заключается в передаче впечатлений в мозг. Поскольку, однако, эти впечатления имеют вполне определенную природу и являются продуктом реакции, которая также является функцией, целесообразно разделить ощущения на орган чувств и проводящий аппарат. Соответственно, функция органа чувств будет заключаться просто в производстве специфического впечатления, а функция проводящего аппарата, как указано выше, в передаче специфического впечатления.
Чувственные впечатления, передаваемые из мозга во внешний мир, называются представлениями; их совокупность и есть мир как представление. Она разбивается на:
– описательная идея или, короче говоря, концепция;
– невизуальная идея.
Первый основан на чувстве зрения и частично на чувстве осязания.
Последний основан на чувствах слуха, обоняния и вкуса, а также частично на чувстве осязания.
Теперь мы должны увидеть, как возникает яркая идея, восприятие, и начнем с впечатления, которое дерево произвело на глаз. Больше пока ничего не произошло. На сетчатке глаза произошло определенное изменение, и это изменение повлияло на мой мозг. Если бы ничего больше не произошло, если бы процесс на этом закончился, мой глаз никогда не увидел бы дерева; ибо как слабое изменение в моих нервах могло бы превратиться в дерево во мне, и каким чудесным образом я должен был бы его увидеть? Но мозг реагирует на впечатление, и в работу вступает способность познания, которую мы называем пониманием. Понимание ищет причину изменения в органе чувств, и этот переход от следствия в органе чувств к причине является его единственной функцией, это закон причинности. Эта функция является врожденной для понимания и лежит в его природе до всякого опыта, подобно тому, как желудок должен обладать способностью переваривать пищу до того, как в него попадает первая пища. Если бы закон причинности не был априорной функцией понимания, мы бы никогда не пришли к концепции. Закон причинности является, после органов чувств, первым условием возможности зачатия и поэтому лежит в нас априори. С другой стороны, интеллект никогда не смог бы функционировать и был бы мертвой, бесполезной способностью к познанию, если бы его не возбуждали причины. Если бы причины, приводящие к восприятию, лежали в органах чувств, как и следствия, они должны были бы быть произведены в нас непознаваемой, всемогущей чужой рукой, что имманентная философия должна отвергнуть.
Тогда остается только предположение, что причины, совершенно независимые от субъекта, производят изменения в органах чувств, т.е. что независимые вещи сами по себе приводят в действие понимание. Таким образом, насколько определенно закон причинности лежит в нас, и, более того, предшествует всему опыту, настолько же определенно, с другой стороны, существование вещей самих по себе, независимо от субъекта, действенность которого сначала приводит в действие понимание.
Интеллект ищет причину ощущений и, следуя направлению падающих лучей света, приходит к ней. Однако оно ничего не воспринимало бы, если бы в нем не было форм, предшествующих опыту, в которые оно вливает причину, так сказать. Одним из них является космос.
Когда говорят о пространстве, обычно подчеркивают, что оно имеет три измерения: Высота, ширина и глубина, и что оно бесконечно, т.е. невозможно думать, что пространство имеет предел, и уверенность в том, что оно никогда не кончится в своем измерении, как раз и есть его бесконечность.
Что бесконечное пространство существует независимо от субъекта и что его ограничение, пространственность, принадлежит сущности вещей самих по себе, – это преодоленное критической философией мнение, берущее начало в наивном детстве человечества, опровергать которое было бы бесполезно. Вне объекта наблюдения нет ни бесконечного пространства, ни конечной пространственности.
Но пространство не является чистым априорным понятием субъекта, равно как и субъект не обладает чистым априорным понятием конечных пространств, через соединение которых он мог бы прийти к понятию всеобъемлющего, единого пространства, как я докажу в приложении.
Пространство как форма понимания (мы сейчас не говорим о математическом пространстве)
– это точка, т.е. пространство как форма понимания может мыслиться только под образом точки. Эта точка обладает способностью (или практически является способностью субъекта) ограничивать вещи в себе, которые действуют на соответствующие органы чувств, в трех направлениях. Таким образом, сущность пространства заключается в способности раздвигать в неопределенное пространство (in indefinitum) в соответствии с тремя измерениями.
