Я не была уверена, сколько времени прошло, прежде чем он снова заговорил.
— Как ты добралась до Ара?
— Большую часть я не помню. Я была сильно ранена.
— Ты перетащила себя через океан с этими ранами?
— Да. — Я позволила себе упасть назад в траву. — Мой друг помог мне уйти.
— Блондин.
Стыд пронзил мою грудь. Остатки прощания с Серелом обожгли мою щеку.
— Я оставила его, — прошептала я. — Он помог мне, и я ушла от него.
— Ты вернешь его, — пробормотал Макс.
— Верну. Я должна.
— Ему повезло, что ты борешься за это.
Может быть. Может быть нет. Была только одна я. А Серелов было так много.
Звезды размылись. Боги, я устала.
— Спасибо, что поехал со мной в Таирн, — пробормотал я. — И спасибо, что доверяешь мне.
Краем глаза я увидела, что Макс тоже откинулся назад, лежа рядом со мной. Его тепло странно успокаивало, хотя мы вообще не касались друг друга.
Та же самая теплота пронизала его слова, когда он сказал:
— Мы составили хорошую команду.
И мы больше не разговаривали, так и лежали, прижавшись к траве, земле и шепчущему ночному воздуху, веки, наконец, дрогнули в неуверенном сне, когда солнце ползло к горизонту.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
— Ну, это мило.
Я открыла глаза на агрессивное палящее солнце, которое казалось личным оскорблением моей раскалывающейся головы. Я снова моргнула, и появился силуэт, подсвеченный серебряными косами, со скрещенными на груди руками.
— Поздняя ночь? — спросила Нура.
— Та, кого я хотел бы увидеть первым делом с утра. — Голос Макса, все еще хриплый ото сна, раздался рядом со мной. Я лишь мельком взглянула на него, пока мы отталкивались от земли. Мы даже не коснулись друг друга, хотя и заснули в нескольких дюймах друг от друга. И все же что-то во всем этом казалось неудобным — хотя и не неприятным — интимным.
— Все еще? Это лестно, Макс. Может быть, немного грустно. — Нура смотрела, как мы встаем, не шевелясь. Несмотря на ее шутку, ее голос был более ровным, чем обычно. Как только я поднялась на ноги и хорошенько ее разглядела, стало очевидно, что она истощена. Пурпурные тени окружили ее глаза и впадины на щеках. В то время как я всегда думала, что она выглядела гибкой и мощной, сегодня то же самое тело казалось худым до хрупкости.
— Кроме того, — добавила она, глядя на нас, — на самом деле почти полдень.
Макс проворчал что-то бессловесное.
— Но тогда я не могу осуждать вас за то, что вы делаете все, что нужно, чтобы немного отдохнуть после всего этого. Вы заслуживаете это. У меня не было возможности сказать ни одному из вас, как хорошо вы справились. — Она посмотрела то на меня, то на Макса, то на меня. — Умная идея.
— Кто-то должен был придумать что-то, что не связано с раздавливанием нескольких тысяч человек до смерти. — Макс потер левый глаз тыльной стороной ладони, правым впился взглядом в Нуру. — Но эй. Они гадят в свои кровати, верно?
Нура заметно вздрогнула.
— До этого не дошло, — сказала она. — Спасибо тебе.
— Спасибо ей. — Макс дернул подбородком в мою сторону. — Что мы можем сделать для тебя, Нура?
— Я пришла поговорить с Тисаной. — Она посмотрела на меня сверху вниз. Я скрестила руки на себе, внезапно осознав свою хлопчатобумажную ночную рубашку.
Приняв это за сигнал, Макс ворчливо извинился. Неторопливо направляясь к коттеджу, он бросил взгляд через плечо и встретился со мной взглядом впервые с тех пор, как мы проснулись. Было что-то более грубое и честное в том взгляде, который мы разделили.
— Как он?
Я обернулся и увидел, что Нура тоже смотрит ему вслед, слегка нахмурив брови, опустив уголки рта. Ее голос звучал так по-другому, с оттенком сдержанной заботы. Но тогда все в ней казалось совсем другим. Я бы ее почти не узнала.
— Хорошо, — сказала я. Не совсем верно — не всегда — но я знала, что он хочет, чтобы я сказала именно это.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Хороший учитель?
— Да.
Короткая, слабая улыбка сжала ее губы.
