Читать интересную книгу Милен Фармер – великий астронавт - Янник Прово

В памяти всплывает один сон, который является одним из редких моих воспоминаний: огромная постель, белые простыни. Там я сжимаюсь в позу эмбриона. Передо мной огромная пуповина, действительно огромная. Мне предстоит разорвать её, но как? Зубами? Я – только ребенок…

«Забвение – это сон нашей боли»

(Люк Дитрих)

Конный спорт, манекенщица и театр

Начиная с того времени, когда я была маленькой, у меня появилась большая любовь к лошадям. Эта страсть постигла меня в возрасте десяти лет. Конный спорт является единственным видом спорта, которым я занималась. Я пробовала пианино, классический танец (было единственное занятие, так как в конце у меня кружилась голова), потом попробовала конный спорт, и мои родители вынуждены были сказать себе: «Ещё один из её капризов!» На самом деле, мама была не права, так как я действительно увлеклась этим делом, начиная с того, что три раза в неделю я ездила на тренировки, и заканчивая тем, что я уезжала на летнюю практику… Это занятие было для меня, я была поклонницей скачек, конкурсов. У меня не было страха, когда я впервые села на лошадь. Это то, что я выбрала, будучи совсем молодой, и я многого в этом достигла. Однако я не могу вспомнить кличку любимого коня.

В одиннадцать лет я захотела поехать на стажировку по конному спорту в Англию, но я быстро разочаровалась в этой поездке, когда увидела спальню с пятнадцатью двухъярусными кроватями, а так же от строгой дисциплины. Нас принуждали разговаривать только по-английски, за каждое слово по-французски следовало наказание. В отместку я разговаривала по-русски, чтобы досаждать той женщине, у которой мы разместились. Когда мне было двенадцать или тринадцать лет, я мечтала только о конном спорте и о лошадях. Я очень много ездила верхом, желая постичь свою профессию. После окончания начальной школы (наконец-то, начало моего выпускного класса) я стала заниматься конным спортом с усердием. Я посещала курсы, потому что тогда любила и сейчас люблю лошадей, и я хотела принимать участие в соревнованиях. В восемнадцать лет я посещала конный центр. Это была специализированная школа, где я интенсивно изучала конный спорт. Я посещала эти курсы в период с четырнадцати до девятнадцати лет. Это происходило в Версале. Я достигла второго уровня, чему была безумно рада. Однажды я увидела свою кобылу Джулию, которая во время тренировки сломала заднюю ногу и умирала на моих глазах. Это было ужасно.

Я мечтала только о том, как войду в школу конного спорта Сомюра (Saumur)1 и передам свой диплом инструктора. Это не понравилось моим родителям. Я уехала на очень короткую стажировку в город Кадр Нуар (Cadre Noir), расположенный близ Сомюра, чтобы внимательно посмотреть на то, как проходит сдача экзамена, который должен был сделать из меня инструктора. Я даже получила льготы от федерации из-за своего возраста, но, в конечном итоге, я не поехала на заключительный этап. Это означало, что я никогда не буду кого-то учить верховой езде, так как я стала жертвой падения, которое не позволило мне продолжить мою учёбу. Перелом ключицы и травма черепа перечеркнули мою карьеру всадницы. Я действительно боялась остаться парализованной на всю жизнь. Таким образом, мне не удалось сдать экзамен на звание инструктора, что полностью отбило у меня охоту к этому занятию. Нужно сказать, что это очень трудный экзамен, особенно когда тебе семнадцать лет, а остальным кандидатам – двадцать пять в среднем. Я прошла несколько конкурсов, но единственным препятствием, в котором я никогда не преуспевала, была педагогика профессии. Я слишком далека от этого. Может быть, из-за этого я и изменила свою дорогу, отказавшись от конного направления. Но я действительно хотела постигнуть свою профессию. Сегодня я знаю, что не ошиблась в выборе. Вспоминается интересный момент: когда я прошла первый этап экзаменов на звание инструктора, мне задали судьбоносный вопрос: «Почему вы хотите заниматься именно этой профессией?» На это я прямо ответила, что отела бы создать центр верховой езды для инвалидов, и после этого они замолчали. В тот момент я поняла, что так или иначе я никогда не буду заниматься этой профессией.

Сидеть верхом на лошади – это огромное удовольствие. Исчезают тревоги, больше ничего не имеет значения. Этот спорт я советую всем, несмотря на то, что уже долгое время не занимаюсь им, чтобы избежать несчастного случая. Смешно, но сегодня я немного боюсь ездить верхом на лошади, делать трюки. Потому что я занимаюсь этим всё меньше и меньше, и, возможно, в этом также виноват и возраст.

