однако новым. Все было сильнее, напористее, грубее, чем в первый раз, но в то же время и
слаще. Он входил в меня глубоко и жестко, и я упоенно впитывала каждый толчок, и никто
из нас не заботился о продлении действа – лишь о потребности унять желание, нараставшее с
каждым мигом. Все мои чувства обострились, и я, ощутив приближение финала, лишилась
остатков контроля. Я не могла сдержать звуков, которых требовало тело, и испытала великий
восторг оттого, что и он дал себе волю: его стоны и крики слились с моими.
На пике экстаза, когда моя плоть сомкнулась вокруг его, засевшей во мне на всю
длину, я вновь впилась ногтями ему в спину… на сей раз сильно – очень, очень сильно. Я
ощутила кровавую влагу, разодрав кожу, и он задохнулся… От боли? Удовольствия? Меня
это лишь подстегнуло, и я издала долгий вопль, когда внутри меня разлилось тепло. Келлан
ответил тихим стоном и так вцепился в мои бедра, что я поняла – останутся синяки, он же
протолкнулся в меня последние несколько раз, изливаясь.
В тот самый миг, когда всякая страсть покинула мое тело, пробудился рассудок. С
ледяной ясностью, которая заставила меня содрогнуться с головы до ног, я в ужасе осознала,
чтó мы только что натворили. Что я натворила. Я закрыла глаза. Это был сон, всего-навсего
яркий сон. В любую секунду мне вольно проснуться. Одна беда: то был не сон. Я прикрыла
рот трясущимися руками в тщетной попытке проглотить рыдания, которые теперь было не
остановить.
Келлан отвернулся. Чуть отстранившись, он нащупал свои джинсы и сел на пятки.
Глядя в пол, он подобрал рубашку и вяло держал ее в руках, дрожа от холода.
Живот у меня свело, и я боялась, что меня стошнит, покуда я натягиваю трусы и
оправляю юбку. Я нашла свою футболку и ухитрилась надеть ее, застегнувшись одной
рукой, так как другой зажимала рот. Мне было страшно, что если я отниму ее, то проиграю
битву с желудком. Все мое тело сотрясалось от рвавшихся наружу всхлипов. Келлана трясло
куда больше, но он не шелохнулся, не оторвал взгляд от пола, ничем не попытался мне
помочь.
Я ничего не соображала, не понимала, что произошло и как мое тело столь вероломно
подвело разум. Почему я позволила Келлану дотронуться до меня? Почему я сама так рьяно
касалась его, хотела его, умоляла? И господи – Денни… Я даже не могла додумать эту
мысль.
Хлюпая носом, я пролепетала:
– Келлан?..
Он поднял взгляд. Его сверкавшие глаза встретились с моими – страсти, которая так
недавно в нем полыхала, не было и в помине.
– Я все сделал правильно. Почему ты не дала мне уехать? – спросил он грубым
шепотом.
Его вопрос разбил мое сердце на тысячу кусков, и рыдания возобновились. Дрожа
всем телом, я подняла кофту, встала и пошла к притворенной двери. Келлан таращился в пол
и не двинулся с места, чтобы остановить меня. Я тихо открыла дверь и бросила на него
прощальный взгляд: он так и сидел на коленях с рубашкой в руках. Вдруг я увидела у него на
спине узкие алые полосы, заканчивавшиеся кровавыми каплями. Глотнув воздуха, я подалась
к нему.
– Не надо, – бросил он, не повернув головы. – Уходи. Денни тебя, наверное, уже ищет.
Его тон был ровным и предельно холодным.
В слезах, я распахнула дверь и выбежала в ночную прохладу.
Глава 10
Дальше – больше
Утром, когда мое сознание начало медленно возвращаться к жизни, я заметила три
вещи. Первой было то, что все мое тело болело. Выходит, накануне все вышло жестче, чем
мне запомнилось. О боже… Я что, действительно просила его быть грубым со мной? Какого
черта? Мой мозг невольно затопили мысли о руках и губах Келлана. Я с трудом сглотнула и
заставила себя думать о другом.
Второй вещью был желудок: казалось, я рисковала извергнуть все, что в нем еще
чудом осталось. Но слезы, как я заметила с облегчением, все-таки прекратились. Убедить
Денни в том, что я отправилась на стоянку, гонимая тошнотой, чтобы не вывернуться перед
толпой наизнанку, оказалось намного легче, чем я могла вообразить.
