стали искать попадания. Пусто?! Ни одного выстрела в цель! Ни у Володи, ни у Фёдора… Да, ситуация… А с боков солдатики между собой говорят:
– Ничего себе спецназ, да они стрелять не умеют…
– Тоже мне, специалисты…
Долго искали хоть одно попадание, пока вдруг метрах в двух вверху и сбоку в заборе солдат не нашёл плотную серию попаданий… То же, но с другой стороны от мишени, и у Ерохина.
– Ну вот, что я говорил, – обрадовался Володя, – прицелы совсем никуда не годятся.
– Представляешь, – уже шёпотом говорил отдельно Феде Володя, – облажались бы по полной программе. Позора было бы – на всю оставшуюся жизнь.
Вспомнили науку, подкрутили вверх, вниз, влево, вправо, и каждый положил по десять выстрелов с разбросом не более пяти сантиметров в центр мишени. У Володи, конечно, стрельба была значительно стабильнее. Федор Ерохин неожиданно для Цветкова тоже очень хорошо стрелял.
Ту же работу провели и с изделием «Д», правда, почти развалили дувал, который таял на глазах изумлённых солдат, как масло на горячей сковороде, от каждого выстрела: «Интересно, чем же они в него попадают?» Гильзы солдатам в руки так и не достались… Патроны, конечно, жалели, а гильзы тщательно собирали, их надо ещё было сдать Осипову. Во время выстрела жужжание от полёта изделия было как от пролетающей над головой огромной осы.
– Да, как замаскировать этот звук во время стрельбы? Надо подумать, – опять неожиданно для Володи подал грамотную мысль Ерохин.
Прицелы зафиксировали и замотали обрывками простыней, которые предусмотрительно взяли с собой. Теперь винтовки из рук уже не выпускали. Когда подъезжали к вилле, Федя наклонился к Володе и шепнул на ухо:
– Ты смотри, если спасуешь и откажешься стрелять, я тебя кокну, – и засмеялся, непонятно, правда, было то, что он сказал… Или «шутка» у него такая? А Володя смотрел на него и думал: «Да, помощника бог послал… Интересно, это он серьёзно сказал или перегрелся на солнце и переволновался за целый день лежания со снайперской винтовкой…» Но в ответ хмыкнул:
– Ты не боись! Я не промажу…
Володя не стал переживать по этому поводу, потому что он всё больше и больше, как истинный спортсмен, настраивался на свой самый важный выстрел в жизни, и именно сейчас он был готов к нему, как никогда.
Приехали на виллу и, заботливо укрыв винтовки, спрятали их подальше от любопытных глаз. Поляков сразу же, как узнал о готовности снайперов, потащил их отдельно в штаб. В большом полутёмном кабинете человек, которому Поляков представил своих бойцов, сказал:
– Вам предстоит ликвидировать Амина! Его лицо по фотографиям вы знаете. Ну и, наверное, сложно не определить человека в окружении подчинённых, толпящихся вокруг него. Место, откуда будете вести огонь, нами тщательно изучено и подготовлено. Вас отвезут прямо к точке стрельбы.
Володя поёжился, ему стало чересчур напряжённо. До этого о цели стрельбы не было даже намёка. Он взглянул на напарника. Фёдор равнодушно разглядывал говорившего полковника, как будто бы его это не касалось. Кто был этот человек в этом неосвещённом кабинете, они не знали. Хотя догадывались, что он – один из главных военных советников. Да и это стало сейчас не важно. Секретность происходящих событий заставляла не задавать лишних вопросов. Они уже привыкли на все ведущиеся вокруг разговоры отмалчиваться или отвечать односложно. Как метко заметил недавно Юра Климов: «Меньше знаешь – лучше спишь…» Полковник говорил дельно, осмысленно и не вдавался особенно в подробности. Володе даже однажды показалось, что полковник сам сомневается в реальности выполнения задания. Но вместе с тем, он скрупулезно определил и группу прикрытия, и маршруты отхода, и способы связи, а напоследок проговорил:
– Если вам удастся выполнить задачу… – И замолчал, как бы обдумывая, стоит ли говорить дальше, но всё же продолжил: – Если удастся… то вы можете сохранить тем самым жизни многих ваших же товарищей. У нас с вами приказ: идти до конца. И этот «конец» – жизнь Амина. И если вам, я повторяю, повезёт, то вы снимите груз проблем и ответственности со многих других…
Тогда ни Володя, ни Фёдор не поняли всей глубины этих слов. Ну, конечно, приказ надо выполнять. И это бесспорно, но для выполнения задания должны быть соответствующие условия. Но когда так серьёзно вдруг всплывала эта задача и такое напряжение возникало в словах человека, отдающего приказ… тогда по накалу эта минута стала главной для Володи за всё время его службы в КГБ. И вдруг Фёдор сказал:
– Вы не сомневайтесь, если будет хоть один шанс… он не промахнётся. Я наблюдал, как он стреляет. Нервы у него – стальные. Да и я, если что, помогу…
Во время этого разговора в кабинете было всего трое. Поляков, представив офицеров, вышел. Хотя, как обратил внимание Володя, их командир тоже не назвал фамилии снайперов, а просто сказал: «Вот снайперы…» И оставил их наедине, наверное, для себя тоже очень мудро решив: «Зачем мне знать лишнее…»
– Запомните, – опять заговорил неизвестный полковник, – после выстрела вам главное – добраться до нашего посольства. Что бы ни происходило вокруг… Вы должны двигаться к Советскому посольству. Вы обязаны попасть вовнутрь… Остальное – наша проблема… Запомните: вы не имеете права попасть в руки афганцев ни живыми, ни мёртвыми… Если вопросов нет, то начало работы – завтра утром.
Когда пришли на виллу, Володя сел на кровать и долго бесцельно перебирал вещи из своей спортивной сумки. Он успел на базаре купить Галине бусы из необычного, небесного цвета камня, а дочке – какой-то невообразимой красоты платье, как из сказки о принцессе. Володя несколько раз перекладывал эти вещи из одного угла в другой, словно стараясь найти самое надёжное и безопасное место. Но в сумке – всего лишь два угла и матерчатая основа. Сохранность всего внутреннего содержания и ненадёжна, и бессмысленна. «Как там вы, мои маленькие? Я скучаю о вас и думаю…» – носились мысли Володи, а руки уже опять потянулись к винтовке, заботливо увязанной простынями, спрятанной под раскладушкой. Так он и метался от СВД[55] к подаркам и обратно, как и его думы… От Афганистана – до Сахалина…
Забегал пару раз в комнату Валерий Витальевич: то забирал какую-то тетрадь с записями, то куртку. Смотрел мельком на своего друга Володю, наверное, понимал происходящее внутри и молча, не отрывая его от общения с семьёй, убегал обратно. Несколько дней назад они с Климовым и другими офицерами тоже получили конкретное задание и теперь были очень заняты, обдумывая, как выполнить свою задачу.
Уже вечером заехал Лев Иванович.