весело прыскает от задорного смеха. Девчонки весь вечер из кожи вон лезут, соревнуясь вырезами декольте, чтобы понравиться красавцу. Тарик тоже навеселе. Давно Эли не видела его таким. Чувствует на себе игривый взгляд Сами. Он дружеский? Почему ей кажется, что нет? Или это опять паранойя?
–Но знаете, что самое смешное? То, что в этот момент я тоже был на свидании… Так что… Вот так у меня состоялось свидание с двумя одновременно,– он думал, что это смешно. Тем более, что Ева и Моника так заливались от любых его «шуток», заглядывая в рот, что становилось приторно. Эли было скучно. Она бы с гораздо большим удовольствием обсудила сейчас что-то серьезное и субстантивное. Опять с горечью поймала себя на мысли, что именно Агилас всегда был тем собеседником, кто увлекал и заставлял замереть от предвкушения чего-то нового, завораживал интеллектом… Но Агиласа здесь не было… Он был далеко, с Залией. И что-то внутри Эли подсказывало, что его отсутствие неслучайно… Мужчины часто так делают, когда переходят черту, перегибают палку в их понимании. Отступают. Четко дают понять, каковы их приоритеты. Его приоритет с того вечера был очевиден- компания любовницы где-нибудь подальше от самой Эли…
Шайтан. Почему она об этом думает? Почему она вообще это анализирует? Как вообще может рассуждать о свекре в таком свете? Он женат. Он старше. Он… Аллах, это грех. Какими бы ни были ее отношения с Тариком, грех…
–Эли, тебе говорили, что ты могла бы быть актрисой?– слышит приятный бархатный голос сбоку, который возвращает ее к реальности.
Очередной мед на ее уши от Сами. Это уже невольно вызывает снисходительную улыбку. Даже забавно, где грань, за которую он не осмелится переходить…
–Думаешь, я веду себя наигранно?– усмехается девушка, понимая прямолинейность комплимента, к которому ведет Сами.
–Ты очень красива… В Хартуме было много пересудов о том, какое сокровище досталось нашему Тарику, но я даже представить не мог, что ты такая… Высший класс…
Снова этот игриво-задорный взгляд. Неудобный. Смущающий. Наглый. Такой, от которого вопреки воле внутри что-то шевелится. Просто потому, что правильно смотрит, потому что может так смотреть.
–Мне кажется, красота- самое последнее качество для актрисы. Спасибо, конечно, за комплимент, но…
–А мне предлагали быть актрисой,– тут же вставила свои три копейки Моника, в очередной раз выпятив бюст, -и моделью.
Сами невольно кинул на нее взгляд, инстинктивно отвлекшись, но тут же снова вернулся к Эли, словно бы отмахнулся от Моники, как от назойливой мухи.
Элисса почувствовала исходящий от подруги непроизвольный негатив. Они никогда не были соперницами, поэтому сейчас такая перемена ощущалась через край. Стало душно. Их компания стала какой-то душной… Смущала наглость Сами, спокойствие Тарика, который, казалось, совсем никак не реагировал на очевидные заигрывания брата с его женой, неискренность девочек, которых тоже было слишком много. Хотелось вырваться из этого круга поскорее.
–Ребят, простите меня, но я отлучусь к Лалле Мейзе. Я сегодня видела ее только мельком, невежливо. Невестка должна уважить свою свекровь,– улыбнулась извиняюще, вставая из-за стола.
–Эли, нет!– запротестовал Сами,– мы же собирались играть в Элиас. Смотри, как звучит – Эли, Элиас… Как же без тебя?
Эли улыбнулась. Опять нелепая шутка. Боже, наверняка, в других вещах он более преуспел, чем в остроте ума…
–Мне правда стоит пойти к свекрови. Актрисы должны хорошо исполнять свои роли, потому что это их профессия, а принцессы и невестки- потому что это их жизнь,– сделала отсылку к их разговору и ретировалась, облегченно выдохнув, стоило массивным дверям за ней закрыться.
***
–Лалла Мейза, я так рада Вас видеть,– улыбнулась Элисса, подаваясь навстречу свекрови. Конечно, мысленно она подготовила себя к возможным неудобным темам. Как иначе… В прошлый раз они расстались не очень хорошо.
– Проходи, детка… Я тоже очень рада тебя видеть. Как ты? Как семейная жизнь?– внешняя дружелюбность. Ни капли недопонимания и напряжения, которое было в их последнюю встречу. Все-таки иногда жизнь на расстоянии идет в помощь…
–Все хорошо, спасибо!– бодро ответила Эли, принимая приглашение присесть за кофейный стол.
Не изменяя суданским традициям, Мейза угощала девушку очень густым эфиопским кофе из специального глиняного сосуда, похожего на кувшин с узким длинным горлышком- именно в таких варили кофе суданцы. По вкусу он был кисловато- горький, насыщенный даже для Эли, привыкшей пить арабский кофе чуть ли не с пеленок.
–Не буду спрашивать тебя об интимном, красавица. Знаю, что это может напрягать. Просто скажи мне, все ли у вас хорошо?
–Все хорошо, госпожа,– отвечает Эли, стараясь казаться максимально убедительной.
Мейза улыбается.
–Можешь не объясняться, знаю, это неприятная тема. -Они обе понимают, о чем она хочет спросить, на что намекнуть. Дети. Для наследника архиважно иметь потомство…
–Помню, как рьяно все ждали, когда я снова забеременею после Тарика. Новых и новых детей… Каждый год спрашивали, пока я не стала в понимании общества совсем стара…
–Вы совсем не стары,– поспешила вмешаться Эли.
Та лишь снисходительно хмыкнула и махнула рукой.
–Глупости. Мы живем на Востоке, Эли. Здесь молодость женщины плавится под жестокими лучами солнца, как кусочек льда. Или просто наши мужчины слишком знойные- и это они нас «плавят» раньше времени. Ты, наверное, понимаешь, что я не смогла родить после Тарика. При родах кое-что пошло не так и… я осталась бездетной,– она не отвернулась от Элиссы в этот момент. Ее взгляд был предельно жестким, сосредоточенным, даже цепким. И настораживающим. Почему она так смотрела? Какой скрытый смысл вкладывала в свои слова?– Мой сын стал моим главным благословением и… проклятием. Так бывает. Говорят, женщины по-разному расплачиваются за свои грехи. Наверное, моя расплата была именно такой.
–Грехи?– удивилась Эли,– зачем Вы на себя наговариваете?
–Все мы не без греха,– как-то горько усмехнулась Мейза,– и мужчины, и женщины. Но почему-то женщины платят за эти грехи больше, чем мужчины… Знаешь, они как свиньи. Созданы для грязи. Купаются в ней, наслаждаются ею- и ничего… Потом делают вид, что так и надо. Жрут друг друга, если нужно, прикрываясь логикой и интересами. А мы- козы с белой шерстью. Сколько ни мой, грязь все равно останется некрасивым серым подтоном… Блеем в панике, бежим куда-то… А исход один…
Элисса хотела поспорить, что шерсть в итоге все равно отмывается, стоит только сильно потереть, но не стала. Сегодня свекровь была настроена на откровенность. Так зачем ее перебивать?
– Тарик очень вас любит… Вас и господина Агиласа,– почему-то сейчас хотелось это сказать. Подчеркнуть, что и один ребенок- это замечательно. Это дар… Что она все равно реализовалась.
–Агилас,– снова хмыкнула Мейза,– дай угадаю, твои подружки все кости мне перемыли по поводу его любовницы и ее приезда к нам домой…
Элисса опустила глаза, уходя