— Я знала, что он будет таким.
Взгляд Нуры метнулся ко мне, и что-то в нем отдалилось.
— Ты очень хорошо выступила в Таирне. Признаю, лучше, чем я даже думала. Кроме того, я должен поблагодарить вас лично. Как и жители Таирна.
Я подумала о руинах. Эта плюшевая собака. Опустошенные лица жителей, выходящих из подвала башни.
— И все же они очень многое потеряли.
— Да, — торжественно согласилась Нура. — Мне жаль, что тебе пришлось стать свидетелем того, что ты сделала.
Я сразу поняла, даже по расплывчатой формулировке этого заявления, что она говорила о себе — о своем порочном, жестоком проявлении в этой башне. Даже сейчас невозможно было не смотреть на нее и не вспоминать ее, белоснежный силуэт в темной комнате, излучающий ужас.
— Почему ты солгал Патиру Савою? — Я спросила. — Перед смертью?
Лицо Нуры окаменело.
— Это было всего в нескольких минутах от того, чтобы быть правдой. Он был готов пойти на жертвы, которые ему не принадлежали, ради личной вендетты. Я глубоко сочувствую его утрате и его боли. Но у меня нет терпения на такой ужасный, опасный эгоизм.
Прямо сейчас она выглядела так, будто у нее не осталось терпения, и точка. Как будто разрушились все щиты, которые она построила между собой и миром.
— Но мне жаль, — добавила она мягче, — что то, что я сделала, затронуло и тебя. Тебя к этому никто не готовил.
— Никто никогда не готовит к такому.
Едкий, лишенный юмора смешок. Это жутко напомнило мне о Максе.
— Верно. — Затем она сказала: — Ты выполнила свою часть сделки. А мы свою выполним. Зерит хотела, чтобы я передала это тебе.
Она полезла в карман куртки и вытащила мятое письмо, запечатанное серебряным воском в форме луны. Снаружи было только одно слово, написанное идеальным завитым почерком: Тисана.
Я повертела его в руках. Несмотря на то, что оно хранилось в кармане у Нуры, бумага была настолько прохладной на ощупь, что я чуть не вздрогнула.
— Спасибо, — сказала я.
Нура не ответила, а когда я снова подняла голову, ее подбородок был склонен к коттеджу. Макс снова вышел на улицу и перекладывал дрова у двери. Я никак не могла разобрать выражение ее лица. Я гордилась своим умением разбираться в людях — но Нура оставалась для меня такой загадкой, видимой только в размытых, широких формах, как фигура, застывшая за ледяным стеклом.
— Знаешь, он пошел туда ради тебя, — сказала она. — Чтобы ты был не одна.
— Я знаю. — Я чувствовала тяжесть этой ответственности, хотя в моей груди было странно тепло и уютно.
Глаза Нуры метнулись ко мне, тускло мерцая, когда уголки ее глаз сморщились — единственный признак слабой, отстраненной улыбки.
— Я знал, что он так поступит.
Затем, прежде чем я успела еще что-то сказать, она подняла ладонь, устало попрощалась и растворилась в воздухе.
***
Я вернулся в коттедж, прежде чем открыть письмо и прочитать его вслух, расхаживая по гостиной. Макс смотрел на меня с чашкой чая в одной руке, другая болталась в кармане.
Тисана —
Я был счастлив, когда Нура впервые упомянула твое имя. Я слышал, ты пыталась связаться со мной. Приношу тебе свои глубочайшие извинения за свое отсутствие и молчание.
Я скоро вернусь в Ара и не вернусь без всех возможных усилий, чтобы выполнить твои благородные и заслуженные просьбы. У тебя есть моя личная уверенность, наряду с моим глубочайшим уважением.
Всегда знал, что она у тебя есть.
— З.
Когда я закончила, я подняла глаза и поймала раздраженный взгляд Макса. Я перевернула бумагу. Сложила. Развернула ее.
И это все? Несколько предложений с расплывчатым обещанием… чего-то?
— Зерит и его личные заверения. Я уверен, это не то, на что ты надеялась. — Макс отхлебнул последний глоток чая, бросив сардонический взгляд на письмо в моих руках. — Но, по крайней мере, он дал тебе этот милый, покровительственный кусочек в конце. Я уверен, что все это стоило того, чтобы знать, что ослепительный Верховный Комендант всегда верил в тебя…