и надоедай ей.
Мы молча шли через зал, огибая гостей, морщась от их громкого смеха и пропуская слуг с пустыми тарелками от угощений. Вокруг пахло вином, потом и пряными ароматами масел.
В развилке крыльев дворца Тристан взял мои ладони в свои.
— Теперь я верю, что Каспиан мне завидует, — он смотрел на мои руки и гладил костяшки моих пальцев большими пальцами.
— Чему именно?
— Он завидует, что у меня такая потрясающая невеста.
— Ох, — я выдохнула, когда его горячие губы коснулись моих прохладных рук.
— А ещё вы сегодня в цвете нашего герба, любимом цвете Каспиана, — взгляд принца ненадолго задержался на моём лице. — Спокойной ночи, моя принцесса.
— Доброй ночи, Тристан.
Придерживаясь за широкие перила и поддерживая подол платья, я поднимаюсь по частым ступенькам. Головная боль начала отступать, и этому явно поспособствовала прохлада коридора. Было настолько свежо, что горячий кулон начал приятно согревать кожу.
Нужно выяснить у Даата, что за магия творится с подарком моей тёти.
Стук моих каблуков заглушался ковром, заботливо постеленным сегодня утром слугами, а потому мне отчётливо был слышен девичий плач и громкий звук пощёчины. Кажется, спокойно дойти до покоев не так-то просто.
— Мама! — Голос знакомый, трудно вспомнить, но я точно его уже слышала.
— Я тебе что говорила? Почему он всё ещё не влюблён в тебя?
— Он влюблён в принцессу, мама! Влюблён!
О, разговор определённо обо мне. Подхожу к неприкрытой двери и вижу плачущую девушку, сидящую на полу и прикладывающую ладонь к красной щеке.
— Да какое мне до этого дело. Я сказала тебе соблазнить принца, но ты и с этой простой задачей не смогла справиться.
В ответ девушка лишь громко всхлипнула. И тут я вспомнила этих людей. Женщина говорила своей дочери о сладких моментах в роли любовницы короля.
— Из-за твоего отца мы скоро всё потеряем, нам придётся просить милостыню. И тогда тебя уж точно никто не возьмёт замуж. Кому ты будешь нужна такая?
— Какая?
— Глупая, бедная девчонка! — Зло плюнула мать. И я засомневалась, заслуживает ли она этого звания.
Девчонка разревелась ещё громче, а её мать лишь грозно посмотрела в ответ и направилась к двери. Мне совершенно не хотелось встречаться с этой женщиной, поэтому я отступила в тёмное пространство алькова, скрытое старинным гобеленом.
Мне было жалко девчонку. Кажется, она не заинтересована в грязных играх и соперничестве. Моё появление, судя по всему, нарушило не один план, а значит, я мешаю многим.
Женщина с шумом хлопнула дверью, оставив плачущую дочь в одиночестве. Ей повезло, что я не увидела её лица, потому что не уверена, что смогла бы остаться в стороне в такой ситуации. Но, думаю, позже я всё-таки выясню личность этой дамы и решу, как преподать урок жестокой, невоспитанной женщине.
Судорожно вздохнув, я отрываю пальцы от гобелена, нервно поправляю подол и стягиваю с головы диадему — голова за вечер ужасно устала от тяжести украшения. Вяло переставляю ногами. Я, в самом деле, устала. А выветрившийся алкоголь оставил неприятное ощущение пустоты внутри меня. Уже вижу свою дверь в свете догоревших свечей.
Представляю, как сейчас избавлюсь от надоевшей одежды, расслаблюсь в горячей воде и блаженно усну на огромной кровати. Именно такие мелочи и поднимают настроение.
Слишком расслабившись, я не замечаю приближения кого-то со спины. Чья-то сильная рука хватает меня за локоть и тянет за собой в темноту алькова, за огромный гобелен. Кажется, они тут на каждом шагу.
Не успеваю закричать или пискнуть, мне нагло закрывают рукой рот. Первая мысль — меня хотят убить. Снова. И сейчас нет рядом ни слуг, ни стражи. Впиваюсь ногтями в удерживающую меня ладонь. Пытаюсь укусить, но не выходит.
— Успокойся, — шепчет мужской голос слишком близко к моему уху, и я расслабляюсь, понимая, что это Каспиан, но напрягаюсь вновь, когда он утыкается носом в мои волосы, втягивая воздух. — Это всего лишь я.
— Что вы себе позволяете? — Бурчу в ладонь, и он её убирает. Часто-часто дышу, будто пытаюсь наверстать упущенный ранее кислород.
— Многое и лишнее. К сожалению, я не брат. А может, и к счастью…
— Я это заметила, — цежу сквозь зубы. — Что вы от меня хотите? И не помню, чтобы позволяла обращаться ко мне на «ты».
Хочу скрестить руки на груди, чтобы хоть как-то отгородиться от него, но мы слишком близко друг к другу.
— Я помню, как ты держала меня за руку, — отрешённо, с тоской, шепчет Каспиан, прижимаясь своим лбом к моему.
— Я думала, это Тристан. Как вам вообще хватило наглости так вести себя тогда?
Он рассмеялся, обдавая горячим дыханием с запахом вина мою шею. Рука на моей талии сжалась сильнее. Я задрожала, не до конца понимая от чего. Инстинкты вопили о побеге, но я была зажата между телом принца и стеной, что существенно осложняло любое движение.
— Я тебя заметил ещё тогда, на дворе, не мог перестать смотреть, как ты измываешься над манекеном, думая, что тебя никто не видит.
— Ты подсматривал?
— Не каждый день можно стать свидетелем такой сцены. И это было удивительно. Ни одна женщина не была так прекрасна, как ты в тот момент.
— Не надо, Каспиан.
— Неужели ты ещё не поняла? Тебе тесно в этих рамках, так же как и мне. Можно бесконечно следовать правилам и улыбаться, делая вид, что всё прекрасно, но я ни за что не поверю, что девушка, покорившаяся королевским порядкам, переоденется в штаны и пойдёт учиться искусству боя.
— Кажется, ты забыл, что у тебя есть невеста, а у меня жених. Что подумает Моргана?
— Плевать, что она там подумает. Плевать на всё…
Тоска в его голосе стала невыносимой. Он прижимался ко мне теснее, а я не могла дышать. То ли от его близости, то ли от злости.
— Ты пьян! Думаю, тебе пора в постель. — Истерически шепчу, боясь говорить громче. Молюсь, чтобы никто в этот момент не проходил мимо.
За плотным гобеленом полная темнота. Что вызывает во мне смешанные чувства.
— Ты приглашаешь меня в постель? — спрашивает он, целуя мою шею и забирая с собой все злые ответы, которые крутились в моей голове всего несколько секунд назад. Его губы такие тёплые и приятные на моей коже. Кажется, я даже почувствовала его язык. О, боги, надеюсь, я ошиблась.
— Прекрати, Каспиан. Это неправильно, — пытаюсь оттолкнуть его, пока его хмельное дыхание не затуманило и мой разум.
Мать-богиня…
— А что правильно? Выйти за моего брата? Оставить меня с мыслью, что ты никогда не будешь моей? — Его руки