Читать интересную книгу Призраки балета - Яна Темиз

Через две недели она была уже главным педагогом – к зависти и недовольству тех, кто работал здесь годами и подстраивался под заведенный ритм. Нелли никогда ни к кому не подстраивалась, в результате подстраиваться приходилось к ней.

И постановка «Лебединого», о которой она начала мечтать с самого приезда, была одобрена, разрешена, утверждена, оплачена и организована. Лиза знала, что Нелли не могла позволить себе проиграть: слишком много души вкладывала она во все, за что бралась.

Когда они вошли, Лиза поняла, что они опоздали.

Конечно, перевести бред новатора Романа могла не только она. И по лицу главного хореографа и некоторым торжествующим улыбкам было видно, что это уже сделали без нее. И сделали, ничего не смягчая и не сглаживая, чтобы подчеркнуть весь ужас ситуации: вот кого она вам сосватала! Что вы теперь будете делать с этим горе-режиссером?! Говорили мы вам!

Черт, подумала Лиза, все из-за меня. Нервы ни к черту, жалко Нелли, зачем было, спрашивается, впадать в истерику, а потом еще стоять в коридоре с Цветаном?

Незачем. С истерикой, понятно, ничего не сделаешь, нервы, а вот стоять в коридоре и разговаривать пустые разговоры?

Совершенно незачем.

– Лиза! – одновременно воскликнули с разных сторон и заговорили на нескольких языках.

Она была нужна им, и это чувство своей необходимости здесь, в Измире, было ей приятно. Она всегда радовалась, когда была востребована, даже когда скучные пожилые соседки звали ее на очередные чаепития. Она несколько лет выстраивала свою здешнюю жизнь так, чтобы не заскучать, подобно другим женщинам-эмигранткам, и это ей вполне удалось.

Даже более чем.

У нее не было ни минуты свободной. Сейчас, к примеру, у нее есть еще около получаса, чтобы вникать в балетные дрязги, потом закончится урок у старшего сына, и Лиза заберет его и двух его одноклассников, живущих по соседству, и развезет их по домам, а потом придет домой и даст детям ужин, и созвонится насчет завтрашних занятий, и разгонит мальчишек по комнатам, и проверит их уроки, и доклеит наконец стенгазету по экологии.

Дома она будет около девяти, до десяти надо все успеть, чтобы дети легли вовремя, а ведь могут еще обрушиться телефонные звонки, или сын соседки притащит очередной тест по английскому, который валялся у него неделю, а сдавать, оказывается, уже завтра, и без тети Лизы, конечно, не справиться. А завтра вставать в семь, отправлять детей в школу, готовиться к собственным урокам и к репетиции английского театра, что-то покупать, варить и стирать, отвечать на звонки, проводить эти самые уроки и репетиции, встречать переполненных эмоциями сыновей, выслушивать их и отправлять или везти на разные курсы, и общаться с друзьями, быстро переключаясь с одного языка на другой или третий…

Нет, Лиза не жаловалась, это было прекрасно! Она любила эту наполненность жизни, она не понимала, как кто-то может ничего не делать, скучать от безделья и ныть от скуки.

Землетрясение вот только… нет, об этом не думать, думать тебе некогда, смотри вон, сколько тут всяких проблем, они сейчас перегрызутся все!

– Спасибо, все хорошо, одну минуточку, да, конечно, пожалуйста, – быстро ответила она на посыпавшиеся на нее реплики. Наконец, все затихли, каждый по-своему предвкушая предстоящую битву.

Главный хореограф, высокий, изящный красавец Шевкет уже был возле Лизы, вернее, между Лизой, директором театра и Романом. Остальных он как-то незаметно оттеснил, превратив в слушателей.

– Это, конечно, очень интересно, – как всегда, негромко и мягко заговорил он. И говорил и двигался он как-то по-кошачьи, вызывая ассоциации с грациозной пантерой или гепардом. Сейчас как выпустит когти, подумала Лиза, дожидаясь продолжения. Было совершенно ясно, что дальше последуют всякие «но», и их следовало выслушать, прежде чем переводить. – Очень интересно и неожиданно. Но дело в том, что наш театр… господин Роман, видимо, еще не понял… наш театр, как мне кажется, не готов к такого рода экспериментам.

Он сделал паузу, передавая эстафету Лизе.

В свое время прошедшая жесткую школу перевода в московском инязе, Лиза до сих пор умела делать это вполне пристойно. Какая разница, что ее учили переводить с английского, а теперь она имеет дело с турецким? Сущность профессионального подхода от этого не меняется.

Она вложила побольше души в похвалу и побольше сожаления в приближающийся отказ и знаком остановила рванувшегося вперед Романа. Подожди, дорогой, здесь так не принято, восток дело тонкое, молчи и слушай.

