— То есть надо их накормить в первую очередь? Бытие определяет сознание? А то, что делает человека личностью, в частности, образование? Индивидуальный подход?
— Инна, давайте смотреть на вещи реально. Всё, о чём вы говорите — существует. Но не у нас, к сожалению. Когда-нибудь и мы прийдём к этому. Если в Финляндии, например, действует программа адаптации даунов в семьях, обучение их ремеслу, способности позаботиться о себе, максимальная приближенность к нормальному существованию — то наша первоочередная задача, вы правы, накормить. Не дать умереть с голоду… Расскажите мне лучше о Саше.
Инна вздрогнула всем телом:
— Откуда вы…знаете?
Юлия сняла очки, потёрла переносицу:
— Наверное, я здорово изменилась. Вы забыли нашу беседу в роддоме и маленькую девочку, лежащую по-соседству с вашим сыном.
— Боже мой, неужели вы та самая Юлия? Я помню вас, точнее, вас тогдашнюю. Как тесен мир! Саша. Бедный мой мальчик, боль души моей… Ему губу зашили, почти не видно. Чуть-чуть гундосит, шепелявит, пластина съёмная на нёбе. Пока череп не сформировался, врач не советует вживлять имплантант. Я виновата перед ним, Юлия. Испугалась ребячьих нападок, отдала в спецшколу. Дети — максималисты во всём, даже в проявлении жестокости… Думала, что среди своих ему будет легче. И ошиблась. Дети — они везде дети! Зато теперь мой ребёнок уверовал в своё уродство.
Юля погладила руку собеседницы, крепко сжатую в кулак.
— Как у него с учебой?
— В этом-то всё и дело. Он очень начитанный, не по годам смышлёный мальчик. А наша спецшкола за пять лет дала ему три класса начального образования. И на этом всё. Кто-то умный решил, что дальше учиться необязательно. Писать своё имя умеешь — хорошо, нет — тоже хорошо. Меньше знаешь, крепче спишь.
— Поэтому вас волнует индивидуальный подход к образованию в специализированных школах подобного рода?
— Да. Я забрала Александра оттуда. Решили с мужем нанять ему репетиторов, — она по-девчёночьи открыто улыбнулась. — Знаете, у него тяга к биологии…
Ничего удивительного, думалось Юлии, мальчишка нормален во всех отношениях. И слава богу, что они вовремя встретились с Инной.
— Мы вот что сделаем. Давайте-ка Сашу в обычную среднюю школу, одну из лучших в городе. За шестой класс восстановит основы знаний и разложит их по полочкам, а там посмотрим.
Инна согласилась не сразу:
— Боюсь я за него, как представлю! Один в уже сформировавшемся коллективе. Да и внешность — предмет для издевательств.
— Трудно будет. Но он у вас уже большой мальчик — объясните, что нужно потерпеть. Со временем к нему привыкнут. Да и есть во имя чего страдать — будущее. И ещё, поддержку одного человека в классе я вам точно гарантирую.
— Какого человека?
— Моей дочери!
В Александре всё взбунтовалось от одной только мысли, что покровительствовать ему будет девчонка. Тоже мне, Мата Хари выискалась!
— Не пойду я в эту школу! Сам выучусь.
Инна не настаивала. Она хорошо знала своего сына: буря эмоций испарялась после здравого размышления. К вечеру Саша пришёл в гостиную и сел на подлокотник материного кресла:
— Ладно. Только есть там не буду, — сын стеснялся звуков, издаваемых при поглощении пищи и сложности удержать её во рту — съёмная пластинка иногда соскакивала с нёба, выпуская наружу содержимое. По той же причине он не улыбался. Сосредоточенно хмурясь, слыл для окружающих человеком, застёгнутым на все пуговицы.
— Хорошо, — Инна потрепала его курчавую шевелюру. — Давай попробуем.
Первое сентября с цветами и колокольчиком они пропустили. Второго Александр Воржецкий переступил порог классного кабинета c твёрдым намеренением доказать свою состоятельность. Шестой "А" встретил его на удивление равнодушно, верней никак не отреагировал на появление новенького. Чувствуя себя тенью неонового цвета, Саша выбрал единственно свободную парту у окна и занял сразу оба стула: один собой, другой — портфелем, дав понять окружающим, что не нуждается в их обществе. Повествуя матери о знакомстве с классом, Саше пришлось немножко отступить от правды, придумав удобоваримую картинку.
На самом деле классный руководитель Ирина Петровна представила его как нового ученика, попросила подняться и рассказать о себе. Он поднялся, пожал плечами и снова сел. "Ничего, Саша, не стесняйся. Привыкнешь," — зря она это сказала, слово "стесняться" в его случае звучало с двойным подтекстом. Он не стеснялся, знал, что не стоит тратить силы и нервы на бесполезные занятия. Тайком, как шпион во вражеском тылу, мальчик наблюдал за одноклассниками. Гордость мешала ему признаться себе в том, что очень хочется узнать где же, где та девчонка, единственный союзник среди чужаков. Иногда он спотыкался о мимолётные блики скользящих по себе глаз. "Урод. Чучело," — читалось в них.
Внезапный интерес, — Саша даже растерялся, — мелькнул в глубине нежных ореховых зрачков, обрамлённых густыми ресницами. Белые волнистые волосы, покоящиеся на хрупких плечиках в розовой блузке, тонкие наманикюренные пальчики, теребившие их — всё, что удалось разглядеть. Неужели она? Не идти же спрашивать!
К концу учебной недели выяснилось, что Саша обладает багажом знаний семиклассника и умением ими пользоваться — то, что американцы называют интеллектом и исчисляют коэффициентом IQ. Но в основном он пользовался этим письменно. Ему было всё равно, где писать: в тетради, на клочке бумаги или доске, лишь бы при этом помалкивать. Учителя, схватившись за эту особенность, щадили его речевой аппарат, давая возможность работать мелом и ручкой.
"Меня зовут Алина! Можно я буду сидеть с тобой?" — внимание самой красивой девочки в классе шокировало Сашу. Порывисто кивнув, он убрал портфель со второго стула. Она, конечно, та самая девочка, о которой говорила мама. Милая и смелая, презревшая гордость и запросто пошедшая на сближение.
У милой девочки Алины почти не было недостатков, ну разве что три совсем малюсеньких: крупный мясистый носик, затенявший верхнюю губу в солнечную погоду, четвёрка по физкультуре за пятый класс из-за несговорчивости тренера Генаши, и самовлюблённость. Но кто сказал, что любить себя грех? Тем более, если есть за что! В этом году она обязательно подключит папу к занятиям "волевой" гимнастикой — он, занимая должность декана на факультете психиатрии местного мединститута, являлся бо-ольшим спецом по головомойкам. Генаша убедится в ошибочности своего мнения, а Алина опять превратится в круглую отличницу. Всё вернётся на круги своя, как это было в начальной школе. Вот только новый умник грозит стать фаворитом забега на шестом году обучения. Не зная, как с этим быть, девочка решила заранее взять ретивого конька под узцы.