нам отравленную водку?
Посидев вокруг накрытого стола с обилием лепёшек, чеснока и лука, с уже разлитой по стаканам и пиалушкам водкой, помолчали… и, собравшись уже всей компанией, пошли опять к дуканщику. Вызвав его, ни слова не говоря, налили немного в стакан из уже откупоренной, купленной у него же бутылки водки и протянули ему. Он спросонья тупо уставился на стакан, не понимая, чего от него хотят.
– Давай пей, за дружбу…
Для приличия и, как казалось, маскировки двое налили в стаканы и себе, но стояли, ждали, когда выпьет сам хозяин. Дуканщик с отвращением, но по необходимости выпил и сделал такое лицо, что откушал мёд, хотя мышцы его слащавой физиономии выдавали невысказанное отвращение.
Компания, подождав пару минут, не свалится ли от яда сам хозяин лавки, похлопав его по плечу, ушла за свой стол теперь уже выпить с наслаждением.
Так и повелось после этого: проверять купленную спиртосодержащую жидкость. Если хозяин пьёт – значит, и нам не возбраняется. Через какое-то время даже заспорили: «Стал дуканщик алкоголиком или не успел, удержался?»
И для собственного самоуспокоения, и как объяснение для начальства это звучало как: «Профилактика гепатита… Не дай бог, заболеем всякой заразой, типа желтухи… Вот англичане в Африке, чтобы не заразиться, можжевеловую водку пьют… “Бифитор” называется. Им – помогло! И нам поможет…»
Розин, Цветков, Румянцев, Климов в застольях не участвовали. Своё напряжение они снимали через спорт, бег и поедание чеснока и лука. Распространённый здесь гепатит и наличие других сотен болезней заставили заниматься профилактикой, укреплять организм. Кто-то это делал спиртным, кто-то – чесноком с луком. А некоторые – и тем, и другим: если пили, то закусывали луком. Дух лука, чеснока и всякой другой острой приправы на вилле стоял такой, что все бактерии боялись даже приблизиться к белому особняку, за забором которого жили русские. Проверяющие, приезжая, морщились, но ничего не говорили. Профилактика – дело нужное и правильное… Однажды, приехав посмотреть, как живут офицеры «Зенита», какой-то большой начальник, бегло обойдя виллу и обращаясь сразу ко всем, спросил:
– Ну, как живёте здесь, товарищи?
Так получилось, что вопрос был задан прямо в лицо одному из особых любителей вечерней выпивки. Как будто бы этот начальник знал о тайных пристрастиях офицера и, так случилось, смотрел ему прямо в глаза. Все вокруг замерли, ожидая развязки. Ведь и вопрос, наверное, не случайный. Да и все вокруг тому уже не раз говорили: «Не увлекайся…» Но наш офицер не зря прошёл и КУОС, и имел опыт оперативной работы. Он, не моргнув глазом, ответил:
– Честно трудиться и меньше в рюмку заглядывать – вот наш девиз!
Люди вокруг, которые понимали подоплёку ответа, не могли сдержать смех и, буквально держась за животы, расхохотались. Начальник, наверное, тоже подумал, что эта фраза-ответ, а главное, реакция окружающих, относится и к нему… Вечерами он тоже, присаживаясь за стол, иногда неплохо набирался… но сейчас он быстро сориентировался и сказал:
– Вот это – молодцы! Вот это – правильно…
И как-то быстро засобирался, уехал… А слова эти стали самым популярным ответом на чей-либо вопрос: «Ну, как живёте?»
– Честно трудиться и меньше в рюмку заглядывать! Вот наш девиз!
На втором этаже виллы была небольшая терраса с шезлонгами. Днём на солнце, особенно когда не было ветерка, становилось даже жарко, кто-то пытался загорать, кто-то сидел, подрёмывая, после ночного дежурства, подставив солнцу лицо. Физиономии через неделю у многих стали обретать дикий вид, и, конечно, уже не только от загара. Появились сначала щетины, а затем – бороды. Дело в том, что вилла англичанки и находящийся здесь артезианский колодец были рассчитаны на хозяев вместе с прислугой – человек на восемь, а тут – все сорок, да плюс гости всякие. Воды стало катастрофически не хватать. Тогда Поляков и дал команду: «Воду использовать только на приготовление пищи и для чая, умываться и принимать душ запрещаю!» Вот так и начали появляться бороды. На усы этот закон «о воде» не распространялся, потому что и до этого усы отрастили почти все.
У Володи борода получалась какая-то неказистая, рыжая, с торчащими в разные стороны редкими волосами. Поэтому от затеи с бородой он отказался навсегда. Розин же не стал носить бороду из принципиальных соображений: «Чистое лицо – чистая совесть», – сказал он как-то, переделывая поговорку в отношении ефрейторской лычки на солдатских погонах. Зато и Климов, и Румянцев отпустили пышные бороды…
– Теперь вы – «барбудос», кубинские бородачи, – сказал Володя.
– Да! И не бриться им придётся до полной победы социализма в Афганистане! – добавил Розин.
– Да что там в Афганистане – во всём мире, – поддержал его сахалинский друг.
Володя особенно проникся дружеским отношением к Валерию Витальевичу Розину. Как он сам объяснял себе, наверное, из-за схожести характеров. Хотя внешне это были абсолютно разные люди, но у них было одинаковое восприятие жизни. Они особенно остро сразу и правильно оценили серьёзность ситуации, в которой сегодня находились. Они поддерживали друг друга и интуитивно понимали, что каждому из них придётся выполнять самые серьёзные задачи. Последним и окончательным фактором их взаимоотношений стало то, что Володя вдруг в разговоре услышал девичью фамилию жены Розина – она оказалась такой же, как и у Володи, это было уже даже как-то мистически неправдоподобно:
– Да не может быть! Ты специально придумал, – раскраснелся Володя, хотя уже твёрдо знал, что Розин никогда не врёт.
Валерий Витальевич в ответ молчал и только улыбался. Рядом с ними и Юра Климов становился собраннее и ответственнее. Юре вообще нравилось быть рядом с такими ребятами.
Поляков определил старших групп и назначил и Розина, и Володю командирами. А ещё через несколько дней понадобился снайпер. Поляков знал уже, что Володя – лучшая кандидатура, но всё же на общем построении спросил:
– Нужен специалист, снайпер. В цель надо будет стрелять с четырёхсот метров… Кто готов?
Конечно, Володя тут же откликнулся: «Я! Но надо подобрать оружие и проверить его…»
– Григорий Осипов вам всё выдаст, – указал Поляков на специалиста по вооружению.
– А разрешите мне тоже – снайпером, – вдруг вмешался в разговор ещё один офицер, – ну, я хотя бы буду номером два или запасным… Вдруг с этим, – кивнул он на Володю, – что-нибудь случится…
– Хорошо. Вторым будет Ерохин…
После команды «разойтись» два новоиспеченных стрелка вдвоём подошли к большому угловатому алтайскому парню Григорию Осипову. Он ведал всем вооружением – оно хранилось в многочисленных ящиках и коробках, привезённых из Балашихи. Склад находился в подвале виллы.
– Ну что, старичок, – обратился он к Володе, – держи!