любовью стали книги про лётчиков. Вырасти из этих книг оказалось невозможно.
Чаще всего это были мемуары – потому ли, что лётная профессия моложе моряцкой и традиция «большого небесного романа» не успела сложиться?
Своего Экзюпери – большого писателя-лётчика (летератора?) – у нас не родилось, но отечественные пилотские воспоминания увлекают не хуже романов. Эта безыскусная литература обеспечена золотым запасом правды – факта, эмоции, жизни. Вот почему так завораживают скромные воениздатовские переплёты с вытисненными на них наивно-пафосными заглавиями: «Звёзды на крыльях», «Эскадрильи уходят на запад», «Крутые виражи», «Крылья победы», «Чистое небо», «В воздухе “Яки”»…
Ещё были авиамодели, которые надо было клеить. Сколько их стало теперь – и не только «ла» или «яки», но и «мессершмитты», о которых мы в детстве и подумать не могли («мессер» ведь тоже, если отвлечься от свастик, красив, как бывает красив хищник). Но если чего-то становится много, оно сразу теряет в ценности.
С детства я знал, что у «аэрокобры» мотор – позади пилотской кабины, что Ла-5 делали цельнодеревянным, что Чкалов с Байдуковым, пролетая над Северным полюсом, скалывали лёд со стекла кабины своего негерметичного, промёрзшего АНТ-25 обычной финкой.
АНТ означает «Андрей Николаевич Туполев». С какого-то момента в марке самолёта стали зашифровывать фамилию конструктора. До этого чаще обходились указанием на тип машины и численным обозначением: И – истребитель, ТБ, ДБ или СБ – тяжёлый, дальний или скоростной бомбардировщик, Р – разведчик (хотя ещё раньше, до революции, один из первых русских самолётов – четырёхмоторный биплан Сикорского – получил имя «Илья Муромец»). Туполева и Поликарпова словно прятали, как впоследствии будут «секретить» фамилии конструкторов космических кораблей; или же они, подобно древним летописцам, сами отказывались от авторства, ибо его подчёркивание суть гордыня, а индивидуализм не соответствует моральному облику строителя коммунизма?
Но вот всё изменилось – и появились «яки», совсем не похожие на грузных яков, «миги», которым очень идёт это сокращение от «Микояна-и-Гуревича», «су» («сушки»), «пе» («пешки»), «лагги» (Лавочкин-Горбунов-Гудков)… Эти сокращения быстро приобрели грозное, боевое звучание. А взять авиапушку ШВАК: расшифровывается как «Шпитального-Владимирова авиационный крупнокалиберный», но как звучит: шваркнет – и швах. Не хуже, чем «чека», увязавшая гранату со спецслужбой, или военная контрразведка по имени СМЕРШ.
Почему-то с танками было иначе: просто Т – танк, КВ – «Клим Ворошилов», ИС – «Иосиф Сталин»… Фамилия Михаила Кошкина, создателя знаменитого Т-34, не на слуху, в отличие от тех же Поликарпова, Ильюшина или Сухого.
(Отечественная военная техника всегда казалась мне доброй на лицо. Примерно как отец, призванный на военные сборы: ему выдают форму, оружие, но он всё равно остаётся родным, добрым. Не то с техникой неотечественной. С гитлеровцами понятно: у них даже автоматы и каски отличались каким-то на редкость злобным выражением. Но и союзническая форма, оружие, техника кажутся агрессивными, хищными. Наша амуниция, напротив, представляется порой едва ли не безобидной. Войны – большие и малые, которые называют «локальными конфликтами в горячих точках», – показывают, что эта безобидность обманчива.)
Безотказного работягу У-2 после смерти его создателя Поликарпова переименовали в По-2. Прозвище «кукурузник» по наследству перешло к Ан-2, набравшему вес и выглядевшему замечательно надёжно – как спасательный круг, как старший брат. «Аннушка» относится к шедеврам техники, которые служат по полвека и больше. Как винтовка Мосина (применялась ещё при подавлении восстания ихэтуаней в Китае в 1900 году) или автомат Калашникова, как вертолёт Ми-8 или бомбардировщик Ту-95, взлетевший ещё при Сталине, а впервые применённый по прямому назначению в наши дни – в Сирии.
