Здесь и сейчас мы проиграли. И если один из нас погибнет, выиграть уже никогда не сумеем.
Перед домом нетерпеливо помахивал хвостом изумрудно-зеленый чентоль, каким-то чудом уместившийся на полянке. Он опирался на все шесть лай, забавно шевелил усами и время от времени выпускал из ноздрей струйки дыма. А еще неодобрительно косился на меня, застывшую на крыльце, словно знал, по чью душу его сюда пригнали. Шею чентоля обхватывал широкий ошейник, а на спине возвышалось нечто вроде большой маковой коробочки с дверцами. Никаких креплений я не заметила, и тем не менее она не шаталась, словно ее приклеили. Наверняка так оно и было, только не с помощью клея, а с помощью магии.
— Иди, — поторопил Ворон. — Тебя сопроводят. Мне же нужно задержаться. — Я резко обернулась, и он покачал головой: — Я сдержу слово, не волнуйся.
Полностью поверить этому человеку я не могла. Вот только выбора не осталось.
— Лошадей здесь, похоже, тоже нет, — растерянно пробормотала я, все-таки спустившись и на ватных ногах приближаясь к чентолю. Его прозрачные крылья трепетали, ловя малейшее дуновение ветерка, и готовы были в любой момент унести своего обладателя в фиолетовую бесконечность неба.
Дверцы необычной кареты распахнулись, и из них выдвинулась лесенка. Я оглянулась на дом, оценила задумчивый взгляд мага и со вздохом поставила ногу на первую ступеньку. Несмотря на внешнюю хлипкость, лесенка выдержала мой вес и даже не скрипнула, не прогнулась.
А жаль. Я предпочла бы упасть, чем очутиться в обитом нежно-лиловой тканью нутре коробочки.
Дверца закрылась сразу же, как я вошла. Куда делась лесенка, так и не поняла, как и то, почему здесь, при отсутствии окошек, светло.
Магия, чтоб ее.
Вдоль задней стенки странной кареты полукругом изогнулась скамейка, на которой расположился закутанный в черный плащ — мода у них такая, что ли, или все поголовно мерзнут? — мужчина.
— Присаживайся, — проскрипел он. — Дорога недальняя, но во время полета стоять опасно.
Спорить я не стала. Раз уж сама сюда зашла… Что уж теперь. Осторожно села как можно дальше от очередного типа в плаще. Скамейка оказалась мягкой и удобной, а спинка словно обняла меня, и откуда-то стало ясно, что ни при каких условиях не отпустит, пока я того не пожелаю. Крутой ремень безопасности, однако…
Стоило мне сесть, как карету мягко подбросило, едва заметно покачало… и я поняла, что мы движемся.
Летим?
Летим. И последние сомнения в том, куда именно, все-таки отпали. Кто еще мог организовать приглашение, от которого невозможно отказаться, и прислать такой транспорт?
Я в самом деле нужна шэт-шану. Каким бы абсурдным это ни представлялось.
А Йонто? Что будет с ним? Я сделала то, что от меня требовали, но сдержит ли Ворон данное слово?
Я сцепила ладони в замок и покосилась на попутчика. Худой, высокий вроде бы. Из капюшона только и виден что кончик длинного носа. Да из рукавов тонкие желтоватые пальцы с коротко подстриженными синюшными ногтями выглядывают. Проводник? Сторож? Боятся, что я выпрыгну из кареты? Нет, умей я летать, ни секунды не раздумывала бы, а так… Жить мне пока что не надоело.
В голове злыми пчелами роились вопросы, и я кусала губы, чтобы пчелки эти ненароком не слетели с языка. В язык они и впивались своими жалами, и держать его за зубами становилось все труднее. Но…
Не с этим человеком стоит разговаривать. А уж показывать страх и вовсе никому нельзя.
С последним было еще сложнее. Руки дрожали, а сердце билось так, что в ушах шум стоял. Глаза жгло, и я не поручилась бы, что не расплачусь в самый неподходящий момент.
Нет, это уже никуда не годится. Я же не нежная барышня, проводившая все свое время за вышиванием и любовными романами. Я выжила и даже не сошла с ума, работая с начальником, доводившим до истерики крепких, тертых жизнью мужиков. Что мне какой-то шэт-шан? Я справлюсь. Просто обязана справиться.
