— Расскажите еще раз! — попросил Элан, и этот его подъем задал тон всему вечеру.
Пообедав, мы отправились в бар, и, поскольку в баре было примерно так же весело, как на поминках, мы перешли в комнату, где мужчины играли в дротики. Я никогда раньше не играл в эту игру, но Дайана представила меня игрокам, они пригласили меня присоединиться к их забаве, и в результате время прошло очень весело. Я бросал дротики в деревянный щит и то и дело заказывал для всех кружки темного английского пива. После первого же круга мои новые знакомцы прониклись ко мне расположением, и единственным неудобством было лишь то, что я не понимал ни слова в их трудном для меня норфолкском диалекте. Однако Дайана, оказавшаяся талантливым переводчиком, обрадовала меня, сообщив, что и они понимали меня не лучше.
— Что они говорят? — спросил я, подсчитывая очки и заказывая новый поднос с пивом.
— Что вы отличный парень! — весело шепнула Дайана.
Я понимал, что это серьезный комплимент, и огляделся с гордой улыбкой.
Мною только начинал овладевать настоящий спортивный азарт, когда неожиданно выяснилось, что бар уже закрывается. Однако, вспомнив о том, что меня ожидало, я с удовольствием зашагал обратно в Мэллингхэм.
— Выпьете кофе? — предложила Дайана.
— Может быть, по бокалу шампанского?
— Это после пива-то? — ужаснулась она, но покорно вышла и вернулась с бутылкой, покрытой паутиной. — У вас, американцев, совершенно варварские привычки в отношении выпивки! — с осуждением проговорила она. — О, конечно, я понимаю, можете не говорить мне о сухом законе! Он не больше, чем оправдание для нации, готовой на самые невообразимые поступки!
— Вот именно! — заметил я. — Мы это называем словом «кутить». Пошли наверх!
— Подождите — нам же нужны стаканы! Если, конечно, вы не собираетесь вылить шампанское в ванну и выкупаться в нем. Зная вас, американцев, я бы ничему не удивилась.
— Сейчас я их принесу, — сказал я, направляясь на кухню. — А вы приготовьте ванну.
— Вы это серьезно?
— Не будьте же вы настолько англичанкой!
Оставив рассмеявшуюся Дайану одну, я вышел в коридор. Там было так темно, что я не узнал бы даже собственную бабушку, если бы столкнулся с нею лицом к лицу.
Убедившись в том, что электричества здесь не было, я зажег спичку и стал ощупью обшаривать кухню. Выручила меня случайно попавшая под руку свеча. Пока я нашел стаканы, прошло, наверное, минут десять. Как раз в это время наверху прекратился шум льющейся в ванну воды.
— Дайана?
— Я жду, господин Салливэн!
Просторная ванная комната, которую днем показал мне Элан, была залита мягким трепетавшим светом. Я в изумлении остановился.
— Да вы просто молодчина, леди! — присвистнув, воскликнул я.
Она наполнила громадную ванну почти до краев и добавила туда какое-то магическое средство — несомненно, от фирмы «Дайана Слейд Косметикс» — покрывшее воду массой вздымавшейся волнами пены. Комнату освещал поставленный на бельевую корзину серебряный канделябр, и языки пламени от пяти свечей заливали волнующим светом Дайану, погрузившуюся в глубокую старую ванну до самого подбородка.
— «Заходи ко мне в гости», — сказал паук мухе», поддразнивая меня, с улыбкой процитировала сказку Дайана, маня к себе большим пальцем высунувшейся из мыльной пены ноги.
— Меня не остановила бы никакая липкая бумага для мух! — заметил я, раскупоривая бутылку.
Наполнив стакан, я протянул его Дайане, но так, чтобы она немного не доставала до него.
— Хитрец! — воскликнула она, безуспешно пытаясь дотянуться.
Я отодвинул руку чуть дальше и улыбнулся.
— Я не двинусь больше ни на дюйм! Почему вы должны видеть меня голой, когда сами одеты с головы до ног?
— Действительно! — с готовностью отозвался я и быстро разделся. Сбросив и трусы, я наполнил свой стакан: — За мою хозяйку! — провозгласил я, выпил все до капли и налил еще.
Глаза Дайаны стали как блюдца. Она смотрела на меня так, словно никогда раньше не видала голого мужчины.
— Боже мой, — в благоговейном ужасе проговорила она, — какой же вы огромный! Без одежды вы кажетесь еще выше!
Я громко расхохотался.
— О, так вы имеете в виду всего лишь мой рост? Это меня разочаровывает!
Рассмеялась и Дайана, а когда я снова протянул ей стакан, она уже стояла в ванне во весь рост, и слабый свет соблазнительно играл на ее блестевшем от воды теле. Пенистая влага стекала по его мягким, сиявшим округлостям.
Она отпила глоток шампанского и посмотрела на меня. Я оглянулся, потом взял из ее рук стакан, бросил его через плечо и, забравшись в ванну, крепко прижался к ней своим отвердевшим телом.
Глава седьмая
Проснувшись, я увидел, что лежу почти поперек кровати под пологом на четырех столбиках в комнате Дайаны. Нижняя простыня обмоталась вокруг моей левой ноги, остальные постельные принадлежности были разбросаны по полу, а одна из подушек, каким-то образом оказавшихся на платяном шкафу, была разорвана, и из нее, паря, медленно падал на ковер гусиный пух. Я лежал голый, один, и мне было холодно. За окном, кажется, шел дождь.
Я встал с кровати. Обхватив голову руками, я подошел к тазу в углу комнаты и подставил лицо под кран с холодной водой. Окончательно оправившись, я услышал далекий звон церковных колоколов и вспомнил, что наступило воскресенье.
Было семь часов, самое время для первого завтрака — или же для причастия, которого не пропускали набожные люди. Я умылся, оделся и сходил в ванную комнату за брошенной там с вечера одеждой. Вешая ее на спинку стула, я взглянул в окно и увидел в саду Дайану. Закутавшись в какой-то бесформенный дождевик, она сидела на железной скамье и смотрела на озеро.
Я спустился по лестнице. Из кухни доносился шум, но, выходя на террасу, я никого не встретил. Свежий воздух прояснил мою голову. Я не окликнул Дайану, а просто пошел к ней через лужайку. Подойдя к скамье, я понял, что она, должно быть, сидела здесь уже давно, потому что волосы ее сильно намокли от моросившего дождя.
— Дайана! — я наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. — Ты в порядке?
— Нет, я ужасно перепила. Ненавижу пить так много.
— Признаться, и я чувствую себя неважно! Но нам было так хорошо, — мягко проговорил я между поцелуями, — не правда ли?
Дайана посмотрела мимо меня на дом.
— Да, — ответила она. — Нам было хорошо.
Внезапно она улыбнулась и притянула меня к себе на скамейку.
Через пять минут, когда мы уже забыли о своем похмелье, она оторвала свои губы от моих и сказала: