так устроен, милый. У кого-то есть деньги, а у кого-то нет.
– Значит, у нас есть деньги. А почему они у нас есть?
– Твой папа очень умный, образованный человек, он на хорошей работе, у него хорошая должность. И все это дает ему много денег.
– Значит папа Кирилла неумный, необразованный человек, у которого нет работы и должности?
– Получается так.
Тот вечер стал для меня открытием. Впервые я осознал свободу, силу собственного выбора, а еще мама мне открыли мир людей: слабых и сильных, богатых и бедных, умных и не очень.
Кирилла же я больше не видел. Как позднее стало известно он рос не в самой благополучной семье. Мать Кирилла после смерти мужа на фронте осталась совсем одна с ребенком на руках, пока не встретила мужчину себе под стать, тоже фронтовика. В свободное от бутылки время этот фронтовик издевался над пасынком, жестоко избивал и выгонял из дома, желая избавиться от прошлого своей новой возлюбленной. В день, когда я его заметил отчим в очередной раз выгнал его из дома, спустя пару недель после нашей последней с ним встречи, отчим в пьяном угаре убил Кирилла, ударив статуэткой Ленина по голове. Я плохо понимал, что такое смерть и насколько ужасной, и долгой была она для Кирилла, но понимал, что больше его не увижу. К отцу приходили коллеги из внутренних органов и рассказывали про это дело. Про то, что никто не спешит с его расследованием, что матери убитого ребенка это абсолютно не нужно, погоревала пару дней и обратно к бутылке вместе с убийцей своего сына.
В один из вечеров дядя Саша, занимавшийся этим делом, в кабинете отца рассказывал ему, что дело вряд ли сдвинется с места, ведь всем все равно.
– Жалко ведь пацана, – докуривая сигарету, вынес отец.
– Да, жалко, но ведь и отчим фронтовик, войну прошел, считай герой. Всякого на войне повидал, вот и пить начал, – сказал дядя Саша.
– Что ваши говорят?
– Говорят, фронтовика не трогайте. Думаю, на этом дело и закончится, подадим как несчастный случай.
Тогда услышав этот разговор, я понятия не имел, что являюсь свидетелем преступления, с годами, когда переосмысливал ценность жизни и предназначения человека, часто задумывался, для чего родился Кирилл, если он тут никому не был нужен и почему он должен был умереть таким ужасным образом. Что значила для мира его небольшая жизнь. Ведь он был обузой для всех, даже для собственной матери. Человек-помеха, он всем мешал, хотя ничего плохого не делал, просто жил, как и все другие.
В его смерти виноватым я считал себя. Видел синяки на его руках, но понятия не имел, что так все закончится. А будь я смелее, опытнее, шустрее, мог бы предотвратить трагедию. Смерть Кирилла стала моей первой серьёзной душевной болью. Внутри что-то сжималось в надежде, что вечность отзовется на мои страдания. Казалось, чем сильнее я буду грызть себя, тем сильнее вечность будет жалеть меня и захочет вернуть погибшего.
В ночь, когда я узнал о смерти Кирилла ко мне во второй раз явился Маленький император. В этот раз его лицо обрело черты. Эта была нетипичная для японца внешность. Его лицо было чем-то похоже на лицо убитого Кирилла. Маленькие, черные как уголь глаза, бледная кожа, тонкие губы и маленький нос. Черты императора были какими-то неуловимыми. Они как бы были и как бы нет. Вот в один момент он что-то говорит, и я вижу его губы, рот, но стоит ему закончить речь, рот будто исчезает и остаются только его глаза.
– Смотри, этим оружием я убил всех своих врагов. Теперь меня все боятся, – гордо заявил мне Маленький император.
– Ух ты! Дашь подержать – восхищенно попросил я.
– Это оружие императора, никто кроме меня не может его держать в руках. Оно очень острое, а ты, мальчик, слишком мал и глуп, чтобы справиться с таким мечом! – сурово, насколько ему позволяла детская миловидность, ответил он мне.
– Но ведь ты тоже ребенок? – удивлялся я. Он не был старше меня.
– Да, но я еще и император, – с тем же горделивым видом ответил гость.
– Ты можешь сделать так, чтобы эти задиры меня оставили в покое? – спросил я у него.
– Я император, я все могу! Обязательно их накажу! – уверено сказал он.
Многообещающий сон прервала мама, сообщив, что пора собираться в школу. Собираясь, я рассказал ей про свой сон. Про Маленького императора, про его обещание избить моих обидчиков. Она слушала и повторяла: «Это был всего лишь сон».
Лучшего друга, с кем бы я мог поделиться этим сном, в школе у меня не было. Был мальчик, который общался со мной, когда ссорился со своим постоянным другом. Сон про маленького императора выпал как раз на период нашей временной дружбы. Я рассказал ему обо всем: про горы Японии, про их невероятные костюмы, но подробнее всего рассказал про ночного гостя.
– У него был такой большой клинок! Он обещал наказать всех, кто меня обижал, – возбуждено рассказывал я другу.
– Ты серьезно веришь в это? Это же сон, – с издевкой в голосе настаивал он.
Мне не нравилось выражение «Это всего лишь сон» и безверие в императора. Это безмерно меня обидело:
– И что с того, что во сне? Со мной общался император целой Японии, такой же мальчик, как мы с тобой, но император. А ты просто завидуешь, что он не к тебе пришел.
– Чудила ты, вот и обижают тебя –сказал он мне и пошел прочь.
Со мной он больше не заговаривал. Если и ругался со своим постоянным другом, в качестве замены использовал уже мальчика с параллельного класса. Но задиры решили оставить меня в покое – тогда я думал, что это произошло благодаря обещанию Маленького императора, спустив на нет мою решительность дать им отпор.
В следующем сне я рассказал невидимому другу, как его воспринимают в реальном мире. На этот раз он был одет не в такие яркие одежды. Он был чем-то занят, подойдя ближе я заметил, что император держит в руках тонкую ветку и стругает.
– Что ты делаешь?– медленно подойдя к нему, спросил я.
– Ветка. Делаю стрелы, – не отвлекаясь от работы ответил он.
– Стрелы для лука? – с любопытством допытывал я.
– Да, чтобы стрелять, – продолжал он.
– А в кого? – удивленно спросил я.
– Конкретного человека нет. Врагов много, всегда должен быть готов, – он говорил это, а я не понимал, кому нужна смерть маленького ребенка.
– А почему ты думаешь, что у тебя есть враги? – осторожно