— Мы в мотеле под Саут-Лейк-Тахо, сегодня собираемся доехать до озера.
— Вау, везунчики! Пришлите мне оттуда открытку. Говорят, виды просто потрясающие!
— Обязательно, — пообещал он.
— И вот ещё что… — голос её посерьёзнел, и Рус понял, что сейчас и будет названа главная причина этого звонка. — Пусть она пока… не торопится возвращаться во Фриско. Сколько вы ещё планируете путешествовать? Дней десять?
— Посмотрим по обстоятельствам, если не придётся менять маршрут — то да, что-то около того.
— Просто у нас тут зачастили проверки, — Лейла вздохнула, — об открытии бара в ближайшее время не может идти и речи, поблизости постоянно шныряют копы. Ольге сейчас… ни в коем случае нельзя быть здесь. Ты же знаешь её ситуацию.
— Знаю, — удручённо подтвердил он.
— Вот и прекрасно, — её голос снова повеселел. — Значит, поцелуй её от меня и передай, чтобы наслаждалась поездкой и тобой, красавчик!
— Обязательно и поцелую, и передам, — Рус невольно улыбнулся.
— Тебя я тоже целую, сладенький! Надеюсь, Ольга не станет ревновать. Я ей даже чуточку завидую — отхватить такой роскошный экземпляр. Ну всё, пока-пока! — попрощалась Лейла.
— Пока, — откликнулся он, слегка сконфуженный этой экспрессией.
Лейла прервала вызов. Рус собрался аккуратно вернуть телефон на тумбочку, но тут его внимание привлекла заставка на экране. Раньше он не обращал внимания, а теперь вдруг разглядел…
Это было фото Оли с каким-то молодым человеком, сделанное в Рождество — судя по украшенной ёлке на заднем плане. На снимке они не обнимались, не целовались, не держались за руки и вообще не делали ничего, что могло бы выдать в них пару, но… Олины глаза сияли таким счастьем, а сама она выглядела такой влюблённой, что обмануться в чувствах, которые она испытывала к этому молодому человеку, было невозможно.
Рус почувствовал болезненный укол ревности. Кто же он, этот смазливый блондинчик? Какую роль играл (а может, до сих пор играет) в её жизни? Ведь не зря же она поставила это фото на заставку…
Тем временем шум воды в ванной наконец прекратился. Рус быстро вернул телефон на место и стал ждать Олиного появления.
Она вышла, одетая в футболку и шорты, и Рус сурово сдвинул брови.
— Так, я не понял — чего это ты упаковалась? Может, у меня на тебя были другие планы.
— Мистер, да вы маньяк! — Оля показала ему язык. — Ничего не знаю про твои планы и знать не хочу… Лично я иду завтракать.
— Мистер маньяк протестует, — Рус шагнул к ней и подхватил на руки.
— Ненормальный! — взвизгнула Оля.
Впрочем, в голосе её звенели кокетливые нотки, так что Рус убедился, что движется в верном направлении. Опустившись вместе со своей ношей на кровать, он задрал Олину футболку и немного полюбовался открывшимся зрелищем.
— Эй, мне холодно! — она поёжилась.
— Сейчас я это исправлю… — пообещал он, расстёгивая ей шорты.
— Хочешь закрепить пройденный материал? — лукаво поддела она его, намекая на минувшую ночь.
— Угу, — невозмутимо кивнул он. — Нужно больше, как можно больше плохого секса! Или для тебя вчера он был недостаточно плох?
— Это было… отстойно, — Оля прикусила губу, поскольку руки Руса уже коснулись её груди и теперь поглаживали нежными и одновременно возбуждающими движениями.
— Надеюсь, на конкурсе самых никудышных любовников я займу первое место? — спросил он, касаясь губами и языком её живота и опускаясь всё ниже. Оля так восхитительно пахла, что хотелось сожрать её всю, целиком, вот прямо сейчас… Она прогнулась навстречу, бессознательно запустив пальцы в его волосы, и выдохнула:
— О да, победа тебе обеспечена… никто в мире не делает это так же хреново, как ты.
— Тебе правда не нравится? — он слегка прикусил мочку её уха и почувствовал, как по её телу волной прошла сладкая дрожь.
— Не нравится… это просто кошмарно…
— М-м-м… а вот так?
— Отвратительно…
— И так?
