Читать интересную книгу Ждать ли добрых вестей? - Кейт Аткинсон

А Реджи не рановато следить за чужим ребенком? Сама ведь едва из колыбели. Ровесница Арчи. Луиза представила, как Арчи отвечает за младенца, — брр, мороз по коже.

— Смотрите, смотрите, что Сейди у доктора Траппер в саду нашла, — сказала девочка, сунув Луизе в руку загаженную зеленую тряпку.

— Сейди?

— Собака.

— Что это? — подозрительно спросила Луиза, держа тряпку двумя пальцами.

— Это деткино одеяло, его талисман, — сказала Реджи. — Детка без него никуда. Доктор Траппер ни за что бы не оставила талисман дома. Я его нашла в саду. Почему в саду? Когда я уходила, уже было темно, и детка его в руке держал, и посмотрите, пятно — это кровь.

— Не обязательно.

У Арчи было нечто похожее, кусок яично-желтого плюша, который родился наручной куклой, уткой, а потом нитки порвались, и утка лишилась головы. Арчи заснуть без него не мог — Луиза помнила, как яростно он сжимал этот плюш в кулачке, будто за жизнь цеплялся. Пальцы разжимались только во сне. Спал Арчи как убитый. Луиза в ночи прокрадывалась в комнату, чтобы подстричь ему ногти на ногах, вытащить занозы, помазать порезы и ссадины — техобслуживание ребенка, которое днем сопровождалось отчаянным визгом. Арчи скорее расстался бы с Луизой, чем с желтым плюшем.

Она протянула тряпку девочке и сказала:

— Вещи теряются.

Случаются трагедии. Разливается молоко. Банальности льются рекой.

— Мистер Траппер говорит, доктор Траппер села в машину и уехала на юг, — продолжала Реджи, — но ее машина в гараже. Она вечером приехала домой — все в порядке было с машиной. Она уехала, но не сказала мне, что уезжает, а это совсем на нее не похоже, и мистер Траппер говорит, она у больной тети, но она никогда не говорила, что у нее эта тетя есть. Я спрашивала ее подругу Шейлу на работе, и доктор Траппер должна была вчера пойти в «Дженнерс» на рождественскую распродажу, но не сказала Шейле, что не придет, а доктор Траппер никогда так не поступает, вы уж мне поверьте, — и ее телефон где-то в доме, я точно слышала, как он звонит, «Ракоходный канон» Баха, а она бы ни за что не забыла телефон, это ее связь с миром, и она вообще не такая, доктор Траппер ничего не забывает, и ее костюм пропал, она бы не поехала так далеко в костюме и…

— Не забывай дышать, — посоветовала Луиза.

— Она исчезла, — сказал девочка. — Я думаю, ее кто-то похитил.

— Никто ее не похищал.

— Или мистер Траппер что-то с ней сделал.

— Что сделал?

— Убил, — прошептала девочка.

Луиза вздохнула про себя. Еще одна. Воображение зашкаливает, пришла идея в голову — пиши пропало, девочку несет. Романтичная девица, наверняка фантазерка. Кэтрин Морланд из «Нортенгерского аббатства».[108] Реджи Дич из тех, кто повсюду отыскивает что-нибудь занимательное. Учится на героиню — Кэтрин Морланд первые шестнадцать лет жизни на это потратила, и Луиза не удивится, если Реджи Дич занималась тем же.

— Так вышло, что сегодня утром я была в доме доктора Траппер, — сказала Луиза. — Я приходила к мистеру Трапперу по совершенно другому делу.

— Странное совпадение.

— И только, — отрезала Луиза. — Совпадение. Мистер Траппер сказал мне, что его жена уехала к тете, которая неважно себя чувствует.

— Да, я знаю, я же говорю, он и мне так сказал, но я ему не верю.

— Тетя — не вопрос веры, она не Санта-Клаус, она родственница. А не часть великого заговора с целью спрятать доктора Траппер.

— Никто не видел доктора Траппер. И не говорил с ней.

— Мистер Траппер видел и говорил.

— Это он так сказал.

Луиза тяжело вздохнула:

— Послушай, Реджи, давай я тебя подвезу?

— Достаньте телефон тети доктора Траппер, проверьте, все ли хорошо. Или пошлите к тете в Йоркшир кого-нибудь местного. Она в Хозе, в Хо-зе. Мне мистер Траппер не дает ни адреса, ни телефона, но вам-то должен дать.

— Хватит. — Луиза подняла руку, точно дорожный полицейский. — Успокойся. Ничего с доктором Траппер не случилось. Пошли в машину.

— Проверьте, существует ли эта тетя. Найдите мобильник доктора Траппер, он в доме, вы тогда увидите, правда ли тетя ей звонила.

— Машина. Сию секунду. Домой.

