самый момент, когда он парковался. Раздосадованно покачав головой, он вздохнул и сказал
мне, что должен уехать на несколько часов, но заберет меня после смены. Я кивнула и
ответила, что это здорово. То, что я ему сделала, в значительной мере усмирило во мне
всякое недовольство посягательствами Макса. Мне все еще было дурно. Я взялась за живот,
провожая взглядом габаритные огни его машины. Часть меня испытала облегчение, когда
они скрылись вдали: мне нужно было пережить вину в одиночестве.
Днем же в «Пите» одиночества было не занимать. Конечно, не в прямом смысле – на
ланч собралась куча народа, но я никого не знала. Если бар «У Пита» был большой семьей,
то сменщицы дневные и ночные приходились друг дружке дальними родственницами. Да,
мы встречались по праздникам, но в действительности общались редко.
Дневной бармен был симпатичным мужчиной, который вежливо кивнул мне, когда я
вошла в бар. По-моему, его звали… Трой? Я не была в этом достаточно уверена, чтобы
обратиться к нему по имени. Незачем выставлять себя идиоткой. Простого «привет»
покамест хватит. Две другие официантки были старше и работали здесь, очевидно, с начала
времен. Обе седые и курчавые, они всех называли «лапушками» и «дорогушами», а потому я
решила, что их не обидит, если и я назову их так же. Они были, впрочем, очень милы, и я
быстро вошла в струю.
Публика тоже была другая. Вечером приходили все больше пьянчужки. Эти же были
в основном едоки. За этот день я побывала на кухне больше раз, чем за все время моей
работы в «Пите». Вечером готовкой заведовал застенчивый малый по имени Скотт.
Долговязый и странно тощий для повара, он, я могла поклясться, знал свое дело! Кухня в
«Пите» была одной из лучших в округе. Источник кулинарного таланта Скотта заправлял в
кухне днем – то был его отец, Сол, такой же длинный и тощий и столь же (если не более)
отменный повар. Он был веселым и всякий раз, стоило мне явиться с заказом, подмигивал
мне и отпускал шуточку.
Дела шли гладко, и я уже наслаждалась работой в расширенном семейном составе,
когда ощутила, что воздух – готова поклясться – сгустился. Я все поняла до того, как
увидела его, ведь всегда чувствовала приближение Келлана Кайла.
Он появился у меня за спиной, и я не обернулась, чтобы обслужить его. Он волен был
сесть и подождать, как все… желательно, не в моей зоне. Но он этого не сделал. Он просто
стоял позади, пока я ждала газировку у стойки. Я заметила, что Трой разглядывал его с
полуулыбкой, и это меня немного раздосадовало. Неужели к нему притягивало решительно
всех? И вот рука погладила мое бедро… в том месте, где был синяк. Я застыла и повернула
голову. Мне хотелось отвесить ему оплеуху, но вид Келлана заставил меня задохнуться. Мое
сердце отчаянно забилось, и я задержала руку.
Он был только-только из душа: волосы взбиты, но все еще влажные. На нем были
черные ночные джинсы, контрастировавшие с красной футболкой в обтяжку, которая
дразняще подчеркивала каждый изгиб его широких плеч и грудные мышцы, за какие убился
бы любой красавец с обложки. Но меня околдовало не его умопомрачительное тело – глаза.
Они буквально кипели, пока он придерживал меня за бедро. Он изучал меня, и на его губах
застыла кривая ухмылка.
Я спешно смахнула его руку в надежде, что потеря контакта угомонит мое бешено
стучавшее сердце. Это могло бы сработать, не возьми он взамен мои пальцы. Краем глаза я
видела, с каким любопытством следил за нами Трой. Точнее, не за нами: Трой смотрел на
Келлана.
– Что ты здесь делаешь? – спросила я севшим голосом, пытаясь высвободить пальцы.
– Проголодался. Прослышал, что тут хорошо кормят и персонал… гостеприимный.
Его ухмылка стала шире, когда он изловчился переплести наши руки.
Я задохнулась.
– Гостепри…
Даже не договорив слова, я запнулась и покраснела. Келлан хохотнул и отвел прядь
волос, которая выбилась из моего хвоста на ухо. Это было так приятно, что я невольно
прикрыла глаза, но немедленно открыла их вновь и вырвала руку.
– Тогда иди и садись! Официантка скоро подойдет.
Он улыбнулся и пожал плечами:
– Ладно.
Келлан глянул на Троя, учтиво кивнул ему, храня на губах слабую улыбку, и
неторопливо направился к своему обычному столику. Господи, да был ли здесь кто-то, с кем
он не кокетничал?
