Читать интересную книгу "Личный интерес - Ольга Вечная"

class="p1">— Савелий? Сава?

Смотрю на него и понимаю, что он задремал. Интуиция шепчет: «Это плохо».

ПЛОХО.

Понятия не имею, можно ли ему спать! Господи! А вдруг он умирает? Прямо сейчас!

Умирает.

Ужас пронзает насквозь. С этой секунды мною движет, разумеется, страх за живого человека. И то, что это Савелий, не имеет никакого значения, я бы сделала это для любого другого.

Точно.

Сворачиваю на обочину. Ставлю машину на ручник и тормошу его.

Перебираюсь ближе, не думая ни о приличиях, ни об абсурдности происходящего. Только бы согреть. Льну к нему, вжимаюсь щекой в ледяной лоб — тепло от меня должно передаться. Пожалуйста.

Обнимаю крепко. Целую в лоб, щеки.

— Эй, Савелий. Савелий, хороший мой, ты же не умираешь? Сава, не вздумай.

Я кое-как устраиваюсь у него на коленях, ругаясь на тесноту своей машины.

Он снова начинает трястись, и я с облегчением выдыхаю: так-то лучше. Жалею, что не прихватила из дома одеяло. Думала, буду выглядеть смешно, так сильно беспокоясь.

— Надо было в скорую звонить, а не мне. Я считала тебя умным парнем.

Савелий открывает глаза, и я глажу его по лицу.

— Ты же умный, а тут так сильно протупил.

— Может. Хотел на.... последок. Тебя уви.... деть.

— Я тебя щас укушу!

Он улыбается, и у меня камень падает с души. Шутит. Значит, в сознании. Изо всех сил обнимаю его за шею, прижимаюсь. Я намерена терпеть, но все же вздрагиваю — холод от его тела неприятен даже через две толстовки и майку между нами.

— Саша. Саша. Не надо. Тебе плохо.

— Нормально.

— Саша, — повторяет Савелий предостерегающе. Обхватывает меня за талию, видимо, чтобы снять с себя, но я так сильно дергаюсь, что он тут же убирает руки. — Прости.

— Перестань извиняться.

— Не хотел. Тебе. Звонить. Зря я.

— Почему? Я делаю что-то не так?

— Жалкий.

— Перестань.

Я прижимаюсь к нему всем телом, целую в щеки. Стараюсь греть изо всех сил. Наверное, эффективнее было бы кожа к коже. Но страшно причинить Савелию боль, раздевая, поэтому продолжаю просто обнимать. И верить, что этого хватит.

Не знаю сколько проходит времени, прежде чем я ловлю себя на том, что он почти не дрожит. Это происходит плавно и не пугает, как раньше.

Дыхание Савелия тоже становится ровнее. Он не в порядке, но уже не на грани жизни и смерти. Хочется верить.

Так выходит, что я мажу своими губами по его сухим, потрескавшимся. Еще раз. Савелий обхватывает мою нижнюю, касается языком, и я вздрагиваю, но уже не от холода. Замираю, чувствуя, как он дышит мне в губы. Не целуется. Буквально дышит мной.

Закрываю глаза, растворяясь в касаниях, в его вкусе, знакомых аккуратных движениях. По телу Савелия проносится дрожь, и он впивается в мой рот, раскрывая его, проскальзывая языком по моему.

Я тихо ахаю. Потому что еще два часа назад была уверена, что он никогда больше меня не поцелует. Савелий обнимает так, чтобы касаться лишь через рукава, и вжимает в себя. Моё сердце ускоряется, но уже не только от тревоги. Кровь закипает в венах.

Глава 28

Эти минуты чуть позже я назову неуместно эротическими. И самыми трепетными в своей жизни. Они такими и будут, пока не случится то, что разорвет мою душу в клочья окончательно.

Но сейчас я таю и путаюсь в собственных желаниях. Разве можно ждать поддержки и внимания от человека, находящегося на грани жизни и смерти? Но я именно их и жду. Его ласки, добрых слов, взглядов и инициативы. Мой внутренний инфантилизм во всей красе: я могу быть какой угодно резкой сукой на работе, но, когда дело касается отношений, теряю всю свою уверенность.

Любовью мы не занимаемся. С таким здоровенным парнем это совершенно невозможно делать в моей крошечной машине. Он колени-то свои не знает куда деть, а тут еще я сверху.

Пробуем устроиться удобнее, я ощущаю под собой каменную твердость члена и улыбаюсь, но мы лишь обнимаемся и дышим друг на друга, пока Савелий не перестает дрожать. Некоторое время дремлем в обнимку. Это продлилось бы и дольше, но руки-ноги затекают так сильно, что мне приходится вернуться в свое кресло.

Савелий будто не хочет отпускать, удерживает еще на пару мгновений, и мы снова целуемся.

— Я соскучился, — признается он, и я так радуюсь, что его речь становится плавной. — И зачем мы поссорились, Саша?

Он так произносит имя, что вызывает у меня восторг.

— Ты нарушил мои границы. И я запаниковала.

— Какая ерунда. — Савелий громко выдыхает и, сев ровнее, поправляет штаны, видимо, чтобы ткань не давила на эрекцию.

— Такое облегчение, что ты жив. Что мне не придется объяснять полицейским, почему в моем «солярисе» труп! Наверное, после этого машину было бы непросто продать.

Он хрипло смеется и берется за термос. Первым делом предлагает мне, и я вновь поражаюсь его выдержке. Савелий заявляет деловым тоном:

— Можно было бы скрыть эту информацию.

— Вдруг бы ты остался здесь призраком навсегда?

— Тогда, я надеюсь.... — Он берет мой телефон с включенным навигатором. — Ты бы не стала продавать эту тачку кому-то. Вместе со мной-то.

— Стала бы, конечно. Зачем мне призрак адвоката? Мне их живых на работе хватает. — Провожу пальцем по горлу, показывая, что сыта.

Савелий усмехается и, закончив с навигатором, пьет чай.

— Что это? Ты вбил адрес больницы?

— Поехали.

— Там нет никакой больницы, если мне не изменяет память.

— Это мой адрес.

— Мы не едем тебя лечить?

— Мы едем ко мне. — Он делает печку потише и немного приоткрывает окно, впуская воздух.

Дышать становится значительно легче.

— Ты собираешься умереть в родных стенах?

— Я не собираюсь умирать. Но ощущения, признаюсь, странные. — Савелий морщится, пристегиваясь. — Когда болят все части тела, но при этом прет либидо. Твоя сексуальность вытащила меня с того света, Саша.

— Ты просто по мне соскучился.

— Ужасно. — Только он один в мире может произнести это слово сексуально.

— Больше так не делай, — говорю я неожиданно серьёзно. — Не самоутверждайся за счет меня. Я не хочу быть трофеем, это унижает.

— Сказать по правде, сам не знаю, что на меня нашло. Разумеется, я не думал, что ты дашь залезть