потому что воля знатных домов тут в любом случае решающая.
— И что дальше?
— Вырожденец теряет все права и привилегии, а на место угасшего рода герцога выбирается кто-то из лордов. Так было всего трижды в истории.
— Что ж, все ясно, тащи мротовские вещи. Я не пойду на поводу у этих знатных выродков! Они еще узнают, каковы вырожденцы, когда их пытаются загнать в рамки их сраных условностей, а главное, в женские колготки и панталоны!
Глава 14
На этот сраный прием я естественно пришел, пользуясь языком дипломатии, в расстроенных чувствах. Смотреть на этих напыщенных лицемеров, что притворно улыбались мне в глаза, а на деле только и ждали удобного случая, чтобы воткнуть мне в спину нож, было противно. Я всем своим видом старался выражать презрение на их притворные улыбочки.
Отец смотрел неодобрительно, ну к этому я привык. Увидел я и Роджера рядом с сэром Мерлином. Это меня успокоило, если они здесь, значит, делать людям пакости им пока некогда.
Какая-то дамочка пригласила меня потанцевать. Я вскользь оценил, что девица ничего. Черные волосы, убранные в косы, глаза на контрасте голубые, высокая грудь, фигурка выточена в тонкую статуэтку.
Но мне не понравилось ее самодовольное выражение лица, вздернутый носик выдавал вздорный нрав. Кобылка была с норовом, а я был сейчас не в настроении такую объезжать, да и вообще, меня строптивые сучки — никогда не волновали.
Я вежливо отказал. Она нахмурилась и пошла к стайке подружек, обостренным слухом сокола я сумел различить, как она сообщила им: «Этот вырожденец, кажется, и танцевать-то не умеет», девицы захихикали.
Я усилием воли подавил раздражение. Немного терпения, и она еще будет биться за моё внимание.
Сделал мой вечер Томаш.
— Неужели твой отец настолько в тебе разочаровался, что не может выделить тебе денег на подобающий наряд, — насмешливо протянул он. — А может это намек, что ты подкидыш мротов?
Я повернулся к нему с улыбочкой.
— Какое смелое чувство юмора, — похвалил я, — для мужика, одетого в панталоны и женские колготки! У тебя там случайно кислородного голодания в паху не случилось, а может ты просто кастрат?
Томаш налился краской.
— Заткнись, вырожденец! — выдохнул он. — Скоро все, кто еще сомневался, это поймут.
— Главное, чтобы они не поняли, что ты баба, — нарочито безразлично усмехнулся я.
— Если я баба, отчего ты спрятался за спину герцога? — резонно спросил Томаш с презрительной улыбкой. — Пользуешься мнимым предлогом, чтобы продлить себе жизнь на три месяца? Кстати, осталось только два.
— Отчего же свою жизнь прячу? Я может о твоей пекусь, — не подавая виду, что задет, пожал я плечами.
— Думаешь, успеть сделать свои подлые делишки? Я все знаю, Эрик, тебе не удастся это провернуть!
— Посмотрим, Томаш! — этот блондинчик меня достал, и ощущение было каким-то противным, что он на что-то упорно намекает, а я упорно этого не могу понять.
— Значит, ты и не думаешь отрицать?! — глядя на меня, как на сумасшедшего удивился он.
— Отрицать что? — раздраженно поинтересовался я.
Руки чесались материализовать меч и покончить уже с этим.
— Я все знаю, Эрик. Мне Роджер все рассказал про твои планы, — выпалил Томаш и тут же поняв, что сморозил лишнюю информацию, прикусил язык.
Выдавать Роджера явно в его планы не входило.
— Томаш, ау! Нахрена мне делиться своими планами с Роджером?
— Тебе не отпереться, Эрик, твоя песенка спета. В любом случае скоро я поквитаюсь с тобой и у тебя ничего не выйдет! — выдав эту напыщенную околесину Томаш прошел мимо меня нарочито задев плечом.
Зря он это сделал, я развернулся и… И встретился глазами со Стеллой. Она смотрела на меня испуганно. Тяжело дышала, грудь у нее колыхалась вверх-вниз, вверх-вниз. Пожалуй, убить её долбанутого брата у нее на глазах идея не лучшая.
Ладно, пусть пока живет, но я здесь…
— Эрик, здравствуй, приятель, — меня похлопал по плечу какой-то мужчина. Волосы каштановые. Сложен крепко. — Ты что такой хмурый?
— Есть причины, — буркнул я.
— Понимаю, у меня тоже есть. Моя дочь, — он кивнул в сторону черноволосой сучки, голос его перешел на доверительный шепот, — сговорилась со своей матерью. И теперь мне нигде не стало покоя, они мало того, что морят меня голодом, заставляя, есть полезную еду, как они выражаются, а на деле просто траву, так еще и запретили мне пить! А выносить многих из здешних ребят, — мужчина вздохнул, — как ты понимаешь, без алкоголя просто невозможно.
Я хохотнул.
— У вас это получается лучше, чем у меня.
Я понял, что меня так подкупило в этом типе. Глаза, они кого-то мне напоминали, кого-то близкого. Взгляд такой открытый, добрый…
— У меня просто больше практики, Эрик, — подмигнул лорд. — Не вешай нос, пока над тобой нет надзирательницы, не все потеряно.
К нам подошел отец.
— Ганс, как тебе наряд моего сына? — с ехидством поинтересовался отец.
А ведь у меня только начало выравниваться настроения.
— Меня впечатлил, — добродушно хохотнул Ганс. — Глядя на Эрика, вспомнил нашу молодость, как мы с тобой заявились на прием к герцогу Кларенсу пьяные наряженные в пиратов и распевали пахабную балладу о русалках.
— Мы могли себе это позволить, — мрачно процедил отец, жаль он не мог быть таким же адекватным, как лорд Ганс. — Наша репутация была на такой высоте, что эта невинная шалость не могла ей повредить.
— А твой отец, как я помню, так не думал, — пожал плечами Ганс.
И тут я понял, кого мне напоминает этот Ганс. Фила! Только без его рыжины, а так — копия. Неужели это его паршивец отец?!
Неужели в этой ряженой толпе аристократов нет ни одного, кто мог бы быть приличным человеком.
Я развернулся и пошел к себе в комнату, хватит на сегодня с меня этого цирка уродов. Но мой острый слух таки засек обрывок разговора.
— Зря ты к парню придираешься, — сообщил отцу лорд Ганс.
— Он в большой опасности. И подливает масло в огонь.
— Молодость. Тут или выплывет или потонет.
— Да, потонет! И весь наш дом сгинет в пучине! — с горечью заметил отец.
— Как Фил? — затаив дыхание спросил Ганс.
— Горя не показывает. Справляется, Альфред его хвалит. Правда слишком добр и наивен. Вся прислуга на нем ездит.
— Это наша скотская жизнь как раз легко лечит…
Я завалился спать пораньше. Завтра силы мне понадобятся. Но как по будильнику опять проснулся ночью с одной мыслью: «Хочу жрать»!
Я весь искрутился. В попытках уснуть стал считать долбанных овец, но они превратились в баранов, которые тушатся на медленном огне, да с