мимолетно подумала о том, что хваленые дедуктивные способности Эрика Рейнара оказались не такими уж совершенными: он самоуверенно полагал, что Тарья Нурми нанесет удар в квартире Кувертов в Нивенштадте, но ошибся в расчетах. И если Руне удастся выбраться из этой переделки живой, то она с огромным удовольствием припомнит Рейнару об этой грубой оплошности. А пока…
Тарья хладнокровно осклабилась при виде Руны и наставленного на нее пистолета. Лицо девчонки, искаженное ухмылкой, вызывало отвращение. Руне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, почему ей так неприятно смотреть на Тарью: правый глаз девчонки внимательно изучал агента Департамента, в то время как левый таращился на Филипа Куверта. Руна содрогнулась при виде этого глаза: он целиком почернел, словно там сгустилась сама вселенская тьма, посреди которой ярко пылал красный огонек ненависти. Той самой ненависти, которая теперь пронзала Филипа Куверта, будто иголка, пригвоздившая жука, не давая ему возможности сдвинуться с места.
– Тарья, пожалуйста, не делай глупостей, – осторожно попросила Руна, надеясь, что ее голос сейчас не дрожит. Она нацелила «глок» на девчонку, готовая в любой момент выстрелить в том случае, если заметит хотя бы малейшую угрозу для своей жизни или жизни Филипа Куверта.
– Слишком поздно об этом просить, – с горькой ухмылкой ответила Тарья.
Руна удивилась, каким тонким оказался ее голосок: несмотря на перекошенное от ненависти лицо и жуткого вида левый глаз, перед агентом Департамента стояла щуплая девчонка в грязных кедах, заношенных джинсах и испачканной толстовке с капюшоном. Руна вдруг с грустью поняла, что Тарья Нурми была всего лишь несчастным подростком с искалеченной судьбой, но это осознание не отменяло факта, что девчонка хладнокровно разделалась с тремя мужчинами и теперь собиралась уничтожить свою последнюю жертву.
– Господин Куверт, не смотрите на нее, – приказала Руна, не спуская Тарью с прицела пистолета. – Отведите взгляд или закройте глаза.
– Я не могу! – раздался за спиной отчаянный возглас Куверта. – Она приковала меня взглядом! Я не могу пошевелиться!
Тарья снова ухмыльнулась, демонстративно разведя руками:
– Я понятия не имею, как это работает, – призналась она. – После второй волны КРИМОР я вдруг обрела зрение, но вместе с ним и новый дар: мой левый глаз уничтожал все живое, стоило мне только на кого-то пристально посмотреть. Долгое время я носила темные очки, чтобы никому не навредить, но больше в них нет необходимости.
– Тарья, пожалуйста, оставь Куверта в покое, – снова попросила Руна, но на этот раз она постаралась немного смягчить голос. – Я знаю, что ты считаешь его виновным в смерти твоих родителей, но если это так, то позволь Департаменту разобраться с этим.
– Разобраться? – с презрением прыснула Тарья. – После чего вы упрячете меня в обсерватор, где будете пожизненно за мной наблюдать и ставить эксперименты? Нет уж, спасибо!
– Тарья, ты уже убила трех человек и собираешься убить четвертого, – твердо сказала Руна, покрепче сжав рукоятку «глока». – Тебя в любом случае ждет наказание, но не делай ситуацию хуже, чем она есть: не заставляй меня нажимать на спусковой крючок. У тебя еще есть шанс все исправить и отделаться сроком в обсерваторе, а не пулей в лоб.
– Вот как ты теперь заговорила? – осклабилась Тарья. Ее левый глаз стал еще чернее, а красный зрачок по центру ярче запылал огнем ненависти. И точно такая же ненависть с примесью презрения и гнева клокотала в срывающемся голосе Тарьи, когда она вновь заговорила: – Ты вся такая правильная, красивая. Считаешь себя умной и справедливой. Думаешь, что занимаешься правильным делом. Наверное, выросла в хорошей семье с любимыми папочкой и мамочкой?
Последние слова Тарьи обожгли Руну сильнее, чем ее обезумевший взгляд: правый глаз девчонки по-прежнему смотрел на агента Департамента, в то время как левый буравил Куверта огнем ярости.
– Ты даже не представляешь, как ошибаешься, – холодно сказала Руна.
Она мельком посмотрела через плечо на Филипа Куверта и ужаснулась увиденному: по его лицу, искаженному страхом и болью, катились капли пота и слезы, которые тут же испарялись на красной, разгоряченной изнутри коже. Руна знала, что убийственный взгляд Тарьи Нурми нагревает изнутри череп Куверта, а потому счет идет на секунды: еще чуть-чуть, и его мозги превратятся в кипящий фарш, а из выжженных глазниц повалит дым.
– Тарья, отведи от него взгляд! – громко приказала Руна, нацелив «глок» точно в левый глаз девчонки. – Не смотри на него!
– А то что? – хмыкнула Тарья. – Пристрелишь меня?
– Не вынуждай меня это делать.
– Ты можешь делать со мной что угодно, – с неожиданной покорностью в голосе согласилась Тарья, – но вначале я уничтожу пьяного ублюдка, который убил моих родителей, а потом отмазался от наказания!
– Я не был пьян! – отчаянно закричал Куверт. – Вы сами выскочили на шоссе в неположенном месте – сразу за поворотом! Я просто не успел затормозить…
– Я видела, как ты вышел пьяным из машины! – Голос Тарьи, казалось, перешел на озлобленный рык. – Ты шатался! Еле стоял на ногах! Говорил заплетающимся языком!
Плечи Куверта вдруг осунулись, а его поза, до этого напряженная, теперь напоминала вид тряпичной куклы, едва державшейся на ослабших ногах. При этом взгляд мужчины был по-прежнему прикован к левому глазу Тарьи, а красная, воспаленная кожа на его голове начала покрываться волдырями.
– Тарья, мне очень жаль, – сдавленным голосом проговорил Куверт. – Так получилось, что в тот день…
Он не договорил: упал на колени и, закричав от дикой боли, попытался воздеть голову к потолку, не в силах отвести взгляд от испепеляющего взора Тарьи. Руна на мгновение опешила: что означали последние слова Куверта – признание в своей вине или же это была попытка в очередной раз оправдаться? И как ей теперь поступить – выстрелить в Тарью? Но что, если девчонка права, и Филип Куверт действительно в пьяном состоянии сбил на шоссе ее родителей, а потом избежал наказания благодаря своим связям?
Мысли вихрем пронеслись в голове Руны – в тот самый момент, когда дверь дома распахнулась, и на пороге появились женщина и девушка-подросток. Руне потребовались доли секунды, чтобы догадаться: это были жена и дочь Филипа Куверта. Их внезапное появление словно на мгновение остановило стремительный ход событий, и Руна с поразительным для себя спокойствием взглянула на происходящее со стороны.
Она отметила, как взволнованное выражение на лицах Тины Куверт и ее дочери сменилось испугом и страхом. Филип Куверт, крича от боли, стоял на коленях с вылупленными глазами, которые в любую секунду могли свариться в глазницах от нестерпимого жара внутри черепной коробки. В нескольких метрах от мужчины, у закутка возле лестницы, с обезумевшим видом замерла Тарья Нурми. Ее левый глаз, почернев еще больше, буравил Филипа Куверта, в то время как правый уставился на его жену и дочь. Сама же Руна Ларк по-прежнему держала Тарью на