— Эй, я в порядке. Я бы ушла, если бы мне предложили такое, — спешу заверить его я.
— Да? А что произойдет, если они все равно решат взять тебя? Я мог бы легко взять тебя, когда ты боролась со мной.
Я ничего не могу возразить, потому что он прав. Если бы Атлас был нападающим, мне был бы пиздец, потому что моя сила не шла ни в какое сравнение с его.
— Расскажи мне об этом Генри.
— Нет, Атлас, перестань. Оставь это. Он того не стоит. Что ты вообще здесь делаешь?
— Ты должна была работать, а я хотел увидеть тебя. Два зайца одним выстрелом.
Я кладу голову ему на грудь и вдыхаю его запах, когда он обнимает меня. Я чувствую себя крошечной в его объятиях, защищенной его силой, в которой я никогда не признаюсь вслух. У него и так достаточно большое эго.
— Я скучала по тебе прошлой ночью, — шепчу я.
— Хм… Скажи мне, Айви, ты трахнула себя, воображая, что это я?
Я смеюсь и качаю головой. У него однонаправленный ум: — Может быть. А как насчет тебя? Ты гладил себя, думая обо мне? — я смотрю на него и прикусываю губу, задаваясь вопросом, когда я влюбилась в него также сильно, как и он в меня.
— Айви, с того момента, как я встретил тебя, я трахал кулаком твой образ. Я мечтал о том, как это будет внутри твоей тугой киски, а реальность, блядь, намного лучше. Ты всегда в моих мыслях. Вместе или порознь, ты все, что я вижу.
— Атлас, — шепчу я, протягивая руку и прижимаясь поцелуем к его губам. Он естественно углубляет поцелуй, но останавливается, прежде чем мы заканчиваем горизонтальное мамбо.
— Ты поела?
— Я съела лапшу. Сегодня утром я немного опоздала.
Он хмуро смотрит на меня: — Скажи мне, чего ты хочешь, и я пошлю Пита.
— Атлас, все в порядке. Я могу… — его палец прижимается к моему рту, заставляя меня замолчать.
— Спасибо, Атлас, звучит здорово, — говорит он, повышая тон, чтобы подражать мне. — Это все, что мне нужно от тебя, Айви.
— Грррр, прекрасно. Могу я сначала хотя бы принять душ?
— Нет.
— Атлас, я отвратительна.
— Ты чертовски идеальна, — ворчит он. — Но я хочу, чтобы ты носила меня на своей коже до конца дня.
Я моргаю, но выражение его лица говорит мне, что он абсолютно серьезен.
— Могу я хотя бы пописать, о великий и могущественный, Оз?
— Я разрешаю это, — великодушно соглашается он.
— Спасибо. Может быть, мне повезет, я щелкну каблуками и окажусь дома, — я закатываю глаза.
— Пока твой дом там, где я, щелкай дальше, сладка.
Он шлепает меня по заднице, когда я прохожу мимо него в ванную, заставляя меня взвизгнуть и послать ему убийственный взгляд через плечо.
Естественно, у него к этому иммунитет.
Я закрываю дверь с большей силой, чем необходимо, и использую ванную, чтобы привести себя в порядок, за исключением моей груди. Мне неприятно это признавать, но он прав. Есть что-то очень эротичное в том, что он кончает на меня. Это похоже на бренд, и хотя никто, кроме меня и Атласа, не знает о его существовании, я чувствую себя востребованной первобытным способом, о котором раньше только читала.
Открывая дверь, я обнаруживаю Атласа прислонившегося к косяку, его глаза устремлены на мою грудь.
— Всё еще там, — мягко отвечаю я на его безмолвный вопрос.
— Хорошо. А теперь расслабься со мной. Скоро придет Пит с едой. Я думаю, мы можем посмотреть телевизор, прежде чем лечь спать.
— Предполагается, что я работаю, — напоминаю я ему.
— Так и есть. Твой босс сказал тебе удовлетворять все мои потребности, верно? Что ж, это то, что мне нужно. Я должен сказать, Айви, твой сервис безупречен, пять звезд. — он ухмыляется, заставляя меня смеяться.
— Отлично, ты победил. С тобой у меня никогда не будет шансов.
— Это из-за моего дьявольски красивого лица и большого члена, верно?
Я качаю головой, теперь и сама улыбаясь. Мне нравится светлая сторона Атласа. Это такой разительный контраст с его темнотой.