Что же касается Йонто… Пока я просто не буду думать о том, что меня могли обмануть. Мысли эти до добра не доведут и ничем не помогут. Ни мне, ни ему.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Путь и правда выдался коротким. Я едва успела немного успокоиться, как появилось ощущение, что мы снижаемся. Плавно, почти незаметно, будто я ехала не на гигантском крылатом ящере, а в навороченном лифте.
Мягкий толчок — и дверца бесшумно распахнулась. Не удивлюсь, если и лесенка уже готова…
— Прошу, — указал на выход мой провожатый, не торопясь вставать.
Ну ладно. Отступать некуда.
От волнения кружилась голова, и ноги держали плохо, а потому я не видела ничего вокруг себя, еще и на последних ступеньках лесенки запнулась… и влетела в чьи-то гостеприимно распахнутые объятия. Меня сразу же окутало ароматами восточных пряностей, а на ухо жарко шепнули:
— Наконец-то ты здесь!
Голос я узнала сразу. Рванулась, пытаясь высвободиться, но только хуже сделала: ноги вновь подвели, и меня тут же подхватили на руки. От такой наглости даже в голове прояснилось!
— Отпустите, пожалуйста, — очень вежливо попросила я, прямо посмотрев в темно-карие глаза, в глубине которых мелькнули и тут же растворились алые всполохи.
Почудилось?
— Я могу тебя понести, — мягко предложил шэт-шан.
Так же мягки кошачьи лапки, в которых прячутся острые коготки.
— Спасибо, не нужно, — отказалась я. — Уверяю, я в состоянии стоять, ходить… и выслушать, для чего вам понадобилась. А после, надеюсь, вы окажете милость и доставите меня домой. Боюсь, одна попросту заблужусь…
Выпалила я это, обмирая от страха и отчаянно молясь всем богам Эйторры и Земли, чтобы мой страх остался незамеченным.
А всполохи в темных глазах мне не померещились. На пару мгновений радужка и вовсе алой стала, и я забыла, как дышать. Шэт-шан засмеялся, тихо, беззаботно, искренне, и все-таки поставил меня на землю. Правда, руку с моего плеча не убрал, и стряхнуть ее я не осмелилась.
— Будь моей гостьей, — улыбаясь, сказал он. — О твоем возвращении поговорим позже. Если к тому времени ты, конечно, пожелаешь вернуться.
И за этими словами, такими же бархатными, как и тон его голоса, явно слышались другие, жесткие, жестокие и гораздо более правдивые: если я пожелаю тебя вернуть.
Мышеловка захлопнулась. Но вместо кусочка сыра в ней, большой и золоченой, оказался сытый, обманчиво ленивый и при том отчаянно скучающий кот.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА 1
Старик не изменился. Годы обходили его стороной и силу ничуть не подточили, наоборот, будто бы напитали. Путы получились крепкими, ни разорвать, ни хотя бы ослабить, и все, что оставалось Йонто, — смотреть, как уходит Ана. В голове шумело от ярости, вина и нехватки воздуха, и он упустил момент, когда старик ловко воткнул длинную иглу ему в плечо.
Путы исчезли. Йонто резко поднялся, но руку тут же свело судорогой, ноги подогнулись, и он рухнул на пол. И встать уже не сумел.
— Яд? — усмехнулся презрительно, чувствуя, что без всякой магии утрачивает контроль над собственным телом.
— Обижаешь, Йон, — сев на пол, покачал головой старик, и это обращение плеснуло в душу кислотой.
— В кубках…
— А вот в кубках был яд. Но вряд ли бы что-то иное испугало девочку, верно? Не смотри так, я прихватил противоядие. Ты не пострадал бы.
Не пострадал? Теперь это так называется?!
Сказать хотелось многое, но язык заплетался, а слова терялись. И все же Йонто пытался.
Спросить. Понять.
— Зачем… Ты… Ана…
— Это дело шэт-шана, — резко оборвал старик. — Тебе не стоит туда лезть.
В глазах на миг потемнело.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я…
— Знаю. Видел. Тем более. Влюбленный идиот — легкая добыча.
Старик читал его играючи, и это злило. Но даже злость не могла прогнать разливавшееся в крови бессилие.
Незваный гость поднялся, глядя на Йонто с сочувствием, от которого становилось еще гаже.
— Мне приказано уничтожить того, кто посмел перейти ему дорогу. Не рой себе могилу, малыш. Забудь.