Я избегала его сколько могла, обслуживая всех и каждого, покуда Келлан
самодовольно ухмылялся в мою сторону, скрестив на груди руки. Он бесстыдно наслаждался
моим нежеланием оказаться поблизости. Наконец я подошла к его столу, больше желая
выкурить его из бара, нежели обслужить или, как он выразился, быть «гостеприимной».
– Чем могу помочь?
Он вскинул бровь, и я залилась краской. Сосредоточившись на блокноте, я
постаралась отогнать непристойные мысли, которые он только что успешно возбудил в моей
голове. Почему мой мозг превращался в помойку, когда Келлан оказывался рядом? И почему
его мозг постоянно был такой помойкой?
– Я возьму бургер, картошку, пиво…
Конец фразы повис, как будто ему хотелось чего-то большего, и я покраснела еще
сильнее.
– Отлично. Сейчас передам, – прошептала я.
Я повернулась, чтобы скорее уйти, но он придержал меня:
– Кира?
Нехотя я взглянула на него.
– У вас тут не найдется аспирина? – Келлан поморщился и завел руку за спину,
указывая на лопатку. – Спина ужасно болит.
Он коварно просиял, а у меня душа ушла в пятки.
Картина того, как я впиваюсь ногтями в его плоть, явилась мне столь живо, что я едва
устояла на ногах. Я глотнула воздуха и девчачьим движением прикрыла рот, затем
развернулась и скрылась, ничего не ответив. Меня охватил стыд, затем – чувство вины, а за
ним… желание? Я поспешила передать его заказ, молясь, чтобы он скорее убрался.
Наконец, после поразительно долгого ланча, который побил бы любой обед с семью
переменами блюд как по длительности, так и по оказанному Келлану вниманию (не только
Милочка принесла ему воду и не только Лапушка налила ему еще, так как было ясно, что я к
его столу больше не приближусь, но даже Трой собственноручно притащил ему второе пиво,
которое поставил перед ним со слабой, застенчивой улыбкой, вызвав этим очаровательную
ухмылку Келлана), он встал, намереваясь покинуть бар. Я только закатывала глаза. Если кто
и нуждался в меньшем личном внимании, так это был он.
Приблизившись ко мне, он молча сунул мне в карман деньги. Я даже не шелохнулась,
чтобы принести ему чек. Откровенно говоря, Келлан, скорее всего, открыл в баре счет, и Пит
ежемесячно высылал ему итог, ведь он торчал здесь чертовски часто. Расплатившись, он
лишь улыбнулся и повернулся к выходу, и я была готова поклясться, что Трой вздохнул при
виде этого. Я вынула деньги из кармана и двинулась было к стойке для записи, облегченно
вздыхая при мысли, что Келлан наконец ушел, когда рассмотрела, что он мне дал.
Полтинник.
Полтинник? Да неужели? Мгновенно разъярившись, я вылетела из бара.
Резкий скрип моих шагов по мостовой отражал мое негодование, и храбрость моя
неуклонно росла. Я устремилась прямо туда, где Келлан уже взялся за дверную ручку своего
черного, отчаянно сексуального «шевелла». Он либо услышал мое приближение, либо ждал
его и повернулся с еле различимой улыбкой. Она угасла, когда он заметил вовсе не
приветливое выражение моего лица. Келлан выпрямился и выжидал, сверля меня странным
взглядом.
Я остановилась почти вплотную к нему и помахала оскорбительной банкнотой:
– Что это?
Легкая улыбка вернулась.
– Ну как же, это пятьдесят долларов. Ими рассчитываются за товары и услуги.
Успокаивая себя, я сделала глубокий вдох. Остряк. Сколько раз за сегодня мне
хотелось съездить ему по морде?
– Это мне известно, – процедила я. – За что они?
Он склонил голову и улыбнулся уже во весь рот:
– Это тебе плюс по счету. По-моему, все очевидно.
Я снова глубоко вздохнула:
– С какой стати? Я почти не занималась тобой и даже не приносила тебе еду.
Об этом я предоставила позаботиться Милочке, сославшись на срочную
необходимость отлучиться в туалет.
Келлан слегка нахмурился, облокотился на машину и скрестил на груди руки.
– Иногда чаевые, Кира, это всего лишь чаевые.
Ага, правильно. Только не в его случае… Не сегодня, не после вчерашнего вечера. Не
обращая внимания на его ослепительный вид, я продолжила наседать:
– За что?
Он ответил до странности серьезно, хотя на его лице сохранилась беспечная улыбка: