на самом деле, зачем? Ведь…
– Ведь у вас есть и что получше, да? – Она развернулась в его сторону, свистнул в воздухе клинок, и у самого горла Клауса затрепетала хищная сталь. Клаус с усилием сглотнул, таращась на замершее едва в сантиметре от его кожи острие. – Вот поэтому. Потому, что оружию можно противопоставить многое, но лучше всего – таки оружие. А если нет, то хотя бы знать, что.
Клинок свистнул снова, на этот раз прочь от Клауса.
– Для того чтобы использовать неортодоксальные методы в бою, господин фон Бабенберг, надо знать ортодоксальные. Для того чтобы применять в бою особые умения, надо владеть обычными – да-да, управлять сталью, свинцом и деревом. А для того чтобы продумать стратегию и тактику боя, надо быть привычным к самому бою, без опыта этого не получается. Вот так.
Класс переглянулся, и по некоторому ошеломлению на лицах Ксандер понял, что не он один не увидел, когда и как Му Гуан успела достать шпагу. Впрочем, ошеломление было скорее приятным: немало парней были явно о своих способностях недурного мнения и готовились их на славу показать. Иберийцы критически оглядели стойку с клинками, Мигель даже потрогал один и важно кивнул остальным, одобряя; Джандоменико хмыкнул в их сторону и приосанился, а Франсуа решил изобразить непринуждённую позу и изящно облокотился о стойку с луками – но та предательски покачнулась, и он быстро передумал.
Профессор на эти манипуляции фыркнула.
– Вторые, кто наверняка тут найдутся – это те, кто считает, что сейчас я вам выдам разнообразное и смертоносное, и они тут поразят меня своими умениями. Эти господа тоже промахнулись, скажу я вам, потому что начнем мы вовсе не с этого. Ноги в руки, господа ученики, и бегом три круга вокруг донжона!
– З-зачем это? – успел спросить первым Франсуа.
Му Гуан дёрнула плечом.
– Главное оружие, которое у вас есть – и которое есть всегда – это ваше тело. Чтобы нормально воевать, надо уметь им управлять в совершенстве. В здоровом теле здоровый дух, слышали такое, господин де Шалэ?
– Дома, – заметила в воздух Алехандра, – мы для здоровья обходились верховой ездой.
– А у меня будете бегать, – безжалостно отпарировала профессор. – Вперед!
Бегать Ксандер был не против, в отличие от доброй половины однокурсников, если по кислым физиономиям судить, и потому только глянул на всякий случай на Беллу – та только досадливо махнула рукой, – и припустил лёгкой трусцой по указанному маршруту вслед за могучим и безропотным Францем. В зал он вернулся одним из первых: компанию ему составил тот же гельвет, на удивление – Франсуа, Мишель, выглядевшая так, будто и вовсе не бежала, а прогуливалась себе в удовольствие, и отдувающийся Джандоменико. Остальные подтянулись следом, и восторга не было ни на одном лице – по крайней мере, до тех пор, пока Му Гуан не направилась к стойкам с оружием.
– Вот так вы будете делать каждое утро, – сообщила она, извлекая первый клинок и подавая его Францу, в чьей лапище он смахивал на зубочистку. – А теперь к делу. Вообще мы ещё будем делать зарядку, но сегодня я хочу просто оценить, кто что знает. Итак, парни – разберите шпаги, девчата – луки, и посмотрим.
– А почему луки?
Му Гуан обернулась на голос Беллы.
– Потому, что женщине важнее уметь обращаться с оружием, которое может настичь желаемую цель, не подвергнув её опасности от – в среднем – более тяжелого и сильного противника. А ещё, – преподавательница смерила иберийку взглядом, – замечательно тренирует спину и ставит осанку.
Белла вспыхнула и свела лопатки вместе с таким усердием, что они едва не стукнулись друг о друга.
– Я умею фехтовать!
– А научитесь стрелять – будете уметь ещё и это, – отрезала профессор. – Впрочем, – тут она улыбнулась, прищурившись, – если вам охота показать, какая вы молодец, берите шпагу, оценю. Только тогда уж не жалуйтесь, скажу вам всё как есть.
Белла удовлетворенно кивнула и прошествовала к шпагам, где пару минут потратила на то, чтобы изучить представленный выбор. Ксандер, который рассудил, что вряд ли в Академии держат что-то завалящее – или, наоборот, что среди клинков может найтись что-то сильно из ряда вон – взял первый, какой попался под руку, и убрался с её пути.
Девочки, заметил он, в основном спорить не стали. Некоторые, как Катлина и Марта, держали луки так, будто ожидали, что те их вот-вот укусят, Алехандра и Мишель задорно переглядывались, видимо, предвкушая приключение, а Одиль пробежалась по изогнутым деревяшкам пальцами, словно вслепую, наклонила голову, будто прислушиваясь, и только тогда выбрала один, который даже погладила слегка.
– Ну что ж, раз тут играют в робингудов, поиграем, – хмыкнула рядом с ней Леонор, и Одиль ей улыбнулась, а Клаус покосился в её сторону и вздохнул: он явно предпочитал играть в Робин Гуда, а не в мушкетеров.
– Разделимся, – скомандовала Му Гуан. – Лучники, займите ту половину зала, где мишень, а шпажники – сюда.
Первое время они послушно выполняли базовые упражнения. У тех, кто что-то умел, Му Гуан придирчиво оценивала стойку и технику выполнения, кому-то объясняя, а кого-то поправляя. На похвалу она была скупа, а вот показывать и поправлять была готова сколько угодно, причем, чем неумелее был ученик, тем терпеливее и мягче была она – с теми, кто явно впервые взял в руки шпагу, как тот же Франц, она вообще казалась добрее родной матери. Как она делила свое время между двумя половинами зала, и как там справлялись лучницы, Ксандер не следил, но судя по тому, что голоса оттуда доносились вполне бодрые, жаловаться им не приходилось.
Его она особенно не тревожила – точнее, подошла пару раз: в первый – нахмурившись на неудачный выпад и подождав, когда он повторит, чтобы убедиться, что ошибка была не систёмной, а во второй – когда отчитала решившего изобразить незаданный пируэт Хуана и заодно построже пригляделась к стоявшему неподалёку Ксандеру: не задумал ли и он какую каверзу. Ксандер ничего такого не думал, так что она одобрительно кивнула и пошла дальше.
– Запомни, Ксандер: красивости – это на потом и на публику. Сначала надо научиться выполнять всё четко и быстро, и одно это будет уже красиво, поверь мне.
Дон Алехандро фехтовал именно так: строго, четко и молниеносно, и смотрелось это сногсшибательно, хотя Ксандер был всегда довольно-таки равнодушен к романтике шпаги и кинжала.
Было одно лето, когда Мориц, начитавшись галлийских романов, вырезал для себя и верного Винсента по деревянной шпаге, Винсент в свою очередь стащил у своей