три толстых одеяла, я долго не мог уснуть, но, когда всё ж уснул, то увидел странный сон.
Я словно стоял на вершине мира. Так во всяком случае мне казалось, ибо я мог, оглядываясь по сторонам увидать, ежли не все земли и воды Цю со всем, что было на них, так уж точно всю нашу империю, и даже соседние страны.
Но взор мой уцепился за заснеженные горы впереди, и я будто невольно приблизился к ним, и тогда понял, что то Лонъя, окруженные дымкой то ль тумана, то ль снегопада, то ль по какой-то загадочной причине и того, и другого.
Я хотел бы глянуть ниже, туда, где у подножья гор должен был лежать Цзиньгуанди и монастырь Лэйбаошань на одноименной горе, но вдруг заметил что-то огромное, стремительно летящее сквозь тучи, и, когда оно стало опускаться, с трепетом и ужасом понял, что то был исполинский рогатый дракон серебристо-белого цвета и с сияющими сапфировым блеском глазами. Он был столь велик и величественен, что у меня не оставалось сомнений в том, что я вижу самого Тянь-Луна, Повелителя Нижнего Неба.
Покуда я завороженно глядел на его серебристую чешую, он плавно опустился и опоясал собою одну из вершин, а затем поглядел на меня. В миг, когда мы встретились взорами, по глазам мне ударила голубая вспышка, и я зажмурился, а, когда вновь открыл глаза, то оказался совсем в ином месте, и предо мною словно из-под земли возникло огромное существо с длинным змеиным хвостом вместо ног, но туловище, руки, шея и голова были человеческими, и при том, приглядевшись, я понял, что то женщина, облаченная в шёлк и носящая на себе знаки власти.
Словно удар молнии меня поразило осознание того, что мне явилась сама Ни-Яй, Старшая из Юаньлэй, в своём подлинном божественном облике. Тогда я пал на колени перед ней и приложился лбом к земле, не смея поднять головы, покуда она сама мне этого не приказала. Когда ж я сделал это, то передо мной стояла очень красивая женщина в богатом шёлковом одеянии и золотых украшениях с драгоценными каменьями. Подобные наряды носили ещё в Хуандигоу, ежли и не в древности, то лет пятьсот тому назад — наверняка. И обликом своим она походила на шанрэнь.
«Подивило меня твоё ко мне воззвание, ибо в той ипостаси ко мне не взывали уж очень давно, и ты сумел угодить мне своим даром. Посему я даю тебе зарок в том, что там, где царю я, твоя жизнь в моей деснице, и я сохраню её даже в мгновения великой опасности, что бы ни случилось, и какие бы силы, окромя одной, ни противостояли бы мне».
Я произнёс слова почтения и великой благодарности, и склонился перед нею до самой земли, а, когда выпрямился, то её уж и след простыл, а я вдруг сообразил, что стою возле Драконье горы, и пробудился.
Ещё стояла глубокая ночь, потому я укрылся сползшими с меня одеялами, повернулся на другой бок и быстро вновь провалился в сон, но более мне ничего не снилось. А утром глядел на заснеженную вершину Драконьей горы, куда по местным легендам прилетали и садились в определенные дни и ночи драконы, и гадал, что означал мой сон, но в то время так и не сумел его разгадать. А понимание пришло позже и стало для меня полным горечи.
______________________________________________________________________________
[1] Транспортное средство в виде обычной парусной лодки или иногда действительно повозка с парусом. Из общего у них то, что движутся они по снегу или льду на полозьях, но при необходимости лодка может быть переоборудована в обычное плавсредство и спущена на воду, а полозья повозки можно уже в дороге заменить на колёса.
Глава 11. Любовные письма благородной девушки
Спустя день мы с Сяодином душевно попрощались со всеми моими родными и отправились в обратный путь. Зима в Цзиньгуанди лютовала ещё пару недель, а затем, как и в Цзыцзине, начала отступать.
Дни всё ещё были коротки и пролетали быстро, в начале второго месяца император объявил, что должность цзими гувэня временно, до следующих экзаменов, вверяет прославленному генералу Гуан, герою войн с маньчжанями, который не смог продолжить командовать войсками из-за полученного ранения, и был переведен на должность помощника главы военного шэна.
Назначение генерала многих подивило, но большинство восприняло его благосклонно, а некоторые открыто ликовали и поздравляли сяня Гуан. Сам он не выглядел довольным, но мы могли не сомневаться, что свои обязанности он будет исполнять с полной самоотдачей и следить за порядком надлежащим образом, ибо он слыл командиром строгим, но справедливым.
Ожидания наши оправдались, и уже вскоре после оглашения императорского приказа мастер Ванцзу как-то раз насмешливо поведал мне по секрету, что сянь Тан с очень кислым видом отдал распоряжение подготовить для своего нового начальника все необходимые сведения о проделанной за минувший год работе. Нам-то с мастером было всё одно, ведь мы несколько месяцев потратили на ту историю с мечом и на посольство в Индрайю, а средь остальных приказ этот навёл немало шороху. Но, помимо этого, ничего особенного не происходило ни в остаток зимы, ни в начале весны. На выполнение пустяковых поручений мастер охотно отправлял молодых, дабы те понабрались опыта, а дел серьёзных в ту пору не было. Верно, тогда-то я и понял, что мой старший товарищ больше не считает меня зеленым юнцом.
С одной стороны, то без сомнения было мне приятно, с другой — я волей-неволей задумывался о быстротечности времени, и о том, что не успеваю за стремительным бегом жизни. Да и мастер Ванцзу, верно, по сговору с моим наставником то и дело говорил мне о важности брака и о том, как хорошо иметь жену и детей, и как скверно оборачивается дело, ежли с этим тянуть. Вновь посетовал как-то на отложенную свадьбу дочери и предложил мне жениться на той своей дочке, что по возрасту шла следом, по имени Хэй Сяома[1].
За такое ко мне доверие я его, разумеется, поблагодарил, но девушку ни разу не видывал и, кабы даже не мои устремления, не хотел бы связываться с Тёмными Лошадками. К тому ж в ту пору ей