Когда распределение, наконец, было завершено, профессор Дамблдор унес табурет и шляпу, со своего места поднялся директор Диппет и начал длинную приветственную речь. Это был сухощавый старик с редкой бороденкой. Марволо он не интересовал совершенно, все, что ему нужно было знать, он уже знал со слов опекуна. Старый книжный червь, добр, но недостаточно проницателен. Впрочем, мальчик не столько обращал внимания на слова, сколько на интонации и выражение лица лорда Найджелуса. Директора Хогвартса тот откровенно презирал. Мальчик давно уже понял, что опекун питает отрицательные эмоции по отношению к подавляющему большинству обитателей этой планеты. Просто некоторых он давал себе труд терпеть. Исключение составляли разве что Регулус Блек и Чарльз Поттер, к ним Певерелл если и не был привязан, то определенную симпатию питал точно. С некоторым сомнением с недавнего времени к исключениям Том причисляли себя. Однако в неприятии директора было что-то глубоко личное для молодого лорда, хотя Том не представлял себе, где два столь разных волшебника могли пересечься. И лезть в это дело ребенок абсолютно не собирался.
Когда-то, в начале их знакомства, Том решил, что он единственный для Певерелла близкий человек, его семья, тот, кому позволено заглянуть под тяжелый полог тайн могучего рода Певереллов, Слизеринов и Мраксов. Мальчик поклялся тогда узнать об опекуне как можно больше и оказать ему всю возможною поддержку. Однако годы, проведенные под одной крышей, приучили его к осторожности и помогли понять, что незнание бывает весьма полезной штукой.
Диппет говорил около получаса, утомив учеников. Впрочем, его мало кто слушал – соскучившись за время каникул друг по другу, ребята обменивались впечатлениями за лето, почти не стараясь понизить голоса. Тому очень хотелось есть, несмотря на дневной перекус в поезде, так что слушать директора внимательно и ему становилось весьма проблематично. Но, наконец, все необходимое было сказано и начался пир. К удивлению Мракса, Вальбурга уже успела познакомиться с четырьмя их новыми однокурсниками. Всего слизеринцев в этом году прибавилось на семь человек. Из них трое были девчонками. Лукреция и Вальбурга сразу же взяли в оборот смуглую симпатичную испанку, раньше они знакомы с ней не были. С мальчиками и Блек, и Мракс были знакомы давно. Двое из них являлись чистокровными, один – полукровкой. Старостой девочек Слизерина стала в этом году Дорея Блек, а старостой мальчиков – Герберт Яксли.
Том сразу понял, что знает большинство учащихся Слизерина и вздохнул с облегчением. Как будто он на одной из уже привычных светских вечеринок, только взрослых на этот раз не будет.
***
Дни шли за днями, а Тому казалось, что он идет по красной ковровой дорожке, поднимаясь все выше и выше по широкой лестнице, в пролетах которой светила многоцветная радуга.Он освоился в школе очень быстро. Это удивило даже его самого. Конечно, Хогвартс нельзя было сравнивать с обычными волшебными поместьями, однако жизнь в них ко многому подготовила: и к передвигающимся лестницам, и к приведениям, и к говорящим портретам, и ко многому другому. Игры в прятки в подвалах поместья и в саду приучили Тома ориентироваться в пространстве, так что нужные кабинеты он часто находил даже лучше старших товарищей. Уроки были безумно интересными. Общение с учителями и сокурсниками большей частью доставляло удовольствие. У него не было явных противников или соперников. Те, кто что-то имел против него, предпочитали молчать в тряпочку. Слизеринский декан Гораций Слизнорт сразу же, не стесняясь, показал, насколько он симпатизирует талантливому первокурснику. А в том, что он талантлив, сомнений не возникало. Ему все удавалось.
Лорд Найджелус изредка присылал письма, от кого-то из учителей он регулярно получал отчеты об успехах и редких неудачах воспитанника, так что всегда находил для него несколько подбадривающих или неодобрительных слов. Резко пахнущие любимым табаком опекуна конверты приносила толстая важная рыжая сова. Такую легко можно было представить на жердочке в скромной кухне какого-нибудь не слишком богатого семейства. В совятне Певереллов обитали птицы более красивые и дорогие. Единственным достоинством этой, с которым не могли поспорить обычные породистые питомицы Найджелуса, была необычайная выносливость. По этому, да еще по нескольким туманным намекам и недоговоренностям в письмах, Том не преминул сделать правильный вывод – опекун находился где-то за границей. Это вызывало серьезное беспокойство в связи с не замолкающими слухами о деятельности Гриндевальда. Наследник Мракс знал, что Певерелл немецкого волшебника не поддерживает, а это означало только то, что он может начать с ним бороться. Такой поворот дел был более опасным.
Зимние каникулы Том вынужден был провести в доме Блеков вместе с Вальбургой и Регулусом. Все десять дней возлюбленный опекуна выглядел дерганным и нервнымтак как, насколько понял Марволо, Певерелла не видел уже не меньше месяца, как и ребенок лишь получая мутные письма. Найджелуса они смогли увидеть лишь на Рождество. Ни элегантная мантия по последнему писку моды, ни богатые украшения, ни тщательно уложенные волосы не смогли придать ему здоровый вид. Найджелус был просто чудовищно бледен, глаза запали, но при этом горели ненормальным огнем. Он сильно похудел. Руки молодого лорда откровенно тряслись, что стало особенно заметно, когда он решил выпить немного вина в честь праздника и хорошенько плеснул на скатерть. Губы Певерелла – варварски искусанные и немного посиневшие – видимо немели и с огромным трудом складывались в слабую улыбку. Весь вид молодого человека пугал, казалось, он находится либо на пороге смерти, либо сумасшествия. И Регулус, и Марволо без труда узнали знакомые симптомы, несмотря на то, что младший из них все еще надеялся, что долгая ночь перед его первым Балом просто приснилась ему.
Впрочем, и в таком состоянии молодой лорд умудрялся неплохо поддерживать светские беседы с многочисленными домочадцами Блеков, станцевал несколько заводных танцев с кузинами Регулуса и безропотно согласился провести со своим гражданским супругом ночь. Так же он привез подарки абсолютно всем гостям, никого не забыв. В основном это оказались сувениры из континентальной Европы: Франции, Германии, Италии и даже Греции. Сам Том, как и всегда, получил от него целую гору разнообразных подарков, начиная от нескольких парадных мантий и шелковых чулок и заканчивая толстенными фолиантами по истории, зельям и другим наукам. Но самым главным подарком для ребенка стало то, что глубокой ночью опекун тихо приоткрыл дверь в его спальню и, сев на краешек постели, тихонько перебирал его волосы и гладил по лицу в течение нескольких часов. Все это время Том старательно делал вид, что спит, хотя возможно, Найджелус с самого начала знал о его притворстве, просто не хотел разрушать тишину ненужными словами. Утром Певерелл опять отбыл по своим делам, быстро поцеловав воспитанника в щеку напоследок. К удивлению и беспокойству Марволо, Регулус после этого визита выглядел еще и более несчастным.