последствия социально-экономической политики, сокращающей или увеличивающей поля существования человеческих сообществ. При политике, ведущей к сокращению ареалов социального пространства смыслов и деятельности и узости их перспектив, люди не могут продолжать в отличие, скажем, от колонистов, расширенное воспроизводство своей жизни. Несколько грандиозных социальных катастроф – урок, который никогда не пройдет для людей даром. И их мнение о политической системе и ее перспективах не надо выяснять опросами – оно кристаллизуется в нормах их деятельности, в том числе в демографическом поведении. Но только для властей и корпорации чиновников эта пропасть не служит грозным предостережением. Они серьезно обсуждают клонирование на ТВ[98].
Прежде чем перейти к анализу изменения досуговых форм, покончим с описанием изменений товарного мира на примере исследования свободного времени в Пскове 1986 г. и по России в целом в 1993 г. Здесь, помимо уже описанных на сельском населении изменений, нужно отметить несколько фактов. В исследованиях бюджетов времени взяты несколько иные ряды вещей во владении. Однако и они проявляют резкую дифференциацию населения. Во-первых, по владению участком возле дома, что является признаком «бедных», и владению участком в садоводческом товариществе и дачей с земельным участком, что является атрибутом «богатства». К 1990-м все люди увидели спасительный шанс в физическом выживании за счет самообеспечения продуктами питания. Ну, а дальше, как у кого сложилось. Во-вторых, происходит переход на цветное телевидение. Черно-белый телевизор теперь признак «бедности», цветной – признак «умеренного достатка», а с видеомагнитофоном с 1993 г. и атрибут «зажиточности».
Изменения в предметной структуре бытовой микросреды сопровождались в этот период не менее интенсивными изменениями в сфере проведения свободного времени (табл. 4.5). Фактически мы видели на графиках активности в проведении досуга на возрастной шкале меньше всего изменений. Однако, это количественный показатель. Обратимся к конкретным формам «досуга».
Качественная же структура времяпрепровождения претерпевает в это время достаточно хорошо заметные изменения.
1. Хорошо заметна дифференциация средних городов и одного из мегаполисов – Питера по культурному времяпрепровождению (посещение театров, музеев, эстрадных концертов и спортивных зрелищ). Насыщенность городской среды мегаполиса культурными учреждениями дает этот сильнейший перепад, хотя по отклонениям средних городов от всего населения в 1990/91 гг. такой дифференциации не наблюдалось.
2. Регрессия форм общения и общественных зрелищных мероприятий, абсолютные сокращения кино-аудитории, занятий играми, которые, скорее всего, заменяются видео– и телепросмотрами.
3. Резко возрастают занятия охотой и рыболовством, садоводством и огородничеством и обращение за утешением к институту церкви.
4. Аудитория журналов и аудитория радио резко сокращаются, но в мегаполисах радиоаудитория восстанавливается уже к 1999 г. Сокращается чтение книг, несмотря на перепроизводство бульварной литературы.
5. Аудитория газет сокращается после катастрофы 1991 г., но затем восстанавливается, хотя и не в прежнем объеме.
Это подтверждает наши прежние выводы, однако еще более точная иллюстрация их проявляется в двух независимых исследованиях бюджета времени в 1986 г. в Пскове и в 1993 г. по России в целом.
Описание полученных выводов в характере изменений бюджетов времени
Обращение к бюджетам временных затрат населения на фоне сужения и расширения различных ареалов деятельности как раз показывает очень ярко сам характер «пульсаций», то, как население реагирует на экономические эксперименты наших отечественных сталинских «инженеров социальных систем».
Сначала, однако, нам хотелось бы проиллюстрировать степень надежности информации этих двух исследований (псковского и российского). Если таганрогские исследования давали представление о процессах, идущих в стране с некоторым опережающим «лагом» в 10 – 15 лет, то Псковское исследование можно сопоставить единым набором показателей с Всесоюзным исследованием образа жизни 1986 г., в том числе и с распределением этих показателей по РСФСР 1986 г. Затем с учетом результатов можно сравнивать РФ 1993 г. и с Псковом и с РСФСР 1986 г.