Читать интересную книгу Призраки балета - Яна Темиз

Ничего себе, события – разве так бывает? Нет, где-то и с кем-то – понятно, а чтобы так близко к тебе?

Как землетрясение.

Так же страшно и неожиданно.

Измир казался Лизе очень спокойным и некриминальным городом, газеты иногда пытались раздуть хоть какие-то преступления, как правило, совершенные на бытовой почве, изредка соседи судачили о квартирных кражах и угнанных машинах – что ж, мегаполис все-таки, никуда не денешься! – но в целом, по сравнению с Москвой или Петербургом, жизнь здесь была более безопасной, тихой и размеренной. Соседи, даже в высоких многоквартирных домах, знали друг друга, дети спокойно гуляли во дворах и бегали в магазин за хлебом, забытую в кафе сумочку могли сохранить и вернуть, подъезды освещались, домофоны работали, подростки почему-то не писали всякие гадости в лифтах и не поджигали пластмассовые кнопки с номерами этажей. Нет, на этом идиллическом фоне, конечно, иногда что-то случалось – на радость прессе и читающим ее, скучающим пенсионерам.

Вот и случилось.

Лиза едва знала Пелин, вернее, балерина едва знала Лизу и лишь слегка кивала ей при встрече, как знакомому, примелькавшемуся лицу. Саму приму, разумеется, знали все. Красивая, молодая, талантливая – как же так?.. Ей ведь лет двадцать пять было, не больше, как жалко! Значит, у Цветана был с ней роман – как это я угадала?

– Мам, у меня труд завтра или нет? – завопил из своей комнаты Денис.

– Не кричи, пожалуйста, оттуда, тебя слышат все соседи, – в сотый раз привычно сказала Лиза. – Почему ты меня спрашиваешь, интересно? У тебя расписание перед глазами висит!

– Ничего не висит, я на кровати лежу и не вижу! Если завтра, то мне нужен картон.

– Денис, ну сколько можно?! Почему ты мне всегда это говоришь в последний момент? Где я сейчас возьму картон?!

– Мам, у меня есть, я ему дам, ты только не плачь, – высунулся из своей комнаты со спрятанным там «сыром» Тимур.

Ну вот, дожили: «только не плачь».

Лиза всегда считала себя довольно уравновешенной – или зря она так считала? Да нет же, она и была такой – спокойной, терпеливой, владеющей собой, это после этого землетрясения что-то в ней надломилось. Вон уже дети говорят – не плачь, значит, и правда, пора брать себя в руки.

Тук-тук-тук. Раз-два-три. Вальс со слезой.

«Я должна научиться жить одна, – вдруг окончательно, бесповоротно решила Лиза. – Я никогда не пробовала и не умею. Я три года одна, практически одна, но разве я чему-нибудь научилась? Нет, я решаю только сиюминутные вопросы, не решить которые нельзя, я занимаюсь детьми, а дети – это все равно что я, я делаю вид, что живу, а на самом деле я жду. Жду, что он приедет и мы опять будем жить вместе… потому что вообще-то я совсем не умею жить одна. Для меня это… как в одиночку танцевать вальс, вот именно – вальс! Я понапихала в свою жизнь всего, чтобы занять время и не задумываться. А пора бы задуматься. Три, нет, уже три с половиной года – не маленький срок, а я прожила его, как в тумане, ожидая, что все изменится. Но больше я ничего – и никого! – ждать не буду! Я научусь жить одна, научусь!..»

Раз-два-три.

В прошлом году от такого же урагана упало дерево во дворе, большая высокая лиственница, но из-за шума и воя ветра никто даже не услышал этого, и на утро все с удивлением разглядывали огромные, вывороченные из земли корни. Может, и сейчас там, за стенами что-то происходит, что-то страшное и плохое?

Раз-два-три. Вальс начинается, дайте, сударыня, руку… очень кстати, когда, как говорится, некому руку подать.

Раз-два-три… что ж, когда-нибудь оно все-таки наступит – спасительное, безмятежное утро!

5. Чардаш

В коридоре царила музыка.

Она вырывалась из тесного ей репетиционного зала, пролетала крошечный кафетерий, заворачивала за угол и захватывала коридор.

Первые, осторожные, вкрадчивые аккорды выглядывали потихоньку, словно осматриваясь, можно ли, следующие были смелее и звучнее, и темп нарастал, еще подчиняя страсть ритму, но вот ее уже не сдерживало ничто, и она вихрем, с перезвоном гусарских шпор, с блеском эполет, с перестуком каблучков неслась по коридору, распахивала дверь на лестницу, кружила там по тесной лестничной клетке, и, недовольная, возвращалась обратно, и взлетала к высокому потолку, и упрекала встречных: как вы можете не танцевать?!

Когда она вдруг оборвалась, Лиза вздрогнула от резко обрушившейся тишины, как обычно вздрагивают от шума.

