Читать интересную книгу Философия освобождения - Филипп Майнлендер

берут начало в невизуальных; ведь как глаз является самым совершенным органом чувств, так и воображение является самой мощной вспомогательной способностью разума.

Изучая язык, т.е. усваивая готовые понятия, ребенок должен проделать ту же операцию,

которая была необходима в первую очередь для формирования понятий. Это облегчается только благодаря готовой концепции. Когда он видит объект, он сравнивает его с известными ему объектами и складывает то, что похоже. Таким образом, оно не формирует понятие, а лишь подводит его под понятие. Если объект ему неизвестен, он находится в растерянности, и ему необходимо дать правильное понятие.

Затем разум объединяет сами понятия в суждения, т.е. объединяет понятия, которые сила суждения собрала вместе. Более того, он объединяет суждения в предпосылки, из которых выводится новое суждение. Его процедура руководствуется известными четырьмя законами мышления, на которых строится логика.

Разум мыслит абстрактно и, кроме того, в точке настоящего, а не во времени. К этому, однако, мы должны перейти. При этом мы вступаем в чрезвычайно важную область, а именно в область связей разума на основе априорных форм и функций когнитивного факультета. Все связи, которые мы узнаем, возникли из опыта, то есть апостериорно.

13.

Время – это связь разума, а не, как обычно предполагается, априорная форма способности познания. Разум ребенка осуществляет эту связь как в царстве воображения, так и на пути к внутреннему миру. Сейчас мы хотим позволить времени появиться в свете сознания и выбираем последний путь, поскольку он наиболее подходит для философского исследования, хотя мы еще не имели дело с внутренним источником опыта.

Если мы отстранимся от внешнего мира и погрузимся в свое внутреннее существо, то окажемся в непрерывном подъеме и опускании, короче говоря, в непрекращающемся движении. Место, где это движение касается нашего сознания, я буду называть точкой движения. На нем плавает (или сидит, как бы привинченная) форма разума, то есть точка настоящего. Там, где находится точка движения, есть и точка настоящего, и она всегда находится точно над ним. Она не может предшествовать ему и не может отставать от него: И то и другое неразрывно связано.

Если мы теперь внимательно изучим этот процесс, то обнаружим, что мы всегда находимся в настоящем, но всегда за счет или через смерть настоящего; другими словами, мы переходим от настоящего к настоящему.

Когда разум осознает этот переход, он позволяет воображению удержать исчезающее настоящее и соединить его с появляющимся. Она как бы подталкивает под продолжающиеся, текучие, тесно связанные точки движения и настоящего, твердую поверхность, на которой она считывает пройденный путь и обретает серию осуществленных моментов, то есть серию осуществленных переходов от настоящего к настоящему.

Таким образом, он приобретает сущность и понятие прошлого. Если оно затем поспешит опередить движение, оставаясь в настоящем – ибо оно не может оторваться и продвинуться вперед от точки движения – и соединит наступающее настоящее с последующим, то получит ряд моментов, которые будут исполнены, т.е. получит сущность и понятие будущего. Если он сейчас соединяет прошлое |с будущим, образуя идеальную фиксированную линию неопределенной длины, по которой катится точка настоящего, то у него есть время.

Как настоящее ничто без точки движения, на которой оно плавает, так и время ничто без основы реального движения. Реальное движение совершенно не зависит от времени, или, другими словами: реальная преемственность имела бы место и без идеальной преемственности. Если бы в мире не было познающих существ, то существующие вещи, сами по себе лишенные познания, все равно находились бы в беспокойном движении. Если познание происходит, то время есть лишь условие возможности познания движения, или иначе: время есть субъективная мера движения.

Над точкой движения индивидуума стоит, в случае познающих существ, точка присутствия.

Точка индивидуального движения стоит рядом с точками всех других индивидуальных движений, т.е. все индивидуальные движения образуют общее движение равномерной последовательности. Присутствие субъекта всегда точно указывает на точку движения всего сущего в себе.