Девчонка сказала, что на месте железнодорожной катастрофы спасла человеку жизнь. Опять нафантазировала, разумеется. Надо было полицейского в форме к ней послать. Если б речь шла о ком другом, Луиза так и поступила бы, но она уже связана с Джоанной Траппер и теперь не могла от нее отделаться. Ее мадонна.

Может, я уеду. Сбегу на время. Муж на грани банкротства, ходит по темной стороне в компании сомнительных людей, брак, наверное, распадается, а Эндрю Декер вновь бродит по улицам. Ну еще бы не исчезнуть. Брак правда распадается или Луиза проецирует свои чувства на Джоанну Траппер?

Джоанна Траппер не рассказывала Реджи о том, что с ней случилось в детстве. Похоже, вообще никому не рассказывала, только мужу, а чужую тайну Луиза не выдаст. Это дело Джоанны Траппер — хранить секреты, и не Луизе их раскрывать.

— Я не хочу, чтобы Реджи знала, — сказала Джоанна Траппер. — Она расстроится. Люди иначе на тебя смотрят, когда узнают, что с тобой случилось ужасное. Им кажется, это и есть самое интересное в тебе.

Но это и есть самое интересное. Те, кто пережил катастрофу, всегда интересны. Они лицезрели немыслимое. Как Элисон Нидлер и ее дети.

— Это бремя несешь всю жизнь, — сказала Джоанна Траппер. — Не становится легче, не пропадает, и ты тащишь его до конца.

Луиза подумала о Джексоне — давным-давно его сестру убили, и теперь он остался единственным, кто ее знал. У Саманты такой проблемы нет. Даже забудь ее муж и сын, вещи будут помнить. Она жила — позабыта, но не исчезла, дух жены Патрика навеки сохраняли ее салфетки, вазочки и острые серебряные ножи для рыбы. Саманта — настоящая жена, Луиза — бледная самозванка.

Конечно, ей не нужно было ехать аж до Масселбурга и обратно в час пик.

— Вам же не по дороге, — сказала Реджи.

Луизе не по дороге, но плевать. Не из подлинной заботы о девочке — просто время потратить, избежать неотвратимого возвращения домой. Она весь день в дороге — ее личная хиджра, — и перспектива остановиться пугает. Не в силах торчать на одном месте, она полдня моталась то туда, то сюда, а еще полдня изобретала, куда бы ей поехать. (Прости, я опоздаю, дела навалились. Кто настоял, чтобы Бриджет с Тимом прогостили целых пять дней? Луиза настояла, вот кто.)

— А доктор Траппер — она какая? — спросила она Реджи Дич на подъезде к Масселбургу, и девочка сказала:

— Ну…

Похоже, Джоанна Траппер любит Шопена, Бет Нильсен Чэпмен, Эмили Дикинсон и Генри Джеймса, и у нее высочайший порог терпимости к «Твинисам». Еще она играет на фортепиано — «взаправду хорошо», по словам Реджи, — и повторяет вслед за Уильямом Моррисом, что не надо держать вещь в доме, если не уверен, что она полезна, и не считаешь, что она красива. Доктор Траппер любит кофе по утрам и чай после обеда, она поразительная сладкоежка и говорит, что это медицинский факт: у человека есть отдельный «желудок для пудинга», и поэтому, даже если трапеза обильна, всегда «найдется место десерту». Она не верит в Бога, ее любимая книга — «Маленькие женщины»,[109] потому что она про «девочек и женщин, которые открывают в себе силу», а ее любимый фильм — «La Règie du jeu»,[110] который она дала посмотреть Реджи, и Реджи он тоже очень понравился, хотя не так, как «Дети дороги»,[111] это ее любимый фильм. Если доктору Траппер пришлось бы спасать три предмета из горящего дома, она бы спасла детку и собаку, а насчет третьей Реджи не уверена; Луиза предположила, что мистера Траппера, но Реджи сказала, что, наверное, он как-нибудь спасется сам. Знамо дело, прибавила Реджи, окажись она сама в горящем доме, доктор Траппер спасла бы ее.

И доктор Траппер любила детку. Габриэль — ну конечно, Габриэль, Габриэлла. Детку назвали в честь мертвой матери Джоанны Траппер. Луиза сначала не сообразила — видимо, потому, что ни Джоанна Траппер, ни Реджи Дич не называли его по имени. Для обеих он был «детка». Единственный, свет очей.

«Траппер и Дич» — что за ерунда? Дурной ситком семидесятых про детективов-любителей. Или «Дич и Траппер», торговцы дорогой сельской недвижимостью. Реджи. Реджина. Девочек по имени Реджина сейчас редко встретишь.

— Я нашла у того человека в кармане, — сказала девочка, застенчиво протягивая Луизе замызганную открытку.

— У какого человека? — спросила Луиза, неохотно беря открытку двумя пальцами. Как и деткино одеяло, открытка представляла биологическую опасность — грязь, кровь, и по ней словно табун лошадей пробежал.