Начало 1870-х годов
Ораниенбаум
Дилетант
Была пора: что было честно,Талантливо в родном краю,Сходилось дружески и тесноВ литературную семью;Назваться автором решалсяТогда не всякий спекулянт…И как смешон для всех казалсяУединенный дилетант!
Потом пришла пора иная:Россия встала ото сна,Литература молодаяЕй оставалася верна,–Добру, отчизне, мыслям чистымСлужил писателя талант,И перед смелым публицистомКраснел ненужный дилетант!
Но всё непрочно в нашем веке…С тех пор как в номере любомЯ мог прочесть о Льве КамбекеИ не прочесть о Льве Толстом,Я перестал седлать Пегаса –Милей мне скромный Россинант!Что мне до русского Парнаса?Я – неизвестный дилетант!
Я родился в семье дворянской(Чем буду мучиться по гроб),Моя фамилья не Вифанский,Отец мой не был протопоп…О хриях, жупеле и пеклеНе испишу я фолиант,Меня под праздники не секли…Что ж делать мне, я дилетант!
Я нахожу, и в том виновен,Что Пушкин не был идиот,Что выше сапогов БетховенИ что искусство не умрет,Чту имена (не знаю, кстати ль),Как, например, Шекспир и Дант…Ну, так какой же я писатель?Я дилетант, я дилетант!..
На площадях перед народомЯ в пьяном виде не лежал,Стрижом, лукошком, бутербродомСвоих противников не звал;Болезнью, брюхом или носомИх не корил, как пасквилянт,И не входил о них с доносом…Я дилетант, я дилетант!..
В грехе покаюся сугубом(Хоть не легко сознаться в том):Знаком я с графом СоллогубомИ с князем Вяземским знаком!..Не подражая нравам скифов,Белье меняю, хоть не франт…Мне не родня Гиероглифов…Я дилетант, я дилетант!..
Я не ищу похвал текущихИ не гонюсь за славой дня,И Лонгинов веков грядущихПропустит, может быть, меня.Зато и в списке негодяевНе поместит меня педант:Я не Булгарин, не Минаев…Я, слава Богу, дилетант!..
Начало 1870-х годов
«Ночи безумные, ночи бессонные…»
Ночи безумные, ночи бессонные,Речи несвязные, взоры усталые…Ночи, последним огнем озаренные,Осени мертвой цветы запоздалые!
Пусть даже время рукой беспощадноюМне указало, что было в вас ложного,Всё же лечу я к вам памятью жадноюВ прошлом ответа ищу невозможного..
Вкрадчивым шепотом вы заглушаетеЗвуки дневные, несносные, шумные…В тихую ночь вы мой сон отгоняете,Ночи бессонные, ночи безумные!
1876
Накануне
Она задумчиво сидела меж гостей,И в близком будущем мечта ее витала…Надолго едет муж… О, только б поскорей!«Я ваша навсегда!» – она на днях писала.Вот он стоит пред ней – не муж, а тот, другой,–И смотрит на нее таким победным взглядом…«Нет, – думает она, – не сладишь ты со мной:Тебе ль, мечтателю, идти со мною рядом?Ползти у ног моих судьбой ты обречен,Я этот гордый ум согну рукою властной;Как обессиленный, раздавленный Самсон,Признание свое забудешь в неге страстной!»Прочел ли юноша ту мысль в ее глазах,–Но взор по-прежнему сиял победной силой…«Посмотрим, кто скорей измучится в цепях»,–Довольное лицо, казалось, говорило.Кто победит из них? Пускай решит судьба…Но любят ли они? Что это? Страсть слепаяИль самолюбия бесцельная борьба?Бог знает! Их речам рассеянно внимая,Сидит поодаль муж с нахмуренным лицом;Он знает, что его изгнание погубит…Но что до этого? Кто думает о нем?Он жертвой должен быть! Его вина: он любит.
1876
«В житейском холоде дрожа и изнывая…»
В житейском холоде дрожа и изнывая,Я думал, что любви в усталом сердце нет,И вдруг в меня пахнул теплом и солнцем мая Нежданный твой привет.
