девок зажимал? — отец заглянул за штору. — Лучше бы девок… — растеряно пробормотал он. — Во имя всех ликов Триликого, какого черта ты прячешься за шторкой да еще и с Филом?!
— А какого черта ты высматриваешь меня за шторками?! — не найдя чем оправдать себя и вместе с тем оскорбленный до глубины души грязными подозрениями, я решил, что лучшая защита это тупое нападение.
— Эрик, твои клоунады уже просто ни в какие вороты не лезут! Если ты вдруг забыл, мы объявили, что ты будешь драться. Или может ты решил сменить противника на меня? Я бы с удовольствием сейчас выбил из тебя всю дурь!
— Давайте уже в порядке очереди, — попросил я. — сейчас у нас Роджер!
— Так иди тогда и дерись! И только попробуй проиграть!
Я стал пробираться к центру залы. Зрители, уже насытившись хлебом, расселись по лавкам в ожидании зрелищ.
— Эрик, — вновь окрикнул меня девичий голосок на полдороги.
— Да? — я обернулся и встретился с прозрачными голубыми глазами дочери Ганса. — Мы с мамой заключили пари.
Она кивнула на женщину сидящую неподалеку. В этот момент я очень посочувствовал Гансу. Женщина была, откровенно говоря, страшной как все мои две жизни вместе взятых. Желтая кожа, обрюзглый живот, глаза мутные, как у рыбы и злое выражение лица. Единственное, что в ней можно было назвать красивым, это черные смоляные волосы, как у дочери.
— А мне то что? — довольно грубо поинтересовался я.
— Я поставила на тебя своего племенного жеребца! — пожала плечами дочь Ганса. — Маме он не нравится за его норов, если проиграешь, его искрутят на колбасу! Всем известно, что у тебя нет шансов против Роджера.
— Зачем же поставила на меня, от коня решила избавиться?
Девчонка была до омерзения вздорной и избалованной. До меня вдруг дошла отвратительная истина, а ведь маленькая стерва не только дочь Ганса, но и сестра Фила! Подумать только. Сравнить эту гадину и милого рыжего котенка — Киру. Небо и земля!
— Нет! Отчего-то, я вопреки моей матери и здравому смыслу верю, что ты побьешь этого Роджера.
— Ну и верь на здоровье! — процедил я, собираясь идти мимо, но девчонка вдруг вцепилась в меня своими ручонками.
— Эрик, — доверительно произнесла она, заглядывая мне в глаза. — Ты его победишь! — Она выпустила меня и с кривой насмешкой добавила: — И матери придется раскошелиться мне на новенький экипаж.
— Я с удовольствием на него посмотрю, — улыбнулся я ей, желая одного свернуть этой курочке её маленькую головку.
— Возможно, я даже разрешу вам прокатиться в нем со мной, — кокетливо заверила девчонка.
— А вот это вряд ли… Я даю вам слово, что в этом случае возьму свой меч избранного и расхерачу ваш новый экипаж, так, что в нем больше никто и никогда не прокатится.
Дочь Ганса ошеломленно охнула, а я, наконец-то, смог пройти к импровизированному рингу, там, где меня уже и поджидал Роджер.
Толпа ожила. Я почувствовал энергию исходящую от этих людей. Вязкая, ленивая, но вместе с тем сильная.
Симпатии распределились примерно шестьдесят на сорок, и я был в меньшинстве.
Дела мои, кажется, были хуже не придумать, если эти люди симпатизировали такому уроду, как Роджер, только за то, что он собирался биться со мной. Ничего, симпатия толпы изменчива, я их еще перетяну на себя.
Роджер церемонно поклонился, мне пришлось сделать то же самое. Хотя все во мне ощетинилось от этого жеста, но традиции соблюдать иногда просто необходимо.
Я материализовал меч. Клинок мелко дрожал, предвкушая битву. Ох, и наскучался он по хорошим дракам. Меч сбалансировал свой вес, так чтобы быть удобным для меня в бою. Я мысленно поблагодарил его за заботу.
Роджер тоже материализовал свою железяку, но нападать не спешил, впрочем, как и я. Мы медленно, не отрывая друг от друга взглядов, очерчивали круг.
Я понимал, что Роджер не станет нападать первым, чтобы сохранить преимущество. Ведь защищаться всегда легче, чем атаковать. Я почувствовал, как в толпе начинает зреть злое нетерпение.
— Давайте! Хватит медлить! — раздались выкрики.
Ну и черт с тобой. Я на пробу нанес удар. Роджер легко отбил его. И попытался воспользоваться брешью в защите, но я был начеку и тоже легко отразил атаку.
Роджер оскалился.
— Скучно! — отчетливо услышал я голос дочери Ганса.
Ну что ж гадючка сейчас тебе будет весело. Я что есть силы замахал мечом и быстро почувствовал, что выдыхаюсь, чем и воспользовался в итоге Роджер. Здорово так рубанул мне по плечу. К счастью, зацепило меня слегка — я успел увернуться. Но всё равно брызнула кровь.
Я стиснул зубы. Оборону не сдал.
До слуха донесся всхлип Стеллы — волнуется за меня.
Бой остановился, между нами встал начальник дворцовой стражи Том.
— Господа, — торжественно произнес он. — Первая кровь! Я должен спросить. Ваша светлость, Эрик, вы желаете сдаться?
— Нет, — процедил я, зажимая кровь рукой.
— Тогда объявляю пять минут перерыва.
Роджер, проходя мимо, прошипел:
— Дышите, ваша светлость, глубже. Пока можете.
Я оставил его дурацкое высказывания без ответа. Тратить силы на глупую болтовню можно только в тупых рыцарских фильмах.
Ко мне подошел отец и туго перевязал рану.
— Почему забываешь про защиту! Почему ведёшься на провокации? — недовольно проворчал он. — Будь Роджер более умелым бойцом он уже давно бы отсек тебе голову! И не забывай про ноги!
Пришлось снова стерпеть. Потому как отец был прав.
В центр снова вышел Том и объявил о продолжении боя.
На этот раз Роджер не стал медлить, а решительно пошел в атаку. Я отбивался, пытаясь опираться на свои соколиные возможности. Но меня отвлекало какое-то назойливое чувство. Эта заноза мешала мне действовать. Сковывала все мои способности.
С досадой я понял, что это банальный страх. Однако боялся я отнюдь не Роджера, не эту бестолковую изменчивую толпу и даже не поражения.
Боялся я себя. Боялся силы, что пробудилась во мне с дарами сокола. Она бурлила, рвалась, а я, вместо того, чтобы дать ей волю, тратил весь свой ресурс на сдерживание и ее контроль. А что если?..
Погрузившись в себя, я на мгновение потерял связь с действительностью. Роджер же, не будь дурак, воспользовался моим замешательством и пошел на сближение. Крепко вдарил мне кулаком в челюсть.
В голове закружились звездочки. Я усилием воли удержал сознание.
Роджеру не удалось довершить успех только благодаря тому, что мой меч, в отличие от меня не сплоховал и отразил метящий в живот удар.
Я облизал губу. Во рту появился вкус металла.
В дело вновь вступил Том. Встав между нами.
— Ваша светлость, Эрик, —