Читать интересную книгу "Один на один - Грейс Райли"

Ты его вставишь или нет?

Я отвлекаюсь на то, как она морщит лоб и делает жалобную моську, выпятив нижнюю губу. Я бы хотел поцеловать ее с этого угла, но приходится только вставить дилдо ей в дырочку. Пенни падает лбом в подушку и трясется, как будто сейчас развалится на части, — видимо, оргазм близко. Я продолжаю без церемоний, ведь в ней столько влаги, что капает на простыню. И она вздыхает, чувствуя запол­ненность с обеих сторон, как будто только и ждала этого момента и теперь может наслаждаться. Я едва успеваю толкнуться еще дважды, когда Пенни кончает, и ее удовольствие и то, как ее тело сжимает меня и не отпускает, заставляет меня обрушиться за грань.

Мы оба долгое время не двигаемся. Пенни обмякла; она хнычет, когда я вытаскиваю член и игрушку. Я натягиваю боксеры, чтобы случайно не сверкнуть ничем перед родными, если кто-то придет домой, а потом иду в ванную за мокрой тряпкой. Когда я возвращаюсь, Пенни лежит все в той же позе. Я заключаю ее в объятья, и она устало целует меня, опустив голову мне на плечо, пока я ее вытираю.

— Красотка, — выдыхаю я. И снова целую, долго и медленно, с удовольствием ощущая ее вес у себя на груди.

— Ну что, расслабился? — спрашивает она.

— Как будто завтра могу выйти на лед и забить три шайбы подряд.

— Хорошо. Сто лет этого хотела, так что спасибо. — Пенни прижимается еще теснее. — А можно я…

Я обхватываю ее рукой.

— Ты сейчас никуда не пойдешь.

— Да ну? — поддразнивает она.

— Конечно, ведь мы наконец добрались до «Возвращения короля»!

Я снова съезжаю с кровати и роюсь в ящике, ища кофту для Пенни, раз уж она приехала практическая голая. Швыряю шмотку ей и иду к моей сумке со снарягой.

Она натягивает кофту через голову.

— Пожалуйста, скажи, что Арагорн станет еще горячее.

— Станет, — говорю я, лишь бы услышать ее милый смех. — Внимание!

Я вытаскиваю из бокового кармана пачку мармеладных мишек и кидаю ее Пенни. Она ловит, и глаза ее озаряются, когда она понимает, что это.

— Мармеладные мишки?!

Я потираю шею.

— Я просто вспомнил, что ты их любишь.

От ее улыбки у меня спирает дыхание.

— Как это мило! — Пенни рвет пачку и закидывает мишку в рот. — Есть кто-нибудь дома? Можно мне сначала в ванную?

Через пару минут мы устраиваемся в кровати с моим ноутбуком на подушке перед нами. Вернувшись из ванной, Пенни забралась мне на колени, так что мы сплелись конечностями, но я не возражаю. Из всех про­смотров «Властелина колец» этот — мой любимый, а я видел эти фильмы чуть ли не с десяток раз.

Пенни кладет мне в ладонь пару мармеладных мишек. Когда она поворачивается, чтобы меня поцеловать, от ее дыхания пахнет сладким.

— Спасибо, — говорит она. — Пусть они и вонючие. Почему они были в твоей сумке со снарягой? Вряд ли папа хочет, чтобы вы ели конфеты на скамье.

— Я всегда люблю носить с собой перекус.

Если честно, я купил их и положил в сумку как раз на такой момент. Я знал, что она улыбнется, и хотел увидеть, как эта улыбка появляется из-за меня. Это я и получил, и пусть я рад, что мы трахнулись (я и правда чувствую себя более расслабленным, готовым собраться и разгромить Мерримак), завтра я выйду на лед, думая именно об этой улыбке.

Я включаю фильм.

— Я запрещаю тебе визжать, когда на экране появятся орки.

— Но они же такие гадкие!