Там, где вещь сама по себе перестает действовать, пространство устанавливает ее предел, и пространство не имеет силы дать ей расширение в первую очередь. Он ведет себя совершенно безразлично по отношению к расширению. Он одинаково охотно отдает границу как дворцу, так и зерну кварца, как лошади, так и пчеле. Вещь сама по себе определяет его разворачивание, насколько она работает.
Если, таким образом, с одной стороны, (точечное) пространство является условием возможности опыта, априорной формой нашей познавательной способности, то с другой стороны, несомненно, что каждая вещь сама по себе имеет сферу действенности, совершенно независимую от субъекта. Это не определяется пространством, но предполагается, что оно ограничивает пространство именно там, где оно заканчивается.
Вторая форма, которую интеллект использует для восприятия обнаруженной причины, – это материя.
Его также следует рассматривать под образом точки (о веществе здесь не говорится). Это способность точно и достоверно объективировать каждое свойство вещей в себе,
каждую их особую действенность в рамках формы, очерченной пространством; ибо объект есть не что иное, как вещь в себе, прошедшая через формы субъекта. Без материи нет объекта, без объектов нет внешнего мира.
В соответствии с описанным выше разделением органов чувств на органы чувств и проводящие аппараты, материю следует определить как точку, где соединяются передаваемые впечатления чувств, которые являются обработанными специфическими эффективностями видимых вещей самих по себе. Поэтому материя – это общая форма для всех чувственных впечатлений или сумма всех чувственных впечатлений от вещей самих по себе в зрительном мире.
Материя, таким образом, является дополнительным условием возможности опыта, или априорной формой нашей познавательной способности. Противоположностью ему, совершенно независимой, является сумма действенностей вещи в себе, или, одним словом, сила. В той мере, в какой сила становится объектом восприятия субъекта, она является субстанцией (объективированной силой); с другой стороны, любая сила, независимая от воспринимающего субъекта, свободна от субстанции и является только силой.
Поэтому следует отметить, что как бы точно и фотографически верно субъективная форма материи ни воспроизводила конкретные способы действия вещи в себе, воспроизведение, тем не менее, отличается от силы. Форма объекта тождественна сфере действия вещи в себе, на которой она основана, но объективности материи не тождественны сферам действия вещи в себе.
Выражения силы вещи в себе не тождественны этим, согласно их сущности. Нет и сходства, поэтому лишь с большой оговоркой можно использовать образ для пояснения и сказать, например: материя представляет свойства вещей, как цветное зеркало показывает предметы, или предмет относится к вещи в себе, как мраморный бюст относится к глиняной модели. Сущность силы точно отличается от сущности материи.
Краснота предмета, конечно, указывает на определенное качество самой вещи, но краснота не имеет той же сущности, что и это качество. Совершенно несомненно, что два предмета, один из которых гладкий и податливый, а другой грубый и хрупкий, показывают различия, которые основаны на сущности этих двух вещей в себе; но гладкость, шероховатость, податливость и хрупкость предметов не имеют тождества сущности с соответствующими свойствами вещей в себе.
Поэтому мы должны объяснить, что предмет является главным фактором в производстве внешнего мира, хотя он не фальсифицирует действенность вещи в себе, а лишь точно отражает то, что на него действует. Объект, таким образом, отличается от вещи-в-себе, а внешний вид отличается от того, что в нем проявляется. Вещь-в-себе и субъект делают объект. Но не пространство отличает объект от вещи-в-себе, не время, как я сейчас покажу, а только материя производит пропасть между вещью-в-себе и ее внешним видом, хотя материя ведет себя совершенно безразлично и своими собственными средствами не может ни придать качество вещи-в-себе, ни усилить или ослабить ее действенность. Он просто объективирует данное сенсорное впечатление, и ему совершенно безразлично, нужно ли довести до сознания свойство вещи в себе, лежащее в основе самого кричащего красного или самого нежного синего, самой