– За все, что ты для меня сделала.
Я тут же швырнула деньги ему в лицо и устремилась в бар. Он мог улыбаться сколько
угодно, но я распознала за этим оскорбление. И меня глубоко задело, что он испытывал
потребность вознаградить меня.
Денни забрал меня после работы и рассказал о том жизненно важном задании,
которое не могло подождать до понедельника. Речь шла о цветах и бронировании места в
ресторане, куда невозможно было попасть, для какой-то девицы, которую в настоящее время
окучивал Макс. Денни был рад этому в той же мере, что и я. Впрочем, я нацепила
притворную улыбку и утешила его тем, что рабочий день, по крайней мере, уже закончился.
При мысли о том, что моему ужасному дню предстоит лишь продолжаться, я ощутила
угрызения совести пополам с напряжением. Мы ехали прямо к Келлану.
Но того не оказалось дома. Когда пришло время ложиться спать, а он так и не
появился, я начала злиться. С кем он шлялся – с дружками или с девицей? Я подавила
досаду. Какое мне дело? Едва я собралась умыться и смыть, дай бог, стресс, мне на глаза
попалась записка, спрятанная за флаконом с очищающим гелем. Изящным почерком Келлана
там было написано: «Я не хотел тебя обидеть», – к посланию прилагалась
двадцатидолларовая бумажка.
Ух ты, почти извинение. Это было что-то новенькое.
* * *
Утром я отнеслась к случаю с чаевыми чуть рассудительнее. На самом деле мой
демарш выглядел глуповато. Может быть, Келлан просто оказал мне любезность, которая не
имела никакого отношения к нашему совместному вечеру. Понять Келлана бывало
чертовски трудно, особенно с учетом его отвратительного поведения после нашей первой
ночи. До чего же мне было мерзко, что теперь их было уже две. Спасибо, что хоть третьей не
бывать. Нет уж, никаких трайфект[18].
Я осторожно спустилась, гадая, каким увижу Келлана теперь. Он, как обычно, пил за
столом кофе, небрежно улыбался и молча наблюдал за моим появлением. К моей радости, он
помалкивал и не собирался обсуждать вчерашний инцидент. Однако он буквально раздевал
меня взглядом. Это нервировало. Возбуждало. Заставляло меня чувствовать себя виноватой.
Келлан сделал большой глоток, и я не могла не вспомнить о кофейной будке. Мои
щеки порозовели, и он дьявольски улыбнулся, как будто доподлинно знал, что у меня на уме.
Келлан поставил кружку и спокойно зашел мне за спину. Обольстительно убрав мои волосы
с шеи, проведя рукой от плеча к плечу, он быстро поцеловал меня в обнажившееся место.
– Доброе утро, – шепнул он мне прямо в ухо.
Я вздрогнула. Что он делал со мной своими прикосновениями? Келлан обнял меня за
талию и притянул к себе.
– Келлан, прекрати, – прошептала я, извернувшись и мягко оттолкнув его.
Он тихо рассмеялся:
– Что прекратить, Кира? Мы занимались этим постоянно, пока Денни не было…
Помнишь?
Он снова привлек меня.
Вздохнув, я оттолкнула его жестче, силясь не обращать внимания на удовольствие,
которое испытывала в его объятиях.
– Теперь все изменилось.
И снова он потянул меня к себе и задышал в ухо, шепча:
– Да, все изменилось очень сильно.
Я оттолкнула его слабеющими руками. Во мне вспыхнуло раздражение.
– Ты такой капризный. Мне к тебе не подстроиться.
Мой взгляд смягчился, так как я подумала, что рассердила его.
Но Келлан только криво ухмыльнулся:
– Я артист… Никаких капризов.
– Значит, ты капризный артист… – закончила я мысль, пробормотав на выдохе: – Ты
вообще практически девчонка.
Он проникся. Резко развернув меня к себе лицом, он прижал меня к стойке и
навалился. Я глотнула воздуха, когда он схватил меня за несчастное израненное бедро и
закинул мою ногу на себя. Другую руку он положил мне на спину, и мы оказались лицом к
лицу. Он снова хрипло зашептал мне в ухо:
– Уверяю тебя, это не так.
Его губы скользнули по моей шее, и я опять вздрогнула. Проклятье… Нет, он
определенно не девчонка.
– Пожалуйста, перестань, – сумела прошептать я, предпринимая очередную жалкую
попытку оттолкнуть его.