В день, когда я покинула школу, и когда я поняла, что конный спорт, которым я усердно занималась, не будет моей профессией, я решила, что хотела бы стать актрисой, и захотела посвятить себя театру. Может быть, это произошло из-за необходимости выделиться и более уверенно выглядеть в глазах других. Я уже ощущала желание быть в лучах софитов, но в то же время и не показываться в них. Но после обучения в лицее это была черная дыра! Напрасно говорить себе: «Я хочу быть актрисой, я хочу работать в театре или в кино», если невозможно найти кого-то, кто вас повёл бы. Вы ненамного продвинетесь вперёд.

Весь тот период был насыщен различными делами. Я продавала обувь и даже помогала гинекологу! Я начала с того, что параллельно со своими делами сделала несколько рекламных фотографий для прессы, чтобы заработать деньги на карманные расходы. Также я много работала у японцев в качестве манекенщицы. Сразу после лицея я подрабатывала «молодёжной манекенщицей», чтобы заработать немного денег для оплаты актерских курсов. Я была манекенщицей, но никогда не участвовала в дефиле, так как я не такая уж и высокая. Моя работа больше ориентировалась на рекламные ролики и на фотографии. Я не думаю, что можно говорить о каком-то стремлении к этому или о школе манекенщиц. Впоследствии я полностью оставила это дело, так как оно меня не интересовало, и было абсолютно не тем, к чему я стремилась. Эта профессия не вызывала у меня никакого интереса, я занималась этим действительно как дилетантка и только для того, чтобы быстро и легко сделать жизненный старт. Но кроме всего прочего, это была хорошая школа, и школа очень жестокая. Через это нужно было пройти, чтобы закалить свой характер и способность защищаться. Этот период остаётся периодом, который я так же ненавижу, как и свою юность. Таким образом, прежде чем петь, я начала с позирования. Песня становится более близкой, а также более уважаемой.

К шестнадцати годам, когда я решила, что конный спорт не будет моей профессией, а так же из-за того, что в классе я в какой-то мере была скоморохом, я пошла на двух-трех годовые театральные курсы Даниэля Месгиша. Возможно, что о театре я думала и раньше, но я никогда не думала о нём серьезно. Впрочем, я столкнулась с ним в школе. Совершенно очевидно, что он был во мне уже долгое время и выражался в том, что у меня было желание как-то выделяться и делать то, что другие не делают. Не говоря о призвании, я чувствовала, что данное стремление было очевидным, даже если это не означает, что его легко было реализовать. Я просто знала, что это было тем, что я должна была делать. Я никогда не задавалась вопросом «почему». Может быть, это просто было желание забыться и тяга к творчеству. Я чувствовала, что это была жизненная необходимость, потребность во взглядах других людей, доходившая до того, что я говорила: «Если я не буду сниматься в кино, то я умру». Конечно, это были только слова, и они были немного преувеличены. Разумеется, я не имела ввиду, что я застрелюсь, но умереть можно и другими способами: можно замкнуться, чтобы скорбеть о том, что мы…

Я была на курсах Флорана (Cours Florent), на тех же театральных курсах, которые посещал и актер/режиссер Пьер-Лу Ражо (Pierre-Loup Rajot). Учат ли там чему-нибудь? Я часто оставалась после занятий. Но это остаётся интересным периодом. Там я встретила преподавателя, которого очень любила, но это всё. Что касается игры и всего остального, то не думаю, что я там чему-то научилась, но это из-за того, что я ничего не хотела изучать. У меня была несовместимость, но не в плане характера, а в плане театра и игры. Признаюсь, что у меня не было такой же манеры речи. В ней много кривляния, дергания, и мало того, что меня вдохновляет. Я всегда знала, что нужно было ждать подходящий момент, чтобы дать то, что я должна дать. Сейчас я согласна гримасничать. Но тогда, без сомнения, это был неподходящий момент. Я любила смотреть, как работают другие, это мир, который я очень любила, но я, например, не очень-то хотела подниматься на сцену: я была слишком замкнутой и слишком боялась, что не смогу выйти на сцену. Однако намного позже, поднимаясь на сцену, чтобы петь, я заметила, что это бой, который может закончиться чем-то более радостным. Подниматься на сцену – это может казаться очень естественным, но это крайне жестоко и противоречиво. К счастью, это такое большое удовольствие!