Читать интересную книгу "Искатель,1994 №4 - Виктория Холт"

радовался бы этому малышу больше, чем его мать. Она смотрела на него с изумлением — в этом крошечном создании было ее спасение.

СОГЛЯДАТАЙ

В Фонтенбло стоял апрель, а в одной из комнат замка в постели под роскошным парчовым балдахином и искусно сотканными гобеленами лежала дофина. В ее глазах не было обычного блеска; белокурые волосы разметались по подушкам; бледно-розовая кожа под ярким солнечным светом казалась почти желтой. Но это были единственные следы перенесенного недавно испытания. Она была молодой и сильной, и роды прошли довольно легко.

Екатерина не печалилась, хотя и желала, чтобы вместо Елизаветы родился еще один мальчик. Ничего, у нее еще будут мальчики. Ее губы сложились в циничную усмешку. Магдалена сидела на диванчике у окна, с иглой в руке склонившись над гобеленом, и не могла заметить улыбки на лице госпожи. Диана решила, что у дофина должно быть много детей. Родив двух детей почти в один год, Екатерина по крайней мере доказала, что она не бесплодная жена.

Она еще должна была сказать спасибо любовнице мужа, которая позволила ей рожать детей для него! Генрих регулярно, хотя и неохотно, только по настоянию любовницы, посещал ее покои — приходил к ней, как мальчишка в школу.

Французы недолюбливали свою будущую королеву, которую за глаза называли не иначе как «Итальянкой». Но Екатерина все же была супругой дофина, наследника престола, а тот пришелся-таки по нраву своим соотечественникам.

Король по-прежнему воевал с Карлом Пятым, и за последние несколько лет Генрих показал себя доблестным воином. В боевых операциях он принимал самое активное участие. Дофин, правда, не отличался большим умом, но его храбрость, доброта и справедливость были как раз теми качествами, которые могли, повести за ним войско. Чтобы предстать перед отцом хорошим военачальником, Генрих старался не совершать необдуманных и опрометчивых поступков. Подчиненные любили его, хотя вся остальная Франция гораздо больше превозносила своего распутного и жизнерадостного короля. Народ надеялся, что он доживет до глубоких седин и будет еще долго баловать их всевозможными подарками и увеселениями. Французы с гордостью говорили, что Франциск собирал произведения искусства, вызывал лучших живописцев расписывать свои дворцы, и с улыбками обсуждали его любовные утехи; они знали по именам почти всех красавиц, которые ублажали короля в зеркальных бассейнах и опочивальнях. Но роскошь Франциска обходилась Франции дорого — вот почему подданные ждали, что его преемник будет скромнее и остепенит разнузданные нравы королевского двора. Пусть дофин завел любовницу — это еще ничего не значит. По мнению французов, он иначе и не мог поступить, если в супруги ему досталась не француженка, а итальянка.

Екатерина также была довольна своим супругом. Она страстно любила его, и ее пылкая любовь не остывала, а разгоралась все жарче и жарче.

Служанка принесла ребенка. Екатерина протянула руки и взяла маленькую Елизавету.

— По-моему, она похожа на своего отца.

— По-вашему, это нос Валуа?

— А по-твоему, нет? Хотя, может, ты и права. Но в том, что у нее глазки Медичи, я уверена.

— Ах, мадам дофина, если у нее будут глаза Медичи, быть ей красавицей.

Екатерина поцеловала крошечное личико и сказала:

— Остается надеяться, что у нее будет и нос Медичи, потому что для девчушки он чересчур великоват, ты не находишь?

Магдалена весело рассмеялась. Ей очень нравилось вот так запросто разговаривать со своей госпожой. Сейчас дофина казалась Магдалене самой обычной счастливой матерью, а не той надменной и страшной женщиной, которая заставляла выполнять свои гадкие секретные поручения.

— Сходи в детскую, Магдалена, и принеси маленького Франциска. Я хочу, чтобы оба ребенка были со мной. Скажи моему сыночку, что мать хочет показать ему маленькую сестренку.

Магдалена ушла и через несколько минут вернулась с маленьким принцем, который, несмотря на свои два года, оставался ещэ очень крохотным и щупленьким. Он был избалованным карапузом, потому что его великий дед, в честь которого он получил свое имя, обожал внука, а это означало, что весь двор должен ласкать и нежить Франциска.

— Подойдите сюда, дорогой Франциск, — позвала мать.

Мальчик подошел к кровати и с опаской посмотрел на мать. Екатерине хотелось бы видеть в его глазах не страх, а любовь. Как странно, подумала дофина, что неловкость, которую отец Франциска испытывал к его матери, передалась и сыну.

— Посмотрите, — сказала Екатерина. — Это ваша сестренка.

Но Франциск не мог долго смотреть на сестру; его взгляд, как магнитом, притягивало к лицу матери.

— Не правда ли, прелестная девочка? Вы тоже так думаете, мой принц? — спросила Магдалена, и Екатерина обратила внимание, как естественно мальчик улыбнулся и кивнул служанке.

Почему он вел себя так непринужденно со всеми, кроме нее? Может, о ней в детской отзывались со страхом и благоговением? Но ведь так и должно быть, в конце концов она дофина Франции. Нет, причина крылась не в том. Маленький Франциск совершенно не боялся отца. Он со смехом взбирался Генриху на плечи и дергал за бороду. Да и короля мальчуган ничуть не боялся. Екатерина однажды оказалась свидетельницей того, как этот сорванец пытался сорвать драгоценные камни с платья Франциска, за что получил легкий шлепок по щеке и был подброшен к потолку со словами: «Ах вы, мой маленький грабитель! Хотите, значит, похитить драгоценности короны?»

— Магдалена, посади его на кровать.

Со мной он чувствует себя неуютно, подумала Екатерина.

— Франциск, мне нравится, когда вы сидите рядом со мной. Вот ваша сестренка… а я — ваша матушка. Вы ведь любите сидеть рядом с нами? Да, мой маленький?

Он кивнул, не сводя взгляда с рубина на ее пальце.

— Ах! Правда, прелесть? Это подарок вашего отца. — Дофина сняла кольцо и протянула сыну.

— Холесенькое, — улыбнулся мальчуган и попытался надеть кольцо на свой пальчик.

— Ну, сейчас оно вам еще великовато. Вы должны подрасти. Тогда, сын мой, у вас будет много драгоценностей.

Екатерина сняла остальные кольца, и маленький Франциск принялся играть с ними на кровати.

Кольца попадали с его пальчиков на кровать, и мальчик рассмеялся.

— Слиском больсое, — сказал он. — Слиском больсое для Флянциска.

Екатерина неожиданно схватила Франциска и принялась осыпать его личико пылкими поцелуями, но, заметив, как напряглось тельце мальчика, сразу отпустила сына и с горечью спросила себя: почему ей так трудно дается любовь окружающих? Даже собственных детей!

Ей следует запомнить, что маленькому Франциску не нравятся такие демонстративные проявления материнских чувств.

— Попробуйте это, — сказала Екатерина и протянула кольцо с сапфиром, подарок своего отца.

Мальчик играл с драгоценностями и заливался счастливым смехом, когда в комнату вошла Диана.