Элрики посмотрел на Аги, глаза его ничего не отображали, ни радости, ни грусти, просто блестящая грань, — давать мне приют… — Элрики вновь перевёл взгляд на Гишона. — Я понимаю, что напросился к тебе жить лишь потому, что знал, что ты не откажешь…
— Да к чему ты ведёшь?! — возмутился Аги. — Я тоже попросил о приюте у Гишона, и что? Моя семья выгнала меня из дома и мне некуда было податься, и я просил о приюте точно так же, как и ты, но я хотя бы плачу за него! Ты же пропадаешь целыми днями где-то, и не приносишь в дом ни гроша!
Элрики хотел опустить голову и спрятать стыдливо взгляд, но остановил себя. Стыд сейчас ему не поможет, раскаяние тоже, ведь эти люди отплатили ему добротой, и он им должен, они ждут от него совсем не жалких извинений.
Гишон же улыбался, он отпил отвара и посмотрел на Аги, лукаво скосив глаза.
— Я не против, чтобы господин Элрики жил в моём доме, как и не против, чтобы и ты жил в нём. У меня никогда не было семьи и меня не тяготит ваше присутствие здесь, мне даже в некотором роде стало легче и спокойнее засыпать, зная, что я не один в этих стенах. Но что касается господина Элрики… — Гишон тоже посмотрел на Элрики, их взгляды встретились, и взгляд Гишона отображал в себе беспокойство, не гнев. — За последние недели, что вы поселились у меня, я узнал вас получше. Вы добрый человек и я рад, правда рад, что вы живёте здесь, но… меня тревожит ваше состояние. Вы не занимаетесь своим ремеслом, хотя в городе вы известный мастер. Вместо этого вы ищете в себе силу для того, чтобы отправиться к бандитам и забрать у них своё…
— И это же самоубийство, как ты не понимаешь чёртов идиот!? — Завопил Агифэль вскакивая с места и ударяя руками об круглую столешницу. Глиняный стакан тут же опрокинулся, заливая всё вокруг остатками отвара, благо те уже успели остыть, и миска что стояла в центре стола подпрыгнула, и несколько круглых печенке скатились с неё и увязли в лужице отвара, но Агифэлю казалось на это плевать, он пялился широко раскрыв глаза на безэмоционального сегодня Элрики. И в то же время Гишон лишь устало качал головой, наблюдая как одна из печенек беспощадно намокает.
— Я… я уйду завтра.
Из Аги тут же исчезла вся злость. Гишон перестал наблюдать за печенькой.
— Что?! — это вырвалось у Аги и Гишона разом, но они даже не заметили этого, продолжая смотреть на Элрики, у обоих слегка приподнялись брови. Щёки Агифеля тронул румянец, на его почти прозрачной белёсой коже румянец всегда был очень заметен, потому Элрики чуть засмотрелся, забыв про вопрос. Но пришёл в себя, когда губы Аги приоткрылись и он слегка потеряно добавил:
— Всмысле уходишь? Куда? — и тут же недоумение его сменилось новой вспышкой гнева. — Если ты сейчас снова про свои тренировки, то я…
— Нет. Я пойду в форт. Мне кажется, я достаточно подготовился и…
— Да что за вещь-то такая? — Аги со шлепком рухнул обратно на свой стул, руки сложил на груди.
Гишон с беспокойством посмотрел на старый стул под женственным юношей, он в этот миг наверняка думал где искать дешёвого плотника, если в его доме и дальше продолжат ломаться деревянные вещи, ведь Аги порой был весьма… опасен, а сам Гишон деревянную утварь чинить и мастерить не умел, он вообще был человеком весьма творческой натуры, ремесленником изготавливающим глиняные горшки, стаканы, плошки и вазы. Ему и раньше то с трудом хватало на жизнь, но с приходом этих двоих стало тяжкова-то, хотя вслух он в этом никогда не признается.
Засмотревшись на Гишона Элрики напрочь забыл про Аги, и тому это конечно же не понравилось…
— ЭЭЭЙ! Ты и дальше планируешь меня не замечать?! Думаешь, что если магом заделался, то я не смогу тебя на улицу вытащить и отшлёпать как следует?!
Элрики прикрыл глаза и постарался сдержать смешок, этот быдловатый парнишка порой выдавал и не такие фразочки, вводя окружающих в состояние похабного веселья и сам Аги не замечал этого… он видимо не представлял, насколько роскошно выглядит, аккуратный, изящный, с чертами лица такими, что не редко у какой красавицы встречаются…
— НЕ, ты что ещё и глазюки свою запырил, да я тебя щас! — Агифэль принялся угрожающе вставать и смотреть одновременно на Элрики, как разгневанный суслик.
— Эта вещь для меня ценнее жизни, я последний год копил на неё деньги и занял ещё немало только для того, чтобы приобрести её.
Аги замер на месте, Гишон же подметил:
— Ни одна вещь не может стоить вашей жизни, господин Элрики! И я думаю если вы примете судьбу как она есть и вернётесь в своё ремесло, то… спустя пару лет вы и долг заплатите, и купите ещё одну такую же вещь, какой бы особенной она бы ни была.
— Да, но… это дело принципа.
В кухне разом стало тихо. Лишь свечи тихо мерцали от сквозняка. Никто из сидящих здесь не ожидал от коротышки Элрики таких громких слов. Этот паренёк пусть и являлся магом, но настоящего стержня в нём не проглядывалось. Не виднелась там и сталь в характере. И силой он особой не обладал, многие видели как бандит вырубил парнишку с одного удара и даже добивать не стал, из жалости… а то, что он каждый день уходит куда-то, а по возвращению называет это подготовкой к бою, так это казалось что Аги, что Гишону, простой ребяческой наивностью, но тут Элрики заговорил о принципах, и все разом замолчали, стараясь связать в голове таких два разных полюса как Элрики и принципы.
Сам же маг воспринял тишину как шанс выговориться:
— Я не могу продолжать работать и откладывать по монете на то, чтобы купить вещь, которая у меня уже однажды была… и каждый день с горечью вспоминать, как меня обокрали. А если это повторится вновь? А если вещь, которую я купил… она ведь весьма редкая сейчас, и может так статься, что их перестанут где-либо продавать, или мне придётся копить на неё лет десять, потому что цену могут задрать жадные торгаши до небес, — на этих словах Агифэль соглашаясь кивнул, — но это не совсем та