32

Пенни

Я не собираюсь идти на матч против Мерримака, но Дани, Эллисон и Уилл пригласили нас с Мией, и так провести пятницу будет лучше, чем засиживаться в библиотеке. Так что я подключаю привилегии дочери тренера, чтобы добыть места в первом ряду, прямо за одной из «рамок». По пути в центр Маркли мы встречаем Себастьяна и Иззи. Они идут на матч с подругой Иззи — той самой с вечеринки в Хэверхилле, с Викторией. По ходу, Виктория замутила с вратарем, Аароном Рамбо, и они, возможно, встречаются, но она не уверена и хочет заявить свои права. Еще с ними друзья Себастьяна по бейсбольной команде, Рафаэль и Хантер.

По странному стечению обстоятельств, к которому Купер точно — но я не совсем в этом уверена — не имеет отношения, у всех нас места в одном ряду. Так что к началу матча мы кучкуемся из двух групп в одну большую и готовы тусить. Рафаэлю и Хантеру двадцать один год, так что они приносят нам пива, а Мия прихватила даже не одну, а две фляжки. МакКи выходит на лед в королевском пурпуре, поднимая клюшки в ответ на крики и приветствия. Я делаю большой глоток виски. Он обжигает мне горло, но я держусь… по крайней мере, пока не вижу букву К на кофте Купера.

Это плохая, ужасная идея, но я все равно вскакиваю на ноги и стучу по стеклу, выкрикивая его имя. Он видит меня — всех нас — и подъезжает ближе.

Себастьян успевает задать вопрос первым:

— Он сделал тебя капитаном?

Если честно, Купер потрясен. Его хоккейная фу­файка до хрустящего новенькая, все ниточки на месте. Видимо, отец только что отдал ее ему в раздевалке. Мы с Купером теперь друзья. Если бы он уже знал об этом, он бы что-то сказал. Он смотрит на фуфайку, как будто в первый раз заметил букву К.

— Да, — отвечает Купер. — Почти ничего не сказал. Только что я это заслужил — и отдал мне фуфайку.

— Поздравляю, — радуется Себастьян, стуча ладонью по стеклу. Мия и остальные тоже хором поздравляют.

— Это потрясающе! — восклицает Иззи. — Мама с папой обалдеют!

— Похоже на моего папу, — говорю я, не отрывая взгляда от Купера. Он пипец какой мощный в щитках, и я хочу забраться на него, как на дерево, и сбить шлем с головы, чтобы потянуть за волосы. Но потом судья свистит и портит момент.

— Смотрите на здоровье, — говорит Купер, стуча по стеклу перчаткой. — Потом вместе все потусим, да? Не слишком веселитесь без меня. И Иззи — подожди, я хочу рассказать им сам.

Он уезжает. Я стою у стекла на секунду дольше необходимого, прижавшись к нему ладонью. Если папа заметит меня, он задумается, почему я веду себя как истомившаяся от любви жена футболиста. Мне нужно сесть, прочистить мозги и смотреть матч, но я не могу сдвинуться с места. Я ужасно рада за Купера, я знаю, как это для него важно. Но когда мы заключали договор, то решили, что наша сделка продлится до тех пор, пока он не станет капитаном.

Теперь это случилось, и если он не вернул себе свое раньше, то сейчас у него точно все при себе. Он сможет получить любую девушку — ведь кто от­кажется переспать с капитаном хоккейной команды? А если добавить к статусу его репутацию, которая оправ­дывается до последнего слова (знаю по сво­ему опыту), то Куперу не нужно будет беспокоиться о рас­слабоне перед матчами весь сезон, и следу­ющий, и тем более после выпуска, когда его возьмут в какую-нибудь команду. Он же так этого хочет. Зачем ему продолжать тусить с девчонкой, которая еще даже не дала ему себя нормально трахнуть, если у него может быть и это, и гораздо больше, и все в одну ночь, от любого количества девушек, которые готовы напрыгнуть на него, как только он выйдет из раздевалки после матча?

— Прости за то, что я сказал в ночь вечеринки, — говорит Себастьян.

Я слегка встряхиваю головой и смотрю на него.

— Что?

— Я был слишком резок. Я знаю, что он тебе дорог.

Я сглатываю.

— Да, он хороший парень. Хороший друг.

Себастьян только кивает. Это прозвучит очень жалко, но я хочу спросить, что Купер говорил обо мне. Я хочу — мне нужен — такой же ответ, какой я только что выдала. «Она хороший друг».

Пусть я отчаянно хочу продолжать идти по Списку с ним, и только с ним, нам обоим нужно именно