— Благодарю, — самодовольно улыбнулся герцог. — Немного вина с дороги?
— Не откажусь, — кивнул Тостиг.
Герцог хлопнул в ладоши. В комнату вошли слуги, несущие подносы с винами и сладостями. Они расставили их на небольшом столе и с поклонами удалились.
— Какое предпочитаешь, франкское, греческое, италийское? — спросил Вильгельм.
— Франкское, — ответил Тостиг.
Герцог встал, подошёл к столу, наполнил золотые кубки благоуханным вином и вернулся к гостю. Протянув ему кубок, он уселся в своё кресло.
— Отличное, — похвалил граф, причмокивая от удовольствия.
— Да, неплохое, — промолвил герцог, едва пригубив вино.
Они помолчали, настороженно поглядывая друг на друга, Вильгельм выжидал, в то время как Тостиг мучился сомнениями. «Ещё не поздно остановиться! — лихорадочно думал он. — Что я делаю? Ведь это измена!.. Да! Измена! — разжигал он себя — Ничего иного любезный братец не заслужил. Отдать мою Нортумбрию этому презренному Моркеру? Он пожалеет! Локти будет кусать!.. Довольно! — решил граф. — Не будь бабой, Тостиг, коль взялся за мужские дела!»
— Вильгельм, — начал он. — У меня к тебе серьёзный разговор.
— Я весь внимание.
— Ты готовишься к войне?
— С чего ты взял? — насторожился герцог.
— Полно, милейший друг. Такие вещи невозможно скрыть.
— Допустим, готовлюсь. И что из того?
— Тебе не справиться с Гарольдом.
— Посмотрим.
— А тут и смотреть нечего. Гарольд — это тебе не Эдуард Исповедник. Он соберёт большое войско и мощный флот. Он одержал много славных побед, народ любит и почитает его... Кроме того, он у себя дома. А ты, прости за прямоту, слишком самонадеян.
— Ты полагаешь? — криво усмехнулся Вильгельм.
— Я в этом уверен! Гарольд просто не даст тебе высадиться!
— Каким же образом Гарольд может сделать это?
«Хитрая бестия!» — раздражённо подумал Тостиг и сухо ответил:
— Это уже военный секрет, а военные секреты стоят дорого.
— Сколь дорого, граф? — надменно проронил герцог.
— За кого ты меня принимаешь?! — оскорбился Тостиг. — Я не торгую родиной!
Вильгельм нахмурился, резкие слова уже готовы были сорваться с его уст, но он сдержался. «Интересы дела превыше всего, — пронеслось в его голове, — он мне нужен!»
— Полно, граф, — холодно произнёс герцог. — К чему эти громкие слова? Все мы чем-то торгуем: кто умом, кто силой, кто телом. Было бы что продать, а покупатель всегда найдётся. Так что оставь для дам красивые фразы и переходи к делу. Что ты хотел сказать относительно предстоящей войны?
— Что тебе в одиночку не справиться с Гарольдом.
— А кто может мне в этом помочь?
— Я!
— Ты?
— Да, я.
— Каким же образом, любезный? — с лёгкой издёвкой поинтересовался герцог. — У тебя так много воинов?
— Пока немного. Как, впрочем, и у тебя, — парировал сакс. — Но будет достаточно. Дело не в них, а в моей голове. У меня есть отличный план.
— Слушаю со вниманием.
— Я объединюсь с Малкольмом Шотландским и попрошу помощи у Свена Датского. Не сомневаюсь, что они поддержат меня.
«Ого!» — подумал герцог.
Меж тем Тостиг продолжал:
— Мы ударим одновременно — с севера и с юга. У Гарольда будут два пути. Первый — разделить войско и бросить его половины на север и на юг, тем самым уменьшив боевую мощь вдвое. Второй — стоять на месте и ждать, пока мы сами не нападём на него. В обоих случаях Гарольд проиграет. Как ни вертись, ему не уйти от поражения.
«А он умён. И опасен», — подумал норманн и воскликнул:
— Великолепный план, любезный друг мой!
— Да уж, неплохой, — самодовольно проронил Тостиг. — Главное, ударить одновременно. В этом — залог удачи... Объединившись, мы заставим этого гордеца на коленях просить о пощаде. На коленях! — злобно повторил он, взглянув на герцога. Тот спокойно встретил его взгляд.
— И что потом? — спросил он. — Когда мы разобьём Гарольда? Что ты хочешь за свою помощь?
— Мы по-родственному разделим Англию, — усмехнулся Тостиг.
— А союзники?
— После победы мы решим, как их отблагодарить.
— Что ж, прекрасно, — кивнул Вильгельм. — Я принимаю твои условия.