И снова образ твой, задумчивый, и милый,И неразгаданный, царит в душе моей,Царит с сознанием могущества и силы, Но с лаской прежних дней.
Как разгадать тебя? Когда любви томленьеС мольбами и тоской я нес к твоим ногамИ говорил тебе: «Я жизнь, и вдохновенье, И всё тебе отдам!» –
Твой беспощадный взор сулил мне смерть и муку;Когда же мертвецом без веры и любвиНа землю я упал… ты подаешь мне руку И говоришь: «Живи!»
<1877>
Публика
(Во время представления Росси)
Артист окончил акт. Недружно и несмелоРукоплескания раздалися в рядах.Однако вышел он… Вдруг что-то заблестело У капельмейстера в руках. Что это? Смотрят все в тревоге жадной… Подарок ценный, вот другой, А вслед за ними и венок громадный…Преобразилось всё. Отвсюду крики, вой…Нет вызовам конца! Платками машут дамы, И был бы даже вызван автор драмы, Когда б был жив… Куда ни глянь,Успех венчается всеобщим приговором.Кого же чествуют? Кому восторгов дань?Артисту? Нет: венку с серебряным прибором!
18 марта 1877
Графу Л. Н. Толстому
Когда в грязи и лжи возникшему кумируПожертвован везде искусства идеал,О вечной красоте напоминая миру, Твой мощный голос прозвучал.
Глубоких струн души твои коснулись руки,Ты в жизни понял всё и всё простил, поэт!Ты из нее извлек чарующие звуки, Ты знал, что в правде грязи нет.
Кто по земле ползет, шипя на всё змеею,Тот видит сор один… и только для орла,Парящего легко и вольно над землею, Вся даль безбрежная светла!
1877
Москва
Над связкой писем
Не я один тебя любилИ, жизнь отдав тебе охотно,В очах задумчивых ловилХоть призрак ласки мимолетной;Не я один в тиши ночейПрипоминал с тревогой тайнойИ каждый звук твоих речей,И взор, мне брошенный случайно.
И не во мне одном душа,Смущаясь встречею холодной,Безумной ревностью дыша,Томилась горько и бесплодно.Как побежденный властелин,Забыв всю тяжесть униженья,Не я один, не я одинМолил простить мои мученья!
О, кто же он, соперник мой?Его не видел я, не знаю,Но с непонятною тоскойЯ эти жалобы читаю.Его любовь во мне жива,И, весь в ее волшебной власти,Твержу горячие словаХотя чужой, но близкой страсти.
1877
Во время войны
1 Братьям
Светает… Не в силах тоски превозмочь,Заснуть я не мог в эту бурную ночь.Чрез реки, и горы, и степи просторВас, братья далекие, ищет мой взор.Что с вами? Дрожите ли вы под дождемВ убогой палатке, прикрывшись плащом,Вы стонете ль в ранах, томитесь в плену,Иль пали в бою за родную страну,И жизнь отлетела от лиц дорогих,И голос ваш милый навеки затих?..О Господи! Лютой пылая враждой,Два стана давно уж стоят пред тобой,–О помощи молят Тебя их уста,Один за Аллаха, другой за Христа.Без устали, дружно во имя ТвоеРаботают пушка, и штык, и ружье…Но, Боже! один Ты, и вера одна,Кровавая жертва Тебе не нужна.Яви же борцам негодующий лик,Скажи им, что мир Твой хорош и велик,И слово забытое братской любвиВ сердцах, омраченных враждой, оживи!
1877
Курск. Москва
2 Равнодушный
Случайно он забрел в Господний храм, И всё кругом ему так чуждо было…Но что ж откликнулось в душе его унылой,Когда к забытым он прислушался словам?Уже не смотрит он кругом холодным взглядом. Насмешки голос в нем затих,И слезы падают из глаз давно сухих,И пал на землю он с молящимися рядом.Какая же молитва потрясла Все струны в сердце горделивом? О воинстве христолюбивом Молитва та была..
1877