14.

Имея в руках важную апостериорную связь времени, мы возвращаемся к концепции.

Я уже говорил выше, что синтез частичных представлений не зависит от времени, поскольку разум осуществляет свои связи в движущейся точке настоящего, а воображение удерживает то, что связано. Но синтез может происходить и во времени, если субъект направляет на него свое

внимание. Это не отличается от изменений, которые могут быть восприняты в точке настоящего.

Существует два типа изменений. Первое – это смена места, а второе – внутренние изменения (стремление, развитие). И то, и другое объединяет более высокий термин: движение.

Теперь, если изменение места таково, что может быть воспринято как смещение движущегося объекта относительно неподвижных объектов, то его восприятие не зависит от времени., но воспринимается в точке присутствия, как движение ветки, полет птицы.

По рефлективной причине, однако, все без исключения изменения, как и само восприятие, выполняют определенное время; но, как и восприятие, восприятие таких изменений места не зависит от сознания времени, ибо субъект распознает их непосредственно в точке настоящего, что хорошо бы отметить. Время – это идеальная связь; оно не проходит, а является воображаемой фиксированной линией. Каждый прошедший момент как бы застыл и не может быть сдвинут ни на волосок. Точно так же каждый будущий момент имеет свое определенное фиксированное место на идеальной линии. Но то, что движется непрерывно, и есть смысл настоящего: оно проходит, а не время.

Было бы неверно также сказать, что само это прохождение настоящего и есть время; ведь если преследовать только точку настоящего, то никогда не придешь к идее времени: всегда остаешься в настоящем. Чтобы обрести идеальную связь времен, необходимо смотреть назад и вперед и тем самым иметь как бы неподвижные точки на берегу.

С другой стороны, изменения места, которые не могут быть восприняты непосредственно в точке настоящего, и все события распознаются только с помощью времени. Движение стрелок часов ускользает от нашего восприятия. Если я хочу понять, что одна и та же рука была сначала в 6, а потом в 7, я должен осознать последовательность, т.е. для того, чтобы иметь возможность приложить два противоречиво противоположных предиката к одному и тому же объекту, мне нужно время.

То же самое с изменениями места, которые я, оставаясь в настоящем, мог бы воспринять, но не воспринял (перемещение предмета за моей спиной), и с развитием событий. Наше дерево расцветает. Если теперь мы перенесемся в осень и дадим дереву плод, нам понадобится время, чтобы распознать цветущее и плодоносящее дерево как один и тот же объект. Один и тот же объект может быть твердым и мягким, красным и зеленым, но он всегда может иметь только один из двух предикатов в одном присутствии.

15.

Теперь мы прошли через все поле созерцания.

Является ли он, т.е. совокупность пространственно-материальных объектов, всем миром нашего опыта? Нет! Это лишь часть мира как концепции. У нас есть впечатления, причину которых разум, выполняя свою функцию, ищет, но которые он не может сформировать пространственно и материально. И все же у нас есть идея невидимых объектов, а значит, прежде всего, идея коллективного единства, Вселенной. Как мы к этому пришли?

Каждый вид воздействия вещи самой по себе, в той мере, в какой она воздействует на органы чувств для восприятия (зрение и осязание), объективируется формой понимания материи, т.е. становится для нас материальным. Исключение не происходит ни в коем случае, и поэтому материя – это идеальный субстрат всех видимых объектов, который сам по себе бескачественен, но на котором должны проявиться все качества, подобно тому, как пространство не имеет расширения, но очерчивает все сферы силы.

В результате этой бескачественности идеального субстрата всех видимых объектов разуму представляется аналогичное многообразие, которое он связывает с единством субстанции.

Субстанция, как и время, является, таким образом, соединением a posteriori разума на основе априорной формы. С помощью этой идеальной связи разум мыслит материю во всех тех сенсорных впечатлениях, которые не могут быть перелиты в формы понимания,