— Не останавливайся, пожалуйста… ты просто ужасен.
— Скажи это снова.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты омерзителен… Ещё!
Она вцепилась ногтями ему в плечи, закрыв глаза и тяжело дыша. Такая красивая, разгорячённая, желанная… Рус понимал, что влип по уши. С каждым днём он всё сильнее и сильнее влюблялся в эту невозможную девчонку, и долгожданый секс в итоге только усугубил ситуацию. Он с ума по ней сходил, ему постоянно хотелось быть с ней, касаться её, целовать, сжимать в объятиях, ощущать её жар и её дрожь, ловить эхо её удовольствия, заставлять стонать и вскрикивать, но дело было не только в физиологии. Да, его тянуло к ней, безумно тянуло, он готов был заниматься с ней ужасным сексом сутки напролёт, но не меньшее удовольствие ему доставляло просто быть с ней рядом, улыбаться ей и получать в ответ неповторимую, самую прекрасную улыбку на свете; ему нравилось с ней разговаривать, смеяться, шутить и спорить; нравилось ехать с ней на мотоцикле, чувствуя, как доверчиво она прижимается к нему; нравилось завтракать, обедать и ужинать с ней вместе… В общем, диагноз был налицо: он пропал.
Пауза слишком затягивалась. Оля распахнула глаза и спросила с искренним недоумением, обиженно выпятив нижнюю губу:
— Почему ты остановился? Это просто невыносимо…
Голос её дрожал от еле сдерживаемого, рвущегося наружу желания. Надо же, какая горячая штучка оказалась… Мелькнула где-то в подсознании мерзкая, подлая мыслишка — это её тот блондин, что ли, научил?.. Мелькнула — и тут же пропала. Сейчас Оля — с ним. Она его. Целиком и полностью. А что было раньше, что будет потом… да гори оно синим пламенем!
И он с жадностью, с какой-то звериной одержимостью впился ей в губы.
31
Оля
Сан-Франциско, прошлое
Следующие несколько ночей Оля также провела у Брэндона.
Она дожидалась, когда засыпала Джуди, и незаметно выскальзывала из комнаты, чтобы уже через несколько минут очутиться в объятиях любимого. Возможно, они оба совсем потеряли голову и вели себя на редкость безрассудно, поскольку дом в эти праздничные дни был полон народу (пару раз в гости приходили и оставались с ночёвкой какие-то родственники Сандерсов), но… они просто не могли отказать себе в удовольствии.
— Ну что ты со мной делаешь, — исступлённо шептал Брэндон, целуя её всю-всю, от макушки до пяток, — я же оторваться от тебя не могу!
— И не надо, — отвечала она, обнимая его так крепко, насколько только хватало сил. — Не отрывайся…
— Ведьма… признайся, ты же русская ведьма? — шутил он. — Околдовала меня, приворожила…
“Я просто люблю тебя”, — хотела было сказать Оля, но так ни разу и не решилась.
Оба понимали, что этой идиллии рано или поздно должен прийти конец. Приближалось время отъезда Брэндона. Оля ещё никогда так страстно не желала, чтобы новый год вообще не наступал!
А через несколько дней Макейла вдруг простодушно спросила:
— Ольга, ты теперь спишь в комнате Брэндона?
Оля почувствовала, что внутри у неё всё оборвалось.
— Н-нет, — с запинкой выговорила она. — С чего ты взяла?
— Я видела тебя на Рождество — ты выходила из его спальни, а я стояла на лестнице, — пояснила девочка. — Это означает, что вы поженитесь? Ведь когда мужчина и женщина начинают спать вместе, они становятся мужем и женой…
Оля против воли залилась румянцем стыда.
— Милая, это не то, что ты подумала, — начала она, лихорадочно соображая, как выкручиваться из этой неловкой ситуации. — Просто я… у меня тогда ужасно разболелся живот. Ты же помнишь, как много мы съели в тот вечер! Кажется, фруктовый кекс был уже лишним, — она через силу улыбнулась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Макейла серьёзно кивнула, но ничего не сказала, ожидая дальнейших разъяснений.
— А твой брат… Брэндон… он же учится на врача. Вот я и решила спросить у него, какое лекарство мне лучше принять. Ты ведь знаешь, наверное, что нельзя пить таблетки без предписаний доктора.