Келлан поцеловал меня в последний раз – в шею, крепко, и я на миг испугалась, что
там останется засос, но он отстранился и вздохнул:
– Хорошо… Но только потому, что ты взмолилась. – Он чуть ли не мурлыкал. –
Люблю, когда ты так делаешь, – прошептал он и вышел, посмеиваясь себе под нос.
После этой короткой встречи я блаженствовала в душе, пытаясь упорядочить мысли и
чувства. Из головы – или из тела – не уходило ощущение того, как Келлан прижимался ко
мне. Поцелуй, подаренный Денни, когда тот ушел на работу несколько минут назад,
чудовищно ранил мне сердце. Совесть не отступала, и Келлан здесь явно не мог помочь. Я
вздохнула и запрокинула голову под струями. Он был таким странным. После первой ночи
он обратился в камень, а сейчас был раскален докрасна. Боже, что будет, если мы?.. Нет, об
этом я не хотела даже думать. Что бы ни происходило между нами, это безоговорочно
осталось в прошлом! Я не предам Денни еще раз.
Через некоторое время я немного успокоилась, но тут перед моим лицом повис самый
здоровый паук, какого только видело человечество. Нет, я привыкла считать, что вполне
трезво относилась к грызунам, насекомым и паукообразным. Я прекрасно понимала, что они
играют свою роль и имеют место в круговороте жизни. Но этот, зависший прямо перед
лицом, с десятисантиметровыми – богом клянусь – ногами, спровоцировал меня на
абсолютно девчоночью реакцию: я завизжала. И не просто, а как резаная. Я выскочила из
душа и немедленно заплясала по ванной. Известный танец: «Боже, я знаю, на мне есть еще,
они где-то спрятались». В ту же секунду в ванную ворвался Келлан. Ради всего святого, как я
могла не запереться? При виде него я окаменела. Он тоже застыл, когда увидел, как я скачу
вокруг голая.
Покраснев с головы до пят, я схватила первое попавшееся полотенце.
– Ты жива?
Он огляделся, как будто после моих воплей ожидал увидеть маньяка и реки крови.
– Паук, – сказала я, мертвея.
Начать бы этот день сначала.
Келлан перевел на меня взгляд, еле сдерживая смех. Ему пришлось закусить губу, и
улыбка, оставшаяся на его лице, стала дьявольски соблазнительной.
– Паук? – выдавил он почти невозмутимо. – Ты не умираешь?
Я нахмурилась, когда его взгляд перестал быть глупо самодовольным и скользнул по
моему едва прикрытому телу.
– Придется осмотреть тебя всерьез. Исключительно ради твоего же успокоения, а то
вдруг они где-нибудь еще на тебе.
Келлан сделал пару шагов ко мне, и я вдруг испытала приступ клаустрофобии в
маленькой ванной.
Я перегрелась и чуть ослабела. Толкнув Келлана в плечо, я направила его к двери.
– Нет… Проваливай!
– Ладно. – Он склонил голову набок, разворачиваясь на выход. – Я буду у себя, если
передумаешь.
Он недобро ухмыльнулся:
– Или если приползут новые пауки.
Как только он вышел, я захлопнула и заперла дверь. Я разожглась до предела. С этим
нужно было что-то делать, но я не имела понятия что.
* * *
Келлан был весьма изощрен в заигрываниях со мною, всегда выгадывая моменты,
когда Денни выходил из комнаты или поворачивался к нам спиной. При первом поцелуе в
шею в присутствии Денни я потрясенно задохнулась. Келлан издал смешок и отпрянул, как
только Денни озадаченно взглянул на меня. Я промямлила какую-то чушь – мол, увидела
паука – и посмотрела на Келлана, который при известии об очередном пауке расхохотался и
вскинул брови. Моя шея приятно пылала в месте поцелуя.
Мне все больше и больше нравилось уединяться на занятиях. Это была единственная
зона, свободная от Денни и Келлана. На протяжении нескольких часов я могла думать о чем-
то помимо постоянного домашнего позора. Но через несколько дней, когда я слушала
лекцию о взглядах Зигмунда Фрейда на вытесненную сексуальность, тяжелые мысли
неизбежно всплыли вновь.
Я не знала, как быть. С одной стороны, у меня был красивый, любящий парень,
которым я восхищалась и ради которого пересекла всю страну, однако испугалась его
готовности променять меня на работу. Мне было неприятно думать об этом. Он не был
виноват в моей дикой реакции и все-таки передумал и вернулся ко мне почти моментально
ценой огромных потерь, но опоздал. Во время его недолгой отлучки в игру вступил Келлан,
теперь превратившийся в занозу.
Я вздохнула, действительно не понимая, как относиться к этому, кроме как с