«То-то же, спесивый петух!» — удовлетворённо подумал Тостиг, а вслух произнёс:
— Надеюсь, ты поделишься со мной частью твоего флота?
— Какой флот, друг мой. Откуда? — попытался уклониться Вильгельм.
— Не скромничай, с ближними надо делиться.
— Ты прав, любезнейший, — хмуро кивнул норманн. — Но флот надо ещё собрать. Пока же у меня всего два-три десятка кораблей. Пять лучших из них — твои.
— Спасибо и на этом, — натянуто улыбнулся Тостиг. — И помни, Вильгельм! — вновь возвысил он голос. — Мы должны ударить одновременно. Я полагаюсь на тебя. Но если ты вздумаешь обмануть меня, клянусь святым Дунстаном, ты об этом пожалеешь!
— Не забывайся, милейший! ледяным тоном произнёс норманн. — Прибереги угрозы для своего братца.
— Я не угрожаю, а предупреждаю.
— Я не расположен выслушивать твои предупреждения.
Граф сверкнул глазами и умолк, напряжённая пауза затягивалась.
— Не будем ссориться по пустякам, — разрядил напряжение Вильгельм. — Мы оба погорячились. Тебе надобно отдохнуть с дороги. А затем мы отпразднуем нашу встречу.
Тостиг косо взглянул на него, медленно поднялся и молча направился к двери.
«Погоди, норманн! — думал он, покидая покой. — Я призову на помощь короля норвежцев и столкну вас троих лбами. Гарольд одумается и вернёт мне Нортумбрию. А ты уползёшь в свою нору — если, конечно, останешься жив!»
Глава 30
ПОСЛАНЦЫ
Вильгельм проводил Тостига недобрым взглядом.
«Самоуверенный наглец!» — раздражённо подумал он. В этот момент на пороге появился Ральф.
— Монсеньор! — обратился он к герцогу. — Прибыл отец Мэйгрот. А вместе с ним из Англии вернулся мессир де Монфор.
— Наконец-то! — обрадовался Вильгельм. — Они словно сговорились с Тостигом. Пусть не медлят и тотчас явятся с докладом. А ты тем временем позови лорда-сенешаля и епископа.
Оруженосец с поклоном удалился. Прошло немного времени, и в покой вошёл лорд-сенешаль Фитц-Осберн. Он приблизился к Вильгельму и вопросительно взглянул на него.
— Могу обрадовать тебя, Осберн, — весело произнёс герцог. — Граф Тостиг перешёл на нашу сторону.
— Великолепно, монсеньор! Лучшего нельзя и придумать, — улыбнулся лорд-сенешаль.
— Мало того, он собирается сговориться с датчанином и шотландцем, чтоб сообща нанести удар на севере.
— Чудесно! — кивнул вельможа. — Однако нужны ли нам соперники? — тут же поправился он.
— Ты прав, — покачал головой герцог. — Соперники нам не нужны. К тому же Тостиг может всегда переметнуться на сторону норвежца... или брата...
— Вот именно, монсеньор.
— С другой стороны, придя в Англию, его союзники, кто бы они ни были, оттянут на север флот Гарольда. Иными словами, дадут нам возможность беспрепятственно подойти к берегу. А благополучная высадка в нашем деле — залог победы!
— Это так, монсеньор, — согласился лорд-сенешаль. — К тому же с помощью вашей супруги мы будем знать о всех намерениях графа.
— Конечно, друг мой, — кивнул Вильгельм. — Но я ещё не решил окончательно, позволить ли Тостигу развернуться. Это зависит от того, что ответит мне Гарольд... Однако куда запропастились монах и Монфор? — нетерпеливо спросил он.
— Они уже вернулись?
— Только что.
Герцог встал с кресла, подошёл к двери и выглянул наружу:
— Ральф? Посланцы ещё не появлялись?
— Пока нет, монсеньор! — отозвался оруженосец.
Вильгельм поиграл желваками и, прикрыв дверь, направился к противоположной стене — там на подставках тускло поблескивало оружие. Герцог вынул из пройм свой любимый меч и залюбовался резными ножнами и богато инкрустированной рукоятью.
Этот меч обладал необычным свойством. Вильгельм получил его от отца, когда был грудным ребёнком. Ярл Робер, прозванный Дьяволом, положил клинок в колыбель, и неукротимый дух бесстрашного норманна, словно через закалённую сталь, вселял уверенность и оберегал сына. Стоило герцогу взять меч в руки, и он воочию видел отца — его могучую фигуру, суровое лицо и прищуренные в усмешке серо-голубые глаза, под взглядом которых трепетали самые отчаянные смельчаки.