Он ни на секунду не усомнился в моих словах, лишь заботливо помог мне усесться в
машину и отвез меня домой. Когда мы проезжали мимо кофейной будки, я не могла
удержаться от того, чтобы с болью украдкой не взглянуть на нее. Мне оставалось только
гадать, был ли Келлан еще внутри, коленопреклоненный, ожидающий, когда свернется
кровь. Мне пришлось прижать к животу руку и с силой надавить на него, чтобы желудок не
прыгнул вверх. Денни встревоженно взглянул на меня и прибавил скорость. О Келлане он
спросил только вскользь. Я ответила, что оставила того за столом и не знала, куда он
подевался. К своему удивлению, говорила я ровно. Жестко, но ровно. Денни не обратил
внимания на мой тон – а может быть, списал его на мое недомогание.
Дома он со всей заботой помог мне переодеться и уложил меня в постель. Я не могла
вынести его нежность, его любовные взгляды. Мне хотелось, чтобы он орал и бушевал, ведь
я заслужила это – и много больше. Вновь подступили слезы, и я отвернулась от него,
притворившись спящей. Он ласково поцеловал меня в плечо, прежде чем улечься рядом, и
следующие несколько часов я беззвучно проплакала в подушку.
Проснувшись, я предположила, что Келлан направился куда-то прямо из бара.
Очевидно, он не желал больше видеть ни меня, ни Денни. Только не после того, что он – мы
с ним – сделали. В первый раз мы были пьяны и ошиблись, ведь тогда мы с Денни пусть
ненадолго, но расстались. Сейчас все было иначе. Это была неприкрытая измена.
Такая мысль подвела меня к третьему поразительному наблюдению. Снизу
доносились обрывки беседы Денни и Келлана, даже их смех. Никто не кричал и не орал.
Никаких буйств. Он что, правда предавался обычной воскресной болтовне с лучшим другом,
которому только что нанес удар в спину?
Быстро поднявшись, я ринулась в ванную. Выглядела я страшнее смерти. Глаза
измученные и налитые кровью, волосы спутаны и всклокочены. Я прошлась щеткой по
густым локонам, плеснула в лицо холодной водой и кое-как почистила зубы. Не блеск, но
уже лучше, тем более что я прикидывалась больной. Быстро глянув на бедро, я заметила там
синяк и закусила губу, а мой желудок снова ожил. Поспешно приведя в порядок одежду, я
решила остаться в пижаме. Для меня не было ничего необычного в том, чтобы расхаживать в
таком виде, и вдобавок мне стало настолько любопытно, что я не могла утерпеть ни секунды
больше.
Я слетела по лестнице и чуть не упала, затормозив на последней ступеньке. Сделав
намеренно глубокий вдох, я усмирила избыточно частое дыхание и взволновавшееся сердце.
Может быть, Келлан был здесь потому, что минувшим вечером ничего не случилось, а мне
лишь привиделся жуткий сон? Может, я и поверила бы в это, не будь мое тело в синяках, не
боли оно сладкой болью и не наполнись мой рот горечью при этой мысли.
Медленно я прошла в кухню и обогнула угол. Точно, мне наверняка приснилось. Или
же я спала прямо сейчас.
Денни облокотился на стойку и невозмутимо пил чай. Он улыбнулся мне, как только
заметил мое бесшумное появление.
– Доброе утро, соня. Ну что, получше?
Его чарующий акцент был этим утром особенно прекрасен, однако ничто во мне не
обрадовалось, ибо на меня смотрел еще кое-кто.
Келлан небрежно сидел на кухонном столе, одной рукой лениво поглаживая кружку,
полную кофе, а другую спокойно положив на бедро. Должно быть, его глаза устремились в
мою сторону, едва я появилась, потому что наши взгляды мгновенно встретились.
Нынешним утром эти глаза были совершенно безмятежными, но все еще странно
прохладными. Они не потеплели, даже когда уголок его рта дернулся вверх в легкой
полуулыбке.
Вспомнив наконец, что Денни задал мне вопрос, я быстро глянула на него и ответила:
– Да, намного лучше.
Я села напротив Келлана, и все это время он наблюдал за мной. О чем он думал, ради
всего святого? Хотел открыться? Собирался уведомить Денни? Я покосилась на того: Денни
стоял все там же, пил чай и смотрел выпуск новостей. Он уже давно встал, принял душ и
оделся на выход. Его поношенные джинсы элегантно обтягивали ноги, а простая серая
футболка подчеркивала каждую мышцу. С горечью я подумала, что он был прекрасен.
Виновато вздохнув, я отвернулась. К несчастью, я ухитрилась забыть, что Келлан
никуда не делся, а сидел напротив и пялился на меня. На сей раз, взглянув на него, я не
сумела оторваться. Глаза Келлана сузились, изучая мои, улыбка слетела. Вечером он