Это то, чего людям не хватает. Когда откровенное зло стучится в твою дверь, легко оттолкнуть его и спрятаться под кроватью, пока оно не пройдет. Это так естественно ненавидеть кого-то, когда он изначально плох.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но они не замечают, что редко кто бывает совсем плохим. Если бы это было так, они бы жили одинокой жизнью.
Люди, в жилах которых течет тьма, тянутся к свету, независимо от того, культивируют они его или вычеркивают из существования. Чтобы сблизиться, им нужно иметь что-то, что привлекает к ним внимание, и это обычно бывает в форме харизмы, красивого лица и сексуального тела. Что-то, от чего даже умные женщины теряют рассудок.
— На самом деле, Атлас, дело вот в чем, — я протягиваю руку и провожу кончиками пальцев по его губам.
Он хмурится в замешательстве.
— Ты, Атлас Монро, морочишь мне голову. Я так часто сомневаюсь в себе рядом с тобой, что больше не доверяю себе. Ты делаешь меня безрассудной, и хотя логически я понимаю, что это неразумно, я не могу отрицать, что ты заставляешь меня чувствовать себя живой. Но как бы сильно ты ни морочил мне голову, именно твоя улыбка творит странные вещи с моим сердцем. Ты не часто улыбаешься, но знаешь, что когда ты это делаешь, это для меня? Да, это может заставить хорошую девочку чувствовать то, на что она не имеет права.
— Такие вещи, как что? Что это заставляет тебя чувствовать?
— Это заставляет меня чувствовать, что я падаю. Нет крыльев, чтобы спасти меня, нет сети, чтобы поймать меня, просто свободное падение и надежда, что каким-то образом я выживу.
Он берет мое лицо в ладони, прижимаясь своими губами к моим: — Я не хочу причинять тебе боль.
Я закрываю глаза и киваю.
— Я знаю, но мы оба знаем, что ты все равно это сделаешь. Что я могу сделать? — я пожимаю плечами.
— Держись за меня, и когда ты упадешь, возьми меня с собой. Я не знаю, что такое любовь, Айви, но если я когда-нибудь и смогу кого-нибудь полюбить, это будешь ты. Я просто не знаю, как упасть.
Я улыбаюсь: — Все в порядке. Я просто возьму Атлас и подтолкну тебя (прим. Атлас-игра слов).
Он заливается смехом и тащит меня к большому мягкому дивану как раз в тот момент, когда звонит его телефон.
— Это, должно быть, Пит.
— Это было быстро.
Он подмигивает и голым идет к двери, заставляя меня застонать и схватить простыни с массажного стола, чтобы спрятаться под ними.
— Клянусь, если кто-нибудь увидит тебя, они подумают, что мы трахались.
— Мы трахались, — он открывает дверь и забирает еду, прежде чем закрыть ее, не сказав ни слова.
— Знаю, но я не хочу, чтобы все остальные здесь знали об этом, — фыркаю я, когда он ставит сумку на диван и начинает распаковывать огромные сочные сэндвичи и бутылки с соком.
Он пожимает плечами, нисколько не обеспокоенный, заставляя меня вздохнуть. Он этого не понимает, и я сдаюсь.
Я откусываю от сэндвича, который он протягивает мне, и стону от удовольствия.
К черту все, я перейду этот мост, когда и если я до него дойду. Прямо сейчас я собираюсь получать удовольствие.
ГЛАВА 24
— Эй, Айви, Кевин попросил меня отправить тебя в его офис сразу, как ты придешь, — говорит мне Джессика, выглядя обеспокоенной.
Я хмурюсь, услышав это. Нет ничего хорошего, когда тебя вызывают в кабинет менеджера.
— Наверное, это как-то связано с Марвином. Его перевели в новый клуб, открывающийся в Финиксе.
— Вау, серьезно? Когда он уезжает? — я рада за него, но знаю, что буду скучать по нему.
— Уже. Им нужно было, чтобы он приступил к работе немедленно, поэтому они отказались от двухнедельного срока.
— Хорошо, спасибо, что сообщила. Я догоню тебя, — я отмахиваюсь от нее, прежде чем она поймет, что мои чувства были задеты.
Насколько сложно попрощаться с кем-то, особенно с тем, о ком ты утверждал, что заботишься?
— Конечно, Айви, — она улыбается и выходит из комнаты для персонала, оставляя меня на минуту одну.