Облик человека продиктован химическим составом атмосферы, температурой Земли, гравитацией. Точно так же самолёт или корабль создают не столько конструкторы, сколько среды – воздушная, водная. Конструкторы лишь приспосабливают материю к физическим законам. В технике эволюция происходит несопоставимо быстрее, чем в живом мире: не миллионы лет – считаные годы. Сколь короток и сколь насыщен путь от изделий Можайского[28] и братьев Райт до современных самолётов и ракет, от казачьего коча до подводного атомохода.
Случаются самолёты-метисы. Так, в бомбардировщике Ту-4, ставшем первым в СССР носителем атомного оружия, – гены американской «суперкрепости» B-29, наносившей ядерные удары по Хиросиме и Нагасаки.
Опыт Второй мировой показал: Советам нужен дальний бомбардировщик, способный нести атомное оружие. Официальное предложение о продаже партии В-29 США отклонили. Но ещё в 1944 году в Советский Союз попало несколько американских машин, участвовавших в войне против Японии и совершивших вынужденную посадку под Владивостоком. Действовал советско-японский пакт о ненападении, в соответствии с которым самолёты были интернированы. В 1945 году – уже разгоралась новая война, холодная – было решено не изобретать велосипед, а попросту скопировать эти самые B-29 (метод «обратной разработки»). Самолёты перегнали в Москву, уже в 1947-м первый Ту-4 поднялся в воздух. Это был клон «суперкрепости», но с советскими моторами и пушками; приспособленный к дозаправке в воздухе, чтобы долететь с атомной бомбой до недавнего союзника. Первый советский «стратег» дал ощутимый импульс отечественной электронике.
Байдуков, Ворожейкин, Голубев, Береговой, Девятаев, Галлай, Каманин, Савицкий, Шахурин… Лётных и окололётных мемуаров написаны горы.
Среди авторов и героев есть суперзвёзды, как Чкалов или Покрышкин. Есть известные в узких кругах асы, как герой «незнаменитой» Корейской войны Евгений Пепеляев, одержавший два десятка побед на реактивной машине.
Почему так волнуют эти старые книги? Потому ли, что лётчик имеет дело с несвойственной двуногому стихией, пытаясь, подобно Икару, разорвать кандалы гравитации, опровергнуть тезис о «рождённом ползать», ибо излишняя приземлённость опаснее витания в облаках? Потому ли, что авиационная работа (как и морская, военная, геологическая) даёт примеры человеческого поведения, идущие вразрез с современными глянцевыми трендами?
Точно знаю: самолёты – это не только про войну, «логистику» или тем более пошлый туризм.
Читая эти книги, восхищаешься не только сверхдарвиновскими темпами эволюции машин, но и ковавшимися в небе сверхчеловеками.
Такими, как сибиряк Покрышкин, сочетавший со смелостью и физподготовкой мощнейший интеллект, «с колёс» создававший новую тактику истребительной авиации, боровшийся одновременно с врагом, командирами и самим собой, проводивший каждый следующий бой лучше, чем предыдущий. На войне случайно встретившаяся Покрышкину дочь знаменитого лётчика Нестерова подарила ему фотографию отца, и он хранил её, как оберег, сражаясь там же, где Нестеров таранил австрийского «альбатроса», – под Львовом. Покрышкин одержал бо́льшую часть побед на американской «кобре», но воюет пилот, а не оружие. Сопоставимые по результативности асы – Кожедуб, Алелюхин, Попков, Амет-Хан, Ворожейкин – воевали на «лавочкиных» и «яковлевых».
Такими, как Маресьев. Мы знаем из книги Полевого «Повесть о настоящем человеке» и фильма Столпера с Павлом Кадочниковым в главной роли о