– Не так! Вот здесь: и – раз! – донеслось из зала, и музыка снова зазвучала, но уже без страсти, с какой-то разъясняющей медлительностью, такт за тактом, откуда-то из середины. – Вот! Да, так! Еще раз! Руку, руку… да скажите же ему! И – раз! Да! Сначала!

И первый, обманчиво робкий аккорд снова выглянул из-за двери, и потянулись за ним те, что посмелее, и вот опять чардаш, так и зовущий отбросить условности и пуститься в пляс, грянул и полетел над коридором, и Лиза, вдохнув эту музыку, на секунду испытала какое-то давно забытое, беззаботное ощущение юности и почти счастья.

А ведь нет ничего страшного в том, чтобы быть одной, – не успела подумать, а скорее почувствовала она, – можно и так быть счастливой, хоть от музыки.

– Прекрасная музыка, – негромко сказал кто-то у нее за спиной.

– Да, – машинально кивнула она незнакомому мужчине и по привычке все объяснять и переводить добавила: – Венгерский танец, кажется.

Не говорить же по-турецки «чардаш», все равно не поймут.

– А вы балерина? – доброжелательно улыбнулся незнакомец.

– Я? Нет, что вы! – наверно, замаскированный комплимент, разве ее можно принять за балерину? Хотя… для непосвященных – не толстая, даже наоборот, волосы собраны в пучок, держится прямо – может быть, и достаточно. Да и потом кого здесь еще можно встретить, около репетиционного зала, кроме балерин?

– Но вы иностранка, да? – пожалуй, он становится навязчивым.

Лизе хотелось слушать не его, а музыку: может, то, на мгновенье пришедшее к ней чувство вернется. Лиза сдержанно кивнула, обозначая дистанцию, и отошла к неплотно прикрытой двери зала. Кто ее открыл – сквозняк или чардаш?..

– Из России? – незнакомец явно не собирался прекращать разговор. Вот ведь правда: никогда не разговаривайте с неизвестными! Надо тебе было ввязываться в беседу, теперь не отстанет. Лизе так надоело отвечать на одни и те же вопросы, которые постоянно задавали ей в последние несколько лет!

– Да, из Москвы, – пресекая следующий вопрос, сказала она и отвернулась, словно заглядывая в зал. Надо же как-то дать ему понять, что разговор окончен.

– Когда они заканчивают? – неожиданно сменил тему ее собеседник, словно поняв наконец-то, что его расспросы ей неприятны. Чардаш набирал силу, и, чтобы не перекрикивать начавшееся крещендо, Лиза пожала плечами.

В зале танцевали – не потому, что их тоже захватил этот вихрь, просто потому, что это было их работой! – и Лиза чуть-чуть позавидовала: бросить бы сейчас зонт, сумку, плащ, а с ними и всякие-разные мысли и танцевать. Пожалуй, если бы не этот тип за спиной, она даже осмелилась бы это сделать. Может, и на душе бы прояснилось?

– Там-пам! – хлопок в ладоши, еще и еще. – И раз! И два! Да!

Видимо, все получилось: так победительно прогремел последний аккорд и так возбужденно заговорили, после нескольких секунд тишины, разные голоса. Лиза побольше приоткрыла дверь – интересно, когда она им понадобится? Вроде никаких признаков полиции, ничего необычного, репетиция: Нелли в центре, недовольный Роман в углу у станка, Цветан у инструмента, девочки и мальчики в трико, множась в зазеркалье просторного зала, – кто тяжело дышит, оттанцевав, кто сидит или разминается, ожидая своей очереди.

– Перерыв! – сказал откуда-то невидимый Лизе Гинтарас, и по наступившему оживлению стало ясно, что его, как обычно, все поняли.

– Вы хорошо говорите по-турецки, – ну вот, еще одна надоевшая дежурная фраза. Откуда ему знать, как я говорю, он и слышал-то от меня два слова! Чтобы избавиться от уже неприятного ей человека, Лиза шагнула в зал. Самое время – перерыв, а этого туда не пустят: здешний театр ревниво оберегал свое закулисье и кому попало доступ в него был закрыт.

– Может быть, вы могли бы мне помочь? – значит, он вошел за ней, и голос звучал вкрадчиво и осторожно, как начало чардаша.

– В чем и как именно? – не реагировать было невозможно, но Лиза видела, что ее и незнакомца уже заметили, следовательно, ему сейчас укажут на дверь, и никакая Лизина помощь ему не понадобится. Интересно, что ему нужно?

Нелли, показывавшая какие-то замысловатые па, остановилась и махнула рукой.

– О, привет! Вы уже здесь? – непонятно спросила она, глядя куда-то мимо Лизы. Вернее, не мимо, а словно объединив ее со следовавшим за ней типом. – Вот и хорошо, перерыв как раз.

Между тем навязчивый тип принялся здороваться с артистами и вообще вел себя так, как будто имел право здесь находиться.

– Нель, это кто? – быстро спросила Лиза по-русски.