– Я не ретроград и признаю, что такая постановка произвела бы фурор. Такого еще не было, и версия господина Романа, несомненно, наделала бы много шума. Однако это совсем не то, чего ожидает от него наш театр. Приглашение господина Романа было вызвано желанием нашего руководства, – пантера почти раскланялась с директором, – обновить репертуар, но обновить за счет классического балета. Мы много лет сотрудничаем с хореографами и педагогами из России…

Лиза машинально заполняла паузы.

Шевкет совсем не умел отказывать, а когда ему все-таки приходилось это делать, становился многословным, излишне вежливым, смотрел жалостливо, словно рассчитывая на сочувствие того, кому он отказывал. Это не я, говорило не только его лицо, но и все длинное грациозное тело, не я, а моя должность, я ведь вот какой – танцовщик, а не администратор, а теперь вот чем вынужден заниматься. Было ли это удобной позой, или бывший Ромео и Дон-Кихот был искренен, никто не знал, однако то, что ему удавалось удерживаться на своей нелегкой должности уже несколько лет, доказывало, что выбранная им тактика была правильной.

– Поймите, господин Роман, Турция вообще не совсем готова к восприятию классического балета. У нас еще нет той академической школы… и классический репертуар… сотрудничество с русскими хореографами… министерство культуры, наконец…

– Их министерство, – решила слегка помочь мучающемуся Шевкету Лиза, – никогда не одобрит вашу трактовку, а следовательно, не будет ее финансировать и снимет с репертуара. Не будет никакого «Лебединого», и все дела. Это же государственный театр, Роман, а бюрократия у них посерьезней, чем была у нас в советские времена.

– Отправляя вам приглашение, – Шевкет воспрянул духом от жестких Лизиных интонаций, – мы просмотрели кассету с вашей работой, вас рекомендовала Нелли, и мы никак не ожидали…

– Вам придется ставить нормальное «Лебединое», как у вас на кассете, – быстро подвела итог Лиза, сообразившая, что до конца Денискиного урока осталось, наверно, совсем немного. Привычно вставив слово «кассета», которое было понятно без перевода, чтобы избежать возможных претензий, она решила, что пора заканчивать эти бессмысленные переговоры. – Вы не можете подвести Нелли, – имя он тоже мог уловить в потоке речи, значит, надо произнести и его.

– Но кому сегодня нужно обычное «Лебединое»?! – почти закричал дождавшийся паузы Роман. – Это вчерашний, нет, позавчерашний день! Тем более что техника у них, как у нас в любом доме культуры!

– Вот именно поэтому, – негромко, но твердо сказала Лиза по-русски. – Правда, Роман, хватит уже. Поставите потом свой мюзикл в другом месте, здесь это не пройдет. Им нужно совсем другое – та школа, о которой вы только что говорили. Вы можете так спорить еще несколько часов, но это совершенно бессмысленно.

– Незачем больше спорить! – Игорь Сергеевич ворвался в разговор прямо с порога. – Я все решил. Вы, – он пренебрежительно ткнул пальцем в Романа, – начинаете репетиции по классической схеме, а на следующей неделе прилетит Гинтарас. Я его вызвал из Португалии, и ставить будет он. Всем все ясно?

Вокруг зашелестели, зашумели голоса.

Ясно все было далеко не всем, и Лиза, перекрикивая шум, как могла, вносила эту ясность. Как – сам Гинтарас?! Знаменитый Гинтарас Даугела – и к нам, в Измир?! Неужели согласился? Но – Роман?! А документы – как все это будет выглядеть? Когда же?

– Да ради бога! Не хотите – можете уезжать! Хоть завтра, никто вас не держит! – это в переводе не нуждалось, и Лиза перевела дыхание. – Не спросил и не спрошу! – кажется, Роман нашел повод для возмущения, но с Игорем Сергеевичем эти номера не проходили. – Вы тоже никого не спросили, когда начали здесь балаган устраивать. Уедете – педагоги прекрасно справятся. И Нелли «Лебединое» танцевала, и Ринат. Хотите – остаетесь ассистентом у Гинтараса, он в понедельник будет. С оплатой решим. Все, совещание закончено.

Не давая никому опомниться, Игорь Сергеевич, бывший деятель культуры бывшего Советского Союза, сталкивавшийся в своей жизни и с худсоветами, и с коллегиями министерств, и с вызовами на ковер во всяческие райкомы и обкомы, а ныне деятельный и преуспевающий импресарио, на не очень хорошем, но понятном английском языке подвел итог. Все складывается просто прекрасно: знаменитый танцовщик, руководитель собственного коллектива, лауреат всяческих конкурсов и просто его, Игоря Сергеевича, добрый приятель согласился бросить все дела и прилететь в Измир. Так что дальше остаются только